— Я не забыла… Я… я собиралась сказать ему…
— В то время как танцевала с Сидни. И прогуливалась, повиснув на его руке.
Кэтрин уперлась спиной в ствол апельсинового дерева. Держа наготове ридикюль в качестве орудия защиты, она угрожающе сверкнула глазами:
— Оставайся на месте, иначе я снова тебя стукну.
— Давай! — Алек протянул к ней руку. — Смелей!
Как только Кэтрин занесла вверх руку с ридикюлем, Алек легко выхватил его.
— Что ты в нем носишь? Пушечные ядра? — спросил он, удивившись тяжести вещицы.
На лице Кэтрин появилось тревожное выражение.
— Отдай мне!
Отрицательно покачав головой, Алек открыл ридикюль и увидел внутри книгу.
— Поэтические опусы твоего друга, я полагаю, — с недовольным видом проговорил он.
Вынув книгу, Алек подошел поближе к лампе и, прочитав заглавие, удивленно уставился на Кэтрин:
— Это Ловелас дал тебе?
Кэтрин поспешно помотала головой:
— Я… гм… она… принадлежала моему отцу. Услышанное повергло Алека в шок.
— Так это он дал тебе эту книгу?
— Нет! — ответила Кэтрин. Даже при тусклом свете лампы было заметно, как она покраснела. — Я нашла ее в кабинете отца после его смерти.
Алек быстро пробежал глазами заголовки: «Наилучшие подарки для совращения», «Предостережения для повесы»… Его недовольство переросло в ярость.
— Так вот почему ты мне не доверяешь, почему всячески сопротивляешься, когда я ухаживаю за тобой! Потому что начиталась всякого вздора… — Он швырнул книгу в сторону.
— К сожалению, это не вздор, — с горечью заметила Кэтрин. — Судя по всему, папа в точности следовал этим инструкциям.
— В таком случае он был идиотом. Кэтрин вызывающе посмотрела на Алека:
— Верно. Но я хотела понять, что сделало его идиотом. И почему некоторые мужчины любят ради забавы соблазнять женщин.
— Полагаю, что ты в это число включаешь и меня. Да как ты смеешь сравнивать меня со своим ничтожным отцом?! Я совсем на него не похож.
— Так ли?
Алека вдруг осенило.
— Так ты думала, что я занимаюсь в отеле «Стивенс» именно этим — забавляюсь с женщинами? Да как ты могла подумать такое? Ну а теперь ты хоть чуточку мне доверяешь?
Их взгляды встретились.
— Я не знаю, что о тебе думать. И никогда не знала, — тихо проговорила Кэтрин.
Алек помахал перед ее лицом книгой:
— И ты забила себе голову этой ерундой. Решила, что я развратник, основываясь на слухах да на гневных высказываниях в мой адрес Ловеласа.
Кэтрин упрямо вздернула подбородок:
— И еще потому, что ты так себя вел.
— Ты имеешь в виду, что я целовал тебя? — Алек понизил голос: — И доставлял тебе удовольствие?
— Ты лгал…
— Я никогда тебе не лгал. — Хотя, конечно же, это бывало. Маленькая ложь, недосказанности… большой обман еще впереди.
И все равно Кэтрин не имела права думать о нем хуже того, что он заслуживал.
— Твое неверие не имеет ничего общего с тем, что я в действительности сделал. Что бы я ни сказал или ни сделал, ты продолжаешь считать меня воплощением порока и разврата.
— Ты должен признать…
— Я ничего не должен признавать. — Алек решительно шагнул к Кэтрин. — Я развратник, лжец, обманщик, человек, который совращает женщин ради забавы. Я… давай-ка взглянем… — Он раскрыл наобум книгу и прочитал: — «Мастер-обольститель». — Прищурившись, Алек взглянул на Кэтрин: — Да, мне это нравится. Мастер-обольститель. А я-то думал… — Он отшвырнул книгу, снял сюртуки начал расстегивать пуговицы жилета. — Я слишком мало знал.
Кэтрин широко раскрыла глаза:
— Алек, надеюсь, ты не собираешься…
— Тсс, дорогая. — Сняв жилет, Алек привлек Кэтрин к себе. — Не мешай мастеру работать. — И он накрыл ее губы страстным поцелуем.
Настало время показать будущей жене, что он намерен быть ее хозяином — так или иначе. И если для этого он должен ее соблазнить, то пусть так оно и будет.
Некоторые женщины слишком умны, чтобы их соблазнить.
Аноним. Руководство для повесы
Алек всегда полагал, что уговорит Кэтрин с помощью поцелуев, которые пробудят пламя в ее лоне, и это пламя… Нет! Кэтрин отшатнулась от него:
— И что ты, по-твоему, делаешь?
Алеком все еще владел гнев. Кэтрин видела это по блеску его глаз.
— То, что мне следовало сделать два вечера назад. — Алек резким движением рванул на себе галстук.
— Соблазнив меня.
— Ведь именно это я должен делать, разве не так? — проговорил Алек и стал расстегивать пуговицы на рубашке. — Ведь мы, развратники, только для того и живем, чтобы соблазнять молодых невинных девушек!
Он стащил рубашку через голову, и у Кэтрин пересохло в горле. На мгновение она забыла об их препирательстве и его гневе. Она не могла отвести взгляда от его обнаженного торса — от скульптурно вылепленных мышц, поросли черных волосков на груди, вид которых напоминал ей о чудесной ночи в цирке Эстли…
Кэтрин упрямо мотнула головой:
— Я знаю, что ты не развратник.
— В самом деле? — Алек притянул ее к себе. — Тогда зачем ты носишь с собой эту гадкую книжку?
— Я просто…
Алек не дал Кэтрин договорить, зажав ей рот поцелуем. Она позволила ему поцеловать себя, понимая, что слишком уж сурово отреагировала, на его задержку. Опять же она не сказала Сидни об их обручении, как обещала.
В то же время Кэтрин все еще не до конца доверяла Алеку. Что-то он все-таки скрывал — она чувствовала это.
Кэтрин вырвалась из объятий Алека и бросилась прочь.
— Ты не сможешь меня соблазнить.
— Я смогу сделать так, как мне захочется. Я ведь развратник, ты помнишь?
— Да перестань повторять это! — Кэтрин едва не споткнулась о горшок для полива, но сохранила равновесие и попятилась назад. — Ты ведь так не считаешь. Тебя просто рассердила моя книжка.
— Я не просто рассержен, уверяю тебя.
Решительность, с какой Алек надвигался на нее, заставила Кэтрин задрожать. Но эта дрожь была вызвана отнюдь не страхом.
— Ты не станешь этого делать. Люди могут увидеть.
— Здесь не увидят, до окон отсюда далеко.
О Господи, он был настроен очень решительно!
— Но все догадаются, что мы делаем. — Кэтрин швырнула под ноги Алеку стул.
— Если догадаются, что мы здесь. — Алек успел отскочить в сторону. — Всякий, кто снова вернется на балкон, увидит, что сад пуст, и решит, что мы вернулись в дом. А если кто-то что-то и заподозрит, тоже неплохо — в этом случае тебе придется выйти за меня замуж.
Он увлек Кэтрин в маленький альков с мягкой скамейкой в глубине и развернул ее таким образом, чтобы можно было расстегнуть пуговицы.
