Матильда отодвинулась.
– В Лизьё я не поспела, но вы, судя по всему, захватили Ле-Сап, хотя и довольно грязно, – добавила она неодобрительно, кивнув на горящую церковь.
– Мы послали за помощью, потому что в нашей армии много воинов заболели кровавым поносом и не могут сражаться, и у нас есть раненые с прошлых битв. Нам очень нужно подкрепление.
– Где граф Анжу? – Она ожидала увидеть его гораздо раньше – разъезжающим по побежденному городу, отдающим приказы с заносчивым видом.
Талвас потер затылок:
– Это еще одна причина, которая заставляет меня радоваться вашему прибытию. Его ранили. Тот человек, которого мы повесили, метнул дротик и попал Жоффруа в ногу. Граф в верхних покоях крепости, к нему позвали костоправа.
Матильда подавила приступ паники. Она не могла потерять Жоффруа сейчас, когда так много от него зависит и пока их сыновья еще совсем маленькие.
– Рана опасная?
Талвас пожал плечами:
– Какое-то время ему придется носить только один сапог.
Матильда поспешила разыскать супруга и нашла его в верхних покоях, как и сказал Талвас. Жоффруа уже наполовину осушил флягу вина и продолжал пить. Алые пятна горели на его щеках, взгляд затуманился от боли. Потные волосы прилипли ко лбу, и цветом они были уже не ярко-золотые, а бурые. Жоффруа лежал на окровавленных простынях, в грязных после битвы рубашке и брэ. Костоправ мыл руки в миске, вода была красной. На столе сбоку от кровати лежал развернутый в виде ленты чехол-скрутка с инструментами, среди которых было и несколько устрашающего вида игл. Нога Жоффруа, плотно забинтованная, опиралась на сложенные горкой подушки.
– Боже милостивый! – ахнула Матильда.
Он обратил на нее налитые кровью глаза:
– А, моя дорогая супруга. Я все думал, когда же вы появитесь. Боюсь, вы опоздали. Делать уже нечего, только злорадствовать над моим состоянием.
– Зачем мне злорадствовать, ведь вы сражаетесь за мои интересы! – резко ответила Матильда. Она испугалась сильнее, чем хотела признать. – Вас серьезно ранили?
Он состроил гримасу:
– В моей ступне теперь дыра, как в потрошеной сельди. Я не могу ступить на ногу, не могу ездить верхом. Мне придется ходить с палкой, как тем бродягам под монастырскими воротами, и, возможно, не одну неделю.
– Это правда? – Матильда обернулась к врачевателю, который скорбно кивнул.
– Я сделал все, что в моих силах, госпожа, но граф не сможет сесть на лошадь несколько дней, и ему ни в коем случае нельзя опираться на ногу.
Она поджала губы и снова повернулась к мужу.
Тревога сделала ее раздражительной. Матильда не хотела думать о Вильгельме Клитоне, умершем от незначительной раны, которая воспалилась и отравила его кровь.
– Тогда что теперь делать? Оставаться на этом пожарище вам нельзя, а Галеран де Мелан со своей армией совсем близко.
– У меня ранена нога, но с головой-то все в порядке! – фыркнул Жоффруа. – Я прекрасно знаю, где сейчас находится де Мелан. С каких это пор вы стали командовать войском?
– С тех пор, как вы попросили меня прислать подкрепление из Аржантана, – парировала она.
– Которое прибыло недостаточно быстро. Если бы вы поторопились, я бы взял Лизьё.
Глаза Матильды вспыхнули гневом.
– Мы пришли так скоро, как смогли. А раз мы нужны были вам раньше, то надо было раньше высылать гонца. Это ваша ошибка, а не моя, милорд.
Он с усилием поднялся и сел в кровати.
– Придержите язык, злобная ведьма. Вы понятия не имеете, через какой ад мы прошли, сколько крови и пота пролили, чтобы дойти досюда, пока вы спокойно сидели за высокими стенами Аржантана. А теперь, проведя один день в пути и даже ни разу не вынув оружия, вы имеете наглость обвинять меня в ошибках? – Его голос сорвался на последних словах, а в глазах заблестели слезы ярости.
Она нетерпеливо отмахнулась:
– Как бы то ни было, Лизьё вы не взяли, а здесь оставаться небезопасно. И кто-то должен подумать о том, что делать дальше. Я привела вам подкрепление, у нас есть провизия, но ее не хватит, чтобы накормить и ваших людей, и моих. Нужно разослать фуражиров, но как далеко им придется ехать?
Жоффруа уткнулся взглядом в постель.
– Я отказываюсь говорить с вами, – просипел он.
Подошел лекарь и приложил ладонь ко лбу Жоффруа.
– У него лихорадка, госпожа. Вам лучше оставить его, пусть отдохнет.
– Ладно, – уступила Матильда. – Но все равно решение нужно принять.
Той ночью Матильда почти не сомкнула глаз. В лагере жизнь не замирала ни на минуту: в свете факелов возвращались с заданий разведчики и уезжали снова, вокруг костров пели, пили, рассказывали истории и шумели все сильнее, вспыхивали ссоры, и командиры плетью и кулаками утихомиривали дерущихся. Стонали раненые на носилках, кое-кто умирал. Пламя, пожиравшее церковь, угасло, только мерцали угли, но запах гари по-прежнему не давал дышать. Матильда пару раз заходила проведать мужа, но костоправ напоил его сиропом белого мака, чтобы облегчить боль, и Жоффруа погрузился в одурманенное забытье. В войсках многие мучились кровавым поносом. Болезнь подкараулила в тот день и Гийома Талваса, и он, стеная, укрылся в своем шатре. Ближе к рассвету Матильда потеряла всякую надежду уснуть и с сухими от усталости глазами пошла к мессе. В сером предутреннем свете лагерь выглядел еще безрадостнее, чем ночью, и все больше людей заражались дизентерией.
И если Жоффруа не в состоянии командовать, поход закончится провалом.
Помолившись, Матильда опять отправилась к нему и застала его проснувшимся и злым как черт, к тому же у него очень болела нога.
– Придется сделать перерыв до весны, – буркнул он. – Я не могу вести войско. У Талваса кровавый понос, а Вильгельм Аквитанский пока не имеет авторитета. Если мы продолжим поход, то нас разгромят. У нас были победы, давайте закрепим их.
Матильда чуть не набросилась на него с кочергой.
– Так вы сдаетесь спустя всего две недели? Разве после такого ваши союзники захотят опять помогать вам? Мы так долго планировали этот поход, и вдруг вы поджали хвост и убегаете, как побитая дворняжка!
– Я не убегаю! – рявкнул Жоффруа. – Не смейте умалять мою храбрость. У нас нет другого выбора, как вы не видите? Ба, конечно же, ничего не видите, ведь вы всегда закрываете глаза на то, что вас не устраивает. Если мы продолжим наступать, нас ждет поражение, даже с подкреплением из Аржантана. Господи, вот ведь глупая баба, нас уничтожат на поле боя, и тогда уж точно не будет никакого похода весной, никакого герцогства, никакой Англии. Вы этого хотите? Тогда вперед, в бой!
Ей оставалось лишь молча смотреть на него. Разумеется, он прав, и все равно ее трясло от возмущения и разочарования. Если в лагере свирепствует кровавый понос, велика опасность, что ее подхватит и Жоффруа, и как ни мало в ее душе теплых чувств к супругу, он нужен ей и их сыновьям. Она развернулась и пошла к выходу, но у двери бросила через плечо последний вопрос:
