Лонгмор подобрал листок, словно сомнамбула, и пошел за ней.
Дождавшись, пока шаги друга стихнут, Кливдон несколько раз хлопнул в ладоши.
— Браво, мисс Нуаро, — усмехнулся он. — Прекрасная работа.
Улыбаясь, он тихо прикрыл дверь и вернулся к чтению модного журнала.
Он как раз перевернул последнюю страницу, когда дверь приоткрылась и в щели показалась голова в элегантной шляпке.
— Я ухожу, — сказала Нуаро. Голова в шляпке исчезла, и послышались удаляющиеся шаги.
— Подожди! — воскликнул герцог и встал.
Голова появилась снова.
— У меня нет времени ждать. Я только хотела сообщить, что платье готово. — Марселина говорила спокойно, но Кливдон уловил в ее голосе нотки торжества.
Он подошел к двери и распахнул ее. В руках у Нуаро было нечто, похожее на завернутое в простыню тело.
Должно быть, это платье, переложенное оберточной бумагой и завернутое, как мумия, в муслин.
— Ты не повезешь его сама, — сказал Кливдон. — Для этого есть лакеи. — Он оглянулся и кивнул: — Вон Томас прекрасно справится.
— Нет! — возразила Марселина. — Я сделаю это сама. Я обещала и ни за что не выпущу его из рук.
Герцог покосился на мумию.
— Могу я хотя бы взглянуть на него?
— Конечно же, нет. У меня нет времени разворачивать и снова заворачивать его. Увидишь вечером, как все. В «Олмаке».
«Олмак». Герцог нахмурился и почувствовал, как на плечи навалилась тяжесть. Опять бал в «Олмаке». Каждую среду сезона. Одни и те же люди, одни и те же условности, оживляемые только особенно громким скандалом. Сегодня поводом для скандальных слухов и сплетен станет, вероятнее всего, он. О нем будут шептаться за его спиной. Леди Уорфорд ни за что не упустит возможность высказать ему все, что думает. При этом она постарается выражать свои мысли изысканно, а ее намеки будут легкими и незаметными, как уши слона.
Он вспомнил, что Лонгмор усомнился, разрешит ли миссис Уорфорд Кларе надеть платье, и забеспокоился.
— Лучше я поеду с тобой. Здесь был Лонгмор и…
— Я знаю, — усмехнулась Марселина, — но ведь Софи с ним справилась? А я, если надо, справлюсь с леди Уорфорд. Но, честно говоря, я сомневаюсь, что такая необходимость возникнет. Когда леди Клара увидит себя в зеркале… Впрочем, не важно. Не люблю хвастаться. В любом случае тебе будет скучно.
— Мне не будет скучно, — возразил герцог. Он прочитал модный журнал от корки до корки. У него даже появились кое-какие идеи.
— Уже половина седьмого, — сказала Марселина. — А мне еще надо добраться до Уорфорд-Хауса.
— Возьми коляску.
— Я не знаю, что мне выделил Холидей, но он заверил, что транспортное средство будет очень быстрое. Думаю, оно меня уже ждет.
Кливдон намеревался поехать с ней. Он хотел увидеть платье и лицо Клары, когда та увидит свое отражение в зеркале. Он хотел, чтобы все убедились: это бизнес, а Нуаро не только талантлива, но и следует принципам, если, конечно, они касаются работы, и благородна.
И это, к его стыду, было не единственной причиной его желания поехать в Уорфорд-Хаус вместе с ней.
Он хотел снова вдохнуть ее запах, понаблюдать, как исчезает, а потом снова возвращается покрывающий щеки румянец, увидеть падающие на шею тугие шелковистые локоны, полюбоваться жемчужным сиянием ее кожи, прижаться к ней губами.
Глупец! Глупец.
А еще и низкий бесчестный человек. Подлец. Она везет платье Кларе, его невесте. Он любит Клару и всегда любил. Ему ненавистна сама мысль причинить ей боль.
Он уже создал достаточно проблем. Леди Уорфорд, небось, весь день изводит Клару, винит ее в холодности Кливдона и его проступках. А завистливые кошки, претендующие на дружбу с ней, тоже точат когти, готовясь вонзить их в Клару…
Кливдон отступил от двери.
— Не буду задерживать. Ты сделала невозможное.
Марселина тоже отошла от двери.
— Остается надеяться, что мне позволят доставить платье заказчице.
«Умная леди придаст своему платью элегантный вид хорошо продуманным расположением бантов, так же как разумный автор придаст дух целой фразе одним выражением».
Джон Гэй, английский поэт и драматург (1685–1732)
Марселина подъехала к Уорфорд-Хаусу без пяти минут семь. Она прибыла в экипаже Кливдона с герцогским гербом на дверцах, но не пошла к парадному входу. Она обошла дом и постучала в заднюю дверь, через которую ходили слуги и торговцы. Там ей предложили подождать. Она подумала, что ее вполне могут не впустить в дом и даже не сообщить о ее прибытии леди Кларе, но решила не переживать заранее. Леди Клара, должно быть, поняла, что попала в руки настоящего мастера, иначе она отослала бы Марселину, как только та начала опустошать ее гардероб.
Наконец явилась горничная леди Клары и, храня на лице мрачное выражение, повела Марселину мимо глазеющих слуг вверх по черной лестнице.
Мрачный вид горничной Дэвис вскоре объяснился. В комнате леди Клары она обнаружила не только свою клиентку, но и ее мать. Они явно ссорились, причем давно, потому что лица обеих были раскрасневшимися, а глаза шальными. Но когда Дэвис сообщила:
— Портниха здесь, миледи, — в комнате повисла тишина.
Леди Уорфорд, почти такая же высокая, как Клара, явно в молодости была так же красива. Она никоим образом не походила на старую сварливую мегеру, хотя именно этими словами ее за глаза называли в обществе. Маркиза Уорфорд была красивой женщиной средних лет, лишь чуть-чуть более полной, чем ее дочь.
Но боевого духа ей было не занимать, и она немедленно бросилась в атаку.
— Вы! — обрушилась она на Марселину. — Как вы посмели сюда явиться!
— Мама, перестань, — воскликнула Клара, не сводя глаз с объемистого свертка, который держала Марселина. — Боже правый, я не поверила, когда мне сказали, что вы принесли платье. Ваш магазин — я читала, что он сгорел дотла.
— Да, ваша светлость. Но я обещала вам платье к сегодняшнему балу и привыкла выполнять свои обещания.
— С платьем или нет, но я не могу поверить, что это создание имело наглость показаться…
— Это мое платье? — перебила мать Клара. — То, что вы держите в руках — мое платье? Правда?
Марселина кивнула. Положив сверток на низкий столик, она развязала ленты, развернула муслин, сбросила оберточную бумагу и подняла платье. Она услышала, как три женщины за ее спиной тихо ахнули.
— Боже мой, — прошептала леди Клара, и в ее голосе звучало благоговение. — Это мое платье!
— Возмутительно! — воскликнула леди Уорфорд, но в ее тоне было уже гораздо меньше уверенности, чем раньше. — О, Клара, как ты можешь брать что-то из рук этого создания?
