— Конечно.
— Благодарю. Я сожалею обо всем в этой истории. Я разрушил вашу жизнь, как вы неоднократно указывали, в ответ же вы, сеньорита Монтеверди, дали мне столько, что я никогда не смогу расплатиться с вами.
Господи, да что такое случилось с ним?
— По этой причине я сделал вас единственной наследницей в своем завещании. Дайте мне вашу руку.
— Твое завещание?
Когда Лазар подошел к ней, Аллегра покорно протянула ему руку, и он вложил в нее маленький ключик.
— Это ключ от сейфа. Если мне не суждено вернуться, я хочу, чтобы драгоценности Фиори перешли к вам. Я знаю, что вы не продадите их. Я назначил старого Фицхью вашим опекуном. Он доставит вас к моим хорошим знакомым на Мартинике. Эти пожилые дамы позаботятся о вас до тех пор, пока вы не найдете достойного мужа. Уверен, что вы встретите человека, которого сможете выносить не меньше, чем вашего бывшего жениха, и поскольку вы все еще… в общем, вам не придется краснеть перед будущим мужем.
Побледнев от страха, Аллегра смотрела на него:
— Боже, Лазар, тебе действительно угрожает опасность?
Он бросил на нее циничный взгляд.
— Ты что, наконец забеспокоилась обо мне, дорогая?
— Почему мы приплыли сюда?
— А, кое-какие пиратские дела, — насмешливо сказал он, возвращаясь к письменному столу.
Ее сердце неистово колотилось. Ладони вспотели.
— Прошу, не будь несносным хотя бы сейчас! Что это за место?
— Это своего рода ад. — Лазар горько усмехнулся. — Я жил здесь какое-то время, мальчиком. Когда я покинул остров Вознесения, у меня был королевский перстень. Хозяин этого города украл его у меня. Сейчас я вернулся за ним.
— Кто он?
Лазар пристально смотрел на девушку, словно размышляя, стоит говорить ей или нет.
— Его зовут Саиф-дель-Малик, Меч Чести.
— А ты сможешь заставить его вернуть перстень?
— Когда он узнает, что пушки всех моих шести кораблей нацелены на Аль-Кум, его превосходительство будет вынужден подчиниться мне.
— А что, если он все равно откажется?
Лазар долго молчал.
— Я сделаю все, что в моих силах, Аллегра, но если он попытается унизить меня, буду сражаться насмерть. Саиф-дель-Малик больше не опозорит меня. Он может лишить меня жизни, но не гордости.
— Он не посмеет! — воскликнула Аллегра, понимая, о каком позоре говорит Лазар. — Ты уже не мальчик. И потом, рядом с тобой будут твои люди.
— Нет, я пойду один.
Аллегре показалось, будто ее ударили кинжалом в живот.
— Один?!
— Это единственный путь. — Лазар мрачно улыбнулся: — Не печальтесь, сеньорита Монтеверди. Если я не вернусь через два часа, члены Братства откроют огонь по Аль-Куму из всех пушек. Так что, возможно, вскоре вы навсегда избавитесь от меня.
Достав из рундука точило, Лазар сел и стал править лезвие своего марокканского кинжала.
Внезапно Аллегра вскочила и стиснула кулаки.
— Я знала это. Во всем виновата я! — Голос ее дрогнул. — Ты не должен рисковать жизнью из-за того, что я сказала. Я беру свои слова назад. Ты не должен идти.
— Напротив, должен, чтобы вернуть себе остров Вознесения. Ты ведь этого хотела, Аллегра?
Она беспомощно смотрела на него.
— Да, но… пошли кого-нибудь еще. Если ты намерен вернуть себе трон, то тебе следует помнить, что от тебя зависят жизни многих людей. На карту поставлено все, поэтому нельзя думать о гордости…
— Это не гордость, Аллегра. Это честь, как ты уже говорила. И кроме того, я способен постоять за себя.
— Прошу, не делай этого, — прошептала Аллегра. — Наверняка есть и иной способ. Может, тебе и не нужен твой перстень. Если ты свяжешься с советниками отца, никто не отвергнет тебя…
Аллегра видела, что мысли Лазара далеко.
— Лазар, послушай меня…
— Все решено, Аллегра. Перестань спорить.
— Ты не должен делать этого!
— Нет, должен! — возразил он с тихой яростью. — Не нужно страха и колебаний, Аллегра. Мне сейчас необходима твоя сила.
Она опустила голову.
— Ради всего святого, возьми с собой людей, Лазар! Ведь есть же среди них те, кому ты можешь доверить свои тайны.
— Викарий пойдет со мной. Мне не удалось отговорить его.
— Викарий! А что он сделает? Он же не воин! Возьми Салли или капитана Руссо, или этого кровожадного молодого американца…
— Это сражение иного рода.
— Что ты имеешь в виду?
— Надо знать Малика, чтобы понять это. — Какие-то тени прошлого промелькнули на его лице, взгляд потемнел, и Лазар бросил кинжал и точило на стол.
— Позволь мне пойти с тобой. Если это битва умов, а не силы, не вижу, почему бы тебе не взять меня с собой.
— Ты просто прелесть! — хмыкнул Лазар. — А что ты сделаешь, мой неистовый котенок? Будешь шипеть на плохого дядю?
— Не говори так! — В глазах Аллегры заметалось пламя. — Я же обещала помогать тебе во всем!
— Об этом не может быть и речи! — Закрепив кобуру с пистолетом на поясе, Лазар надел ремень с ножнами для меча.
Отчаяние Аллегры росло с каждой секундой, и она вдруг пожалела, что вообще призывала его бороться за остров Вознесения.
Робко подойдя к Лазару, она обвила руками его шею.
— Останься, прошу тебя. Тебе ничего не нужно доказывать. Возьми меня. Научи меня, как доставить тебе удовольствие. Не уходи!
Его глаза сверкнули, но он, покачав головой, отстранил ее.
— Я не могу пойти на такой риск — оставить тебя одну с ребенком.
Она ударила его в грудь.
— Прекрати! Ты не умрешь! Я запрещаю тебе?
Лазар неотрывно смотрел на нее.
— Я все время хотел сказать тебе, Аллегра, как ты прекрасна. — Он тяжело вздохнул и отвернулся. — Так прекрасна!
Аллегра ухватилась обеими руками за его камзол.
— Прошу, не оставляй меня! Я не вынесу разлуки с тобой! — Глаза ее наполнились слезами.
Обняв Аллегру, Лазар стал целовать ее с неистовой жадностью. По щекам ее катились слезы. Теперь она знала, что он позвал ее, чтобы проститься.
Вытерев слезы со щек Аллегры, Лазар снова впился в нее взглядом.
— Я вернусь к тебе.
Их глаза встретились, и Аллегра поняла, что он борется с собой, а она лишь усугубляет его терзания. И тогда она умолкла.
— Аллегра, благослови меня.
— Ну что ж, иди. Делай что хочешь! Мне все равно. Иди же!
— Аллегра, я… До свидания, дорогая.
Дверь закрылась, и Аллегра прошептала:
— До свидания, мой Принц.
Лазар спускался по трапу; за ним следовал викарий с факелом, отбрасывавшим круг света в темноте. Они сделали лишь несколько шагов по причалу, когда почувствовали, как и без того шаткое сооружение заходило ходуном. Впереди послышался топот бегущих ног, и внезапно два десятка головорезов появились из душной и жаркой африканской ночи. Викарий тихо выругался.
