И г-н Моваль, гордый своей дальновидностью, похлопал Андре по плечу. Как хороший кормчий, он указал сыну на подводный камень и дал толчок, но и он не предполагал, что между г-жой де Нанселль и Андре было нечто иное, чем взаимное влечение их юности, а со стороны молодой женщины — только легкое кокетство по отношению к сыну.
Через два дня Андре получил от Жермены длинное письмо. Привратница, с которой он условился, чтобы она передавала ему корреспонденцию на его имя, протянула ему письмо, когда он выходил из дома. Он отправился читать его за монастырскую ограду Школы Искусств. Жермена писала ему, что, живя в Буамартене, они должны будут быть осторожными и благоразумными. Ее муж не был ни ревнивым, ни подозрительным, и он очень охотно согласился пригласить в Буамартен сына своего старого друга Моваля. Все вышло великолепно, но им придется ограничиться удовольствием жить рядом, под одной крышей и свободно видеться ежедневно. Они будут как брат и сестра. Андре должен обещать, что выполнит это условие.
Андре Моваль был слегка раздосадован, читая это письмо, но вся его досада рассеялась при мысли о том, что он скоро увидит Жермену. Разве любые условия не были лучше, чем быть разлученным с ней? К тому же, когда месяц в Буамартене пройдет, приблизится время возвращения молодой женщины в Париж, и они тогда снова будут жить своею любовью.
Когда вещи Андре Моваля были внесены в ту комнату, которую он должен был занимать, и когда он привел себя немного в порядок, он сел в кресло и стал думать о радости, испытанной им при виде Жермены де Нанселль. Экипаж, дожидавшийся его на станции, привез его в замок. На крыльце он был встречен г-ном и г-жой де Нанселль. Никогда Жермена не казалась Андре столь прекрасной. Он мысленно восхищался грациозным силуэтом молодой женщины. Из-под большой соломенной шляпы ему нежно и лукаво улыбнулось восхитительное лицо. В своей руке он почувствовал руку своей возлюбленной и затрепетал при этом прикосновении. Но он дал клятву быть благоразумным.
Андре встал, прошелся несколько раз по комнате и посмотрел на свои часы. Они показывали час обеда.
Столовая представляла собой большую комнату серого дерева. Жермена ела с большим аппетитом. Г-н де Нанселль копался в своей тарелке. Он казался рассеянным и мало разговаривал. Он нарушал свое молчание лишь для того, чтобы задать несколько вопросов, ответов на которые он вовсе не слушал. Он спросил Андре, нравится ли ему его комната. Андре поблагодарил, сказав, что его чудесно устроили. Он чувствовал себя очень хорошо в Буамартене. Ему нравился прекрасный вид замка и парка.
Длинное неподвижное лицо г-на де Нанселля слегка оживилось кривой улыбкой.
— Завтра мы вас проведем по всем углам, месье Андре. Вы увидите, что, в сущности, эта старая лачуга — довольно приятное жилище. Потом мы вам покажем ваш павильон.
Г-жа де Нанселль засмеялась, говоря эти слова, и прибавила:
— Знаете, ваш отец поручил мне наблюдать за вами. В его письме точно сказано: не менее четырех часов занятий в день. Я сама буду запирать вас на ключ. Ага! Попались ко мне в плен!
Перешли в гостиную. Жермена де Нанселль легла в качалку и закурила. Г-н де Нанселль, сидя в кресле, просматривал газеты. Иногда он поглядывал на группу, которую составляли его жена и Андре, сидевший возле нее на табурете. Андре заметил этот взгляд. Жермена была права: им надо быть осторожными. Кладя свою папиросу в пепельницу, которую подал ей Андре, Жермена коснулась губ молодого человека своей обнаженной рукой. Андре посмотрел на нее. Ее губы сделали движение поцелуя.
На следующий день, после завтрака, отправляясь в парк, г-н де Нанселль, хранивший во время еды молчание, казавшееся привычным для него, вдруг сказал Андре Мовалю:
— Стреляете ли вы из пистолета?
Андре, пораженный неожиданностью вопроса, сказал, что не стреляет. Г-н де Нанселль ответил равнодушным «ага!».
— Вот и моя жена, подождемте ее.
Г-жа де Нанселль подошла к ним. Она открыла большой розовый зонтик.
— Извините меня, Этьеннетта — это моя горничная — никогда не знает, где находятся мои вещи, а сама я ничего не могу найти.
Андре хотелось засмеяться. Он вспомнил, с какой ловкостью Жермена умела одеваться и раздеваться. При этом воспоминании перед ним встали сладостные образы. Он припомнил, как Жермена быстро расстегивала крючки, развязывала узлы, снимала лиф и спускала юбку… Г-н де Нанселль пожал своими узкими плечами:
— Не следует быть до такой степени зависимым от другого.
Г-жа де Нанселль отвечала:
— Что поделаешь, друг мой, это так. Я не могу обойтись без посторонней помощи. Если бы Этьейнетты или какой-нибудь другой не было здесь, мне кажется, я появлялась бы совершенно голой или спала одетой.
Она толкнула локтем Андре, который даже глазом не сморгнул.
Они прошли несколько шагов по площадке. Над ее перилами возвышался большой квадратный, облицованный камнем водоем, в котором отражались деревья, окружавшие его. Два других продолговатых водоема были расположены по бокам замка. Буамартен был крепким сооружением из камня и кирпича с высокой черепичной крышей. Андре пришел от него в восторг. Г-н де Нанселль принялся объяснять:
— Он был построен в 1605 году Жаном де Голлероном, товарищем Генриха IV. Я восстановил всю его историю. Во время революции он принадлежал Вандомскому епископу. Он же велел выстроить тот маленький павильон, который будет служить вам классной комнатой, месье Моваль.
Они все трое спустились с площадки и пошли вдоль квадратного водоема, шедшего до самого парка в виде канала.
За деревьями, стоявшими у ограды, протекала Луара.
— Это очень красивая река, вы увидите, месье Андре. Я поведу вас кататься туда на лодке. Я очень хорошо гребу. Там есть места, где она очень глубока и вся покрыта цветущими ненюфарами. Но сегодня слишком жарко. Пойдемте лучше в павильон.
И г-жа де Нанселль вошла в аллею, удалявшуюся от водоема; за ней последовали Андре и ее муж.
Этот павильон был маленьким квадратным строением, с выпуклой крышей, покрытой мшистыми черепицами. Розовые кусты вились по трельяжу стены и обрамляли окна. Внутри него была просторная комната, с белыми деревянными стенами, в которой находился большой стол, несколько стульев и диван. Там был также небольшой камин, над которым возвышалось зеркало. Соломенные шторы поддерживали приятный полумрак.
— Вот ваше жилище, месье Андре. Сюда перенесут ваши книги, и никто не придет мешать вам.
Пока г-н де Нанселль говорил, Жермена подошла к камину. Под кружевной шляпой она поправила шпильку в своей прическе, одну из тех светлых черепаховых шпилек, которые она втыкала в свои густые волосы. Андре опустил глаза. Это движение его любовницы было связано в его уме со сладостными часами близости. Ах, как часто образ Жермены будет присутствовать при его занятиях! Это старое зеркало сохранит ее отражение!
