Не успев произнести это, Белинда вспомнила руки Николаса, задирающие на ней юбку, его ладони, гладящие ее ягодицы, желание, охватившее все ее тело. Да уж, кому, как не ей, говорить о скромности и сдержанности. Жаркие воспоминания так захлестнули ее, что она едва расслышала слова Розали.
– Не волнуйся, тетушка Белинда, – говорила девушка, словно находилась где-то далеко, – я в жизни больше ничего подобного не сделаю. Святые небеса, даже вообразить не могу, что должен думать обо мне сэр Уильям после такого моего бесстыдного поведения.
Белинда закрыла глаза, не в силах отделаться от воспоминаний о своем собственном поведении прошедшей ночью. В нем было что-то первобытное, и ее по-настоящему потрясло открытие, что она на такое способна. Неукротимая похоть… Белинда в жизни ничего подобного не ощущала. Даже с Чарльзом, в первые недели страсти к нему, она не испытывала ничего похожего – жаркого, плотского и совершенно безрассудного. И остановилась в последний момент – еще несколько секунд, и Белинда перешагнула бы черту, после которой нет возврата.
– Но он был просто великолепен, правда? – мечтательно-задумчиво протянула Розали. – Тебе не кажется, что он был великолепен?
– Да, – ответила Белинда, покорно признавая способность Николаса возбудить в ней страсть. – Просто великолепен.
И только когда произнесла это вслух, сообразила, что разговаривает со своей подопечной, и усилием воли прогнала воспоминания о прошлой ночи.
– Сэр Уильям и в самом деле был великолепен.
– Я никогда раньше не видела его в гневе. Боже мой, даже не догадывалась, что он может быть таким! Это было так волнующе и так обнадеживающе – видеть, как он заступился за меня и защитил мою честь!
– Но ведь ты объяснишь сэру Уильяму, что он ошибся с выводами и что лорд Трабридж ни в чем не виноват?
Розали печально вздохнула.
– Полагаю, я должна. Хотя будет ужасно трудно признаваться в своем поступке. Особенно сэру Уильяму. Он такой порядочный человек! Что, если он меня не простит?
– А для тебя это важно? Его прощение?
Розали кивнула, кусая губу.
– Важно. Меня ужасно волнует, что он обо мне думает, просто до сих пор я этого не понимала.
– Я так рада, что ты наконец-то разглядела превосходные душевные качества сэра Уильяма!
На лице Розали появилось унылое выражение.
– Ты была права все это время, тетушка Белинда. И хотя я выставила себя полной дурой, может быть, все обернется к лучшему.
К лучшему? С отъездом Николаса сцен, подобных вчерашней, больше не будет. Розали больше не кинется в его объятия, и сэр Уильям не устроит кулачную расправу, и сама Белинда не превратится в какое-то примитивное, безрассудное, разнузданное существо, позволяющее мужчине задирать на себе юбки и наслаждающееся каждой секундой этого безобразия.
– Да, – ответила Белинда на вопрос Розали, заставляя себя сказать то, чего вовсе не чувствовала. – Все обернется к лучшему.
Как Николас и предсказывал, Денис пришел от его идеи в восторг, да в такой, что они едва успели допить кофе, как друг потащил его наверх, на поиски отца. Но лорд Коньерс проявил куда меньше энтузиазма и куда больше осторожности, чем двое молодых людей.
Деловое предприятие вроде пивоварения, сообщил им граф, дело весьма рискованное и непростое, и он не намерен давать им ссуду или покупать акции, не получив предварительно подробного бизнес-плана, включающего в себя месторасположение пивоварни, график производства, оценку урожайности их поместий, бюджет с обязательным графиком выплаты ссуды и оценкой дохода и прибыли на первые три года работы.
– Вот видишь, – сказал Денис, когда они вышли из кабинета лорда Коньерса, – именно поэтому я никогда не прошу у него денег. Даже в мои пятнадцать, когда я хотел занять небольшую сумму, чтобы продержаться до выплаты месячного содержания, он требовал подробно изложить, почему мне не хватило денег, на что нужны деньги, когда я их верну и какой ссудный процент готов заплатить.
Николас не собирался опускать руки.
– Подозреваю, именно поэтому он так богат. Кроме того, ведь он просто хочет получить информацию, которую нам в любом случае придется добывать. Ты посмотри на это вот с какой стороны, – добавил Николас, хлопнув друга по спине. – По крайней мере, он не посмотрел на нас пренебрежительно из-за того, что мы хотим стать предпринимателями.
Денис слегка воспрял духом.
– А ведь верно. Ну так откуда нужно начинать, чтобы дать папе то, чего он хочет?
– Думаю, с самого простого. Со здания.
– А почему это самое простое?
Николас усмехнулся.
– Потому что я знаю, где оно находится.
Полчаса спустя друзья стояли перед заброшенной пивоварней, замеченной Николасом из окна поезда.
Денис посмотрел на нее с сомнением.
– Это здесь ты хочешь разместить наше производство? Здание выглядит довольно… ветхим, тебе не кажется?
Николас не мог винить друга за отсутствие энтузиазма. Хотя бродяга уже ушел, трехэтажное здание из покрытого копотью кирпича выглядело так же кошмарно, как и утром, но Николаса это не беспокоило.
– Внешний вид ничего не значит, Денис. Окна можно заменить, кирпич отчистить, крыльцо побелить. Это все довольно легко. Нет, тут самое главное – имя.
– Имя?
Николас показал на поблекшие буквы над дверью.
– «Лилифилд»[5], – прочитал он вслух и захохотал. – Клянусь Богом, если уж это не знак небес, то даже и не знаю, что это такое.
Шесть дней спустя, вернувшись с загородного приема, Белинда рассчитывала найти в горе корреспонденции, скопившейся за время ее отсутствия, хотя бы несколько слов от Трабриджа. Хотя она пересмотрела все письма и приглашения трижды, но записки от него так и не нашла.
Белинда представления не имела, что теперь делать. После того случая в лабиринте захочет ли маркиз и дальше искать себе жену? Рассчитывает ли и впредь на ее помощь? Она действительно не знала. Белинда решила, что он шутил, когда попросил ее подумать над его предложением. Но вдруг это не шутка? А если Николас говорил серьезно, то что ей делать?
Всю прошедшую неделю Белинда пыталась представить, как продолжает помогать ему с поисками жены, но разум наотрез отказывался принимать подобный сценарий. Но если она не будет содействовать Николасу в его поисках, станет ли он продолжать без нее? Вообще-то может выйти и так, ведь Белинда уже проложила Николасу дорожку для возвращения в общество, и на самом деле она ему больше не нужна. Он и сам подберет себе богатую невесту.
От этой мысли Белинда окончательно впала в уныние, и вовсе не потому, что испытывала праведное негодование, сочувствуя той богатой невинной наследнице. Нет, она боялась, что ее мотивы по отношению к этому мужчине куда менее альтруистичны и куда более эгоистичны. Белинда не хочет, чтобы он нашел себе жену, потому что не желает, чтобы другая женщина испытала с ним те же ощущения, что она сама.
