Значит, это не секрет, подумал Рейн, и его подозрения, что высокопоставленные офицеры встречаются здесь по другому поводу, рассеялись.
— Мы оставили там отряд солдат и двух офицеров, вы это знаете?
Рейн знал, но ему требовалось подтверждение, что он на верном пути.
— Кто остался?
Полковник Бретуэлл внимательно смотрел на собеседника, в облике которого ему чудилось нечто знакомое, но его потрепанная одежда сбивала с толку. И все же не бедняк, слишком уж благородно он держался. Подозрение вызывали его глаза, пылающие жаждой мщения. Полковник испытал облегчение, что остался верен жене, в противном случае он не решился бы смотреть в глаза сыну.
— Кто?
— Вам это уже известно, правда? — Рейн не ответил, поэтому Бретуэлл продолжил: — Точно не могу вам сказать, поскольку меня отозвали досрочно, а затем перевели в королевскую гвардию. Но человек имеет право знать, кто он.
Рейн выругался про себя, решив, что нужно быть внимательнее. Он бы с радостью забыл обо всем, но это часть его жизни, он обязан довести это дело до конца и закрыть его.
Полковник достал карманные часы. Салли ждет его к обеду, подумал он и поднялся, отставив недопитую кружку.
— Что вы будете делать, когда найдете его? Хватит убийств. Не начинайте все сначала.
Рейн поднял голову. Лицо у него горело от возмущения.
— Я всего лишь пытаюсь закончить.
Когда Монтгомери вскочил на своего черного жеребца, прятавшийся в тени человек тронулся следом, держась подальше от улицы, выбирая переулки и узкие тропинки.
Рейн взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, быстро прошел по коридору, остановился у ее двери и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Затем постучал.
Микаэла разрешила ему войти, но он сделал только шаг, ибо увидел направленный ему в грудь пистолет.
— Ты сказал, что я могу использовать его против тебя.
— Дважды проделать дырку в муже — не лучший способ начать супружескую жизнь.
— Как и без всяких объяснений покинуть меня в день свадьбы.
— Я же сказал, что вернусь.
— Два дня назад.
Рейн шагнул вперед, но Микаэла взвела курок. Руки дрожат, в глазах слезы.
Рейн понял, что ей это не безразлично, иначе она бы так не расстроилась.
— Ты сердишься. Я понимаю.
— Не то слово, Рейн Монтгомери. Я чертовски рассержена! Ты не понимаешь!
Откуда ему знать, что все эти два дня она вновь и вновь представляла себе момент, когда он выяснит, что она испорчена и нечиста? Или он все узнал и покинул ее? Она совершенно измучилась, даже стала злиться на него, что он заставляет ее ждать и страдать.
— Объясни, чтобы я мог понять.
— Нет. Сначала ты скажешь, где был. И с кем. Неужели он слышал ревность в ее голосе?
— Может, ты его опустишь?
— Если мне не понравятся твои объяснения, я просто застрелю тебя.
Рейн сделал еще несколько шагов, пока дуло пистолета не уперлось ему в грудь, и странное, приятное чувство охватило его при виде печали в ее глазах.
— Ты волновалась.
— Нет.
— Ты думала, что я навсегда покинул тебя.
— Я думала, что кому-то удалось проделать дырку в твоей голове!
— А теперь это не терпится сделать тебе? — ухмыльнулся он.
— Да, Рейн. Говори и не искушай меня.
— Я отослал твоему дяде письмо с требованием выкупа, потом я объехал город, расспрашивая о тебе. Я уже посеял слухи о твоем похищении. Теперь мне надо было проверить, насколько они распространились.
— Ты хотел вывалять мое имя в грязи?
— Я хотел, чтобы общество и заговорщики поверили, что я намерен искать тебя и что я к тебе неравнодушен. — У нее был скептический вид. Да, если он хочет завоевать доверие этой женщины, то ему понадобится огромное терпение и полная откровенность. — Когда мы появимся как муж и жена, я не хочу, чтобы люди думали, что у нас с тобой не было никаких отношений.
— Довольно разумно. — Микаэла вытерла слезы, помолчала и спросила: — И что же ты узнал?
— Твой дядя не сообщил властям.
— А ты ожидал другого? — горько усмехнулась она. — Я думала, ты лучше соображаешь.
— Ты у него единственная родственница.
— Я единственный источник его дохода, Рейн. Он даже не платит по собственным счетам. Это делаю я.
— Почему?
— Он живет не по средствам и пользуется моим кредитом. Без моей подписи на чеках он стал бы нищим.
— Он мужчина, генерал, далеко не бедняк и способен, черт возьми, содержать себя! — Голос Рейна напоминал хруст ломающихся веток. Он знал, что Микаэла достаточно обеспечена, но не думал, что Дентон пользуется ее наследством. — Почему ты от него не отделаешься?
— Он мой законный опекун. Такова была воля папы. У меня небольшой выбор.
Господи, там же явный шантаж! Рейн подавил свою ярость, решив подождать момента, когда сможет вернуть Микаэле то, что принадлежит ей по праву. Замужество было выходом, и он удивлялся, почему Микаэла не сделала этого раньше. Ладно, с генералом придется иметь дело ему. И как можно быстрее.
— Ну, и сколько же я стою, Рейн? — с болью спросила она.
— Больше, чем я запросил. — В ответ на его искренний тон у нее в груди зажглась маленькая искорка. — Тысячу фунтов стерлингов.
— О! А почему не драгоценности королевы? — Микаэла умолкла и с тревогой взглянула на него. — Ты его провоцируешь, чтобы он попытался вернуть меня без выкупа, да?
— На какой же умной девушке я женился! — ухмыльнулся Рейн. — Я хочу, чтобы они сосредоточились на мне, а не на тебе. Хочу, чтобы каждый, произносящий твое имя, считал, что какой-то ужасный тиран похитил тебя из-за твоих денег.
Он слишком много знает о ее жизни, с беспокойством подумала она.
— Больше не будет ни писем, ни требований. Пока нам они не нужны. Все подозрения, включая имеющиеся у двойного агента, будут вытеснены слухами о похищении.
Да, Рейн действительно позаботился обо всем.
— А если он где-то найдет деньги? — Микаэла не верила, что такое возможно. Он жаждал получить золото, предназначенное для английских солдат, а это огромное состояние, не сравнимое с ее наследством. — Нет. Он либо оставит меня на съедение волкам, либо найдет способ заплатить выкуп моими деньгами.
— Забрать выкуп некому. Если ты не появишься, ему придется вернуть деньги.
— Он просто оставит их себе, — холодно ответила Микаэла. — Я ни на минуту не сомневаюсь, что для этого человека мое существование связано лишь с размером моего кошелька.
— Очень жаль это слышать. — Рейн подумал об Авроре и Рэнсоме, о любви, которую они подарили чужому ребенку, о том, как ему повезло.
— Отец перевернулся бы в могиле, узнай он об этом. Когда я должна появиться в обществе?
