Одинокая молодая девушка, сошедшая с дороги на тропу, чтобы полюбоваться осенним лесом, показалась им вполне подходящей жертвой. Даже если у леди нет денег, за ее часики, висящие на поясе, и сережки уже можно выручить достаточно монет. Тем более что юным леди ни к чему заходить слишком далеко в лес.
Когда из-за деревьев по левую сторону тропы вышли два бородатых человека в грязной одежде, Констанс завизжала.
– Ну-ну, не надо бояться, красотка, мы не хотели тебя напугать, – осклабился один из них, а второй медленно принялся заходить за спину Конни, чтобы не дать девушке убежать по тропинке.
Мисс Арчер была слишком напугана, чтобы думать о бегстве, и снова закричала, насколько ей хватало дыхания.
– Перестань орать, а то сюда сбегутся все работники с полей! – грубо приказал ей один из грабителей. – Держи ее, я сниму сережки.
Зашедший сзади схватил Конни за локти, а другой разбойник приблизился к девушке с намерением ограбить. Констанс едва не потеряла сознание от ужаса, когда послышался окрик:
– Отпустите девушку, негодяи, побойтесь Бога, как вы смеете нападать на невинных!
Констанс с облегчением узнала голос викария Реймза. «Теперь все будет хорошо, викарий их образумит», – мелькнуло у нее в голове, и Конни мягко упала к ногам разбойника, от неожиданности выпустившего девушку из рук.
Больше она ничего не помнила вплоть до момента, когда очнулась на кухне миссис Бирн. Добрая женщина заботилась о мисс Арчер до тех пор, пока не приехал ее брат, после чего оставила рядом с Конни свою старшую дочь и поспешила в дом викария, Элис Бирн знала, что там ее помощь будет нужнее.
К ее сильному беспокойству, Эбигейл не плакала, она словно оцепенела.
– Поплачь, дитя мое, всем нам рано или поздно суждено понести тяжкие потери, и слезы даны женщине в утешение, – убеждала ее миссис Бирн, но тщетно.
Минни причитала на кухне и с грохотом роняла посуду, пока миссис Бирн решительно не запретила ей шуметь – хозяйка нуждается в покое, ей предстоит свыкнуться с мыслью о случившемся, и служанке лучше пойти в сад, если уж Минни не может сидеть тихо на своей кухне. Это был первый случай, чтобы Минни, постоянно задиравшая нос перед женой фермера, послушалась миссис Бирн и ушла в сад, поплакать вволю на скамейке Эбби.
Миссис Бирн сама приготовила чай и принесла его в гостиную. Дик Хинли, убедившись, что бедная молодая вдова под надежным присмотром, поскакал в лес, чтобы присоединиться к охотникам, выслеживающим последнего бандита.
Эбби не чувствовала острой боли, скорее тяжелую усталость, когда мышцы, казалось, занемели и трудно даже повернуть голову или пошевелить рукой. Миссис Бирн на своем веку повидала всякие проявления горя и не была удивлена реакции бедняжки, но отсутствие слез ее расстраивало. Кроме того, собственные переживания миссис Бирн заставляли женщину тревожно вздрагивать при каждом шуме на улице – что-то теперь будет с Томом Бирном? Он спас молодую леди и теперь вместе с людьми сквайра искал в лесу преступника, но ведь еще утром он сам был вне закона. Как поступит с ее сыном Арчер? Неужели Том снова сбежит и будет вести жизнь изгоя? Нет, на этот раз мать не оттолкнет своего сына, она видела, какой радостью наполнились его глаза, когда он вошел в родной дом! Если надо, миссис Бирн на коленях проползет весь путь от Бакминстера до поместья сквайра, лишь бы только мистер Арчер не был суров к ее сыну. Том заслужил наказание, но его благородный поступок обязательно зачтется ему на земле и на небесах, в это Элис Бирн верила свято!
Через два долгих, томительных часа приехал Теренс Арчер и привез в коляске свою сестру. Конни, кажется, едва начала осознавать, что случилось. Дочка Бирнов не скрыла от нее, что погиб викарий Реймз, и мисс Арчер пришла в ужас от того, к каким непоправимым последствиям привело ее легкомыслие.
Девушка беспрестанно плакала, совсем ослабев от слез, и не смогла посмотреть в глаза Эбби. Миссис Бирн подхватила Констанс и почти понесла на себе в ее комнату, чтобы Конни смогла прилечь, а мистер Арчер остался в гостиной вдвоем с Эбигейл.
Он пытался найти слова утешения и не мог. Трагедия потрясла его, как и других жителей Бакминстера, передававших страшную новость от соседа к соседу. Добродушный полный викарий, так старавшийся улучшить жизнь своих прихожан и раскрывший свое сердце молодому сквайру, погиб, защищая его сестру! И такая хрупкая, маленькая миссис Реймз должна вынести весь груз этого горя! А ведь вскоре ей придется лишиться своего с такой любовью ухоженного домика и уступить его новому викарию! Что она будет делать, как жить? Все эти мысли нестройным хороводом вертелись в голове Арчера, когда он осторожно присел на диван рядом с Эбби, взял ее за руки и произнес:
– Мне очень жаль. Что я могу сделать для вас сейчас, миссис Реймз?
Услышав фамилию супруга, Эбби вздрогнула и покачала головой.
– Наверное, позже мне понадобится помощь всех моих друзей, но сейчас я не способна рассуждать здраво.
Сквайр нашел ее слова более чем разумными, но не стал спорить. Он вдруг испугался собственной слабости – на глаза его наворачивались слезы жалости к этой женщине и ее погибшему мужу, а она выглядит такой спокойной...
О, если бы Конни чаще прислушивалась к чужим советам и не свернула на ту тропу! Арчер не мог не винить сестру. Она вела себя, как глупая и капризная девчонка, чье желание поступать по собственному разумению стоило жизни замечательному человеку. Как Конни будет нести этот груз? Как станут относиться к сквайру его арендаторы и жители Бакминстера, как смогут они уважать его, зная, что он не имеет власти даже над младшей сестрой? Почему он не сумел довести дело до конца и не поймал всех грабителей?
– О, боже, боже, – пробормотал Арчер, опуская голову. – Чего бы я не отдал, чтобы сегодняшнего происшествия не случилось!
Тонкая рука коснулась его светлых волос.
– Такова воля Господа, мой друг, и не в наших силах ее изменить. Не мучьте себя напрасными сожалениями, викарий не хотел бы этого, я знаю, – произнес нежный голос.
Кощунственная мысль в тот миг впервые мелькнула в голове сквайра среди прочих, более подобающих случаю, мыслей: «А ведь теперь она свободна!»
Он тотчас устыдился несвоевременности этой мысли и своего жестокосердия, но избавиться от нее вовсе не смог. С каждым днем она укреплялась не в его голове, но в сердце, и Арчер понял, что даже отъезд в Лондон теперь не спасет его от любви к Эбигейл Реймз.
Пока же он боялся пошевелиться, чтобы продлить эту невинную ласку, и дождался, пока миссис Реймз сама уберет руку, после чего поднял голову.
– Вы правы, мне предстоит еще так много сделать, но можно ли вовсе избавиться от сожалений, не мечтать, чтобы один лишь этот день был затерт Господом на его картине этого мира? – спросил он с отчаянием в голосе.
