— Что за чепуха! — воскликнул герцог. — Тебе давно пора перестать скрывать свою красоту.
Он замолчал, раздосадованный тем, что едва не сказал лишнего. Ему только сейчас пришло в голову, что тщеславная мать Клары вполне могла намеренно одевать дочь, как чучело, чтобы отпугнуть других ухажеров. Она берегла дочь для герцога.
Она берегла дочь для мужчины, который любил ее как младшую сестренку, но не хотел быть здесь, не хотел этой жизни. Он стремился к чему-то другому, хотя не знал, к чему именно и где это можно найти.
Нет, он знал, что это.
Но это знание было бесполезным, поскольку его власть, положение и деньги все же могли купить не все.
— Что ты хотел сказать о моей матери? — спросила Клара.
— Она слишком тебя опекает, — солгал он. — Больше, чем тебе хотелось бы. Но, в конце концов, тебе удается настоять на своем.
Кливдон не заметил устремленного на него пытливого взгляда Клары. Его внимание было приковано к платьям дам. Почти все носили то, что предписывает последняя стадия траура при дворе. Все оттенки белого, иногда черного. Цвета мужской одежды — черный, белый и серый.
Воздух был теплым и насыщенным запахами, вызывающими воспоминания о другом времени и месте. Но здесь все было не так, как в Париже, и разница заключалась не только во всеобщей бесцветности.
Бесцветным было настроение.
Здесь не было магии.
А в Париже магия была. Там всегда в той или иной степени присутствовал оттенок нереальности. Нелепость появления Нуаро на балу, в обществе, к которому она не принадлежала, зато принадлежал он, и где она стала солнцем, а все остальные — маленькими планетами и лунами, вращающимися вокруг.
Тоже мне, магия. Глупость или причуда, выбирай что хочешь. Какой же он глупец! В его объятиях кружится в вальсе самая красивая девушка Лондона. Ему завидуют все без исключения мужчины.
Да, он глупец. Идиот. Девушка, которую он всегда любил, рядом. Каждый мужчина в зале мечтает оказаться на его месте.
А он мечтает поскорее уйти.
Библиотека Кливдон-Хауса, пятница, 1 мая— Мы должны уйти, — сказала Марселина Кливдону. Она не видела его с вечера среды и даже не знала, когда он вернулся с бала в «Олмаке». Его личные апартаменты располагались в главной части дома — можно сказать, в миле от их комнат.
Было утро пятницы. Часы пробили десять. Швеи уже прибыли и начали работать над самыми срочными заказами. Обычно, пока они работали, Марселина и одна из сестер занимались покупателями в торговом зале.
Но у них не было торгового зала. А после триумфа леди Клары на балу в «Олмаке» Марселина имела все основания ожидать наплыва покупательниц. Если торговый дом Нуаро не воспользуется уникальной возможностью в самом ближайшем будущем, представительницы высшего общества, которые, как известно, не могут долго думать об одном и том же, забудут о восхитительном платье леди Клары.
Конечно, потом у ее светлости будут другие платья от Нуаро, но эффект уже будет не тот.
Это была не единственная причина, подталкивающая семейство Нуаро к уходу из дома герцога, но самая первоочередная.
Марселина как раз собиралась написать герцогу записку, когда Холидей доложил, что его светлость в библиотеке и хотел бы видеть миссис Нуаро, когда ей удобно.
Она не стала ждать, пока он объяснит, зачем позвал ее, и с порога заговорила:
— Мы больше не можем здесь оставаться. Не хочу показаться бесчувственной — ты знаешь, я бесконечно благодарна, но такая жизнь оказывает разрушающее влияние на мой бизнес, служащих, семью, особенно Люси. Горничные. Лакеи. Она начинает думать, что это нормально. Что это в порядке вещей.
Марселина отошла подальше от стола, поскольку герцог поднял голову от бумаг, которые читал, и устремил на нее взгляд своих невероятных зеленых глаз. Она поспешно отвела глаза. Ее взгляд скользнул по прямому аристократическому носу, задержался на губах.
В комнате стало очень жарко. Ее мысли метались, старательно обходя предмет, о котором нельзя было упоминать. Но темный тоскливый жар в сердце разлился по телу, и, не доверяя себе, она сделала еще один шаг назад.
— Да, — поспешно заговорила Марселина, — мне нужна была леди Клара, и я ее получила. Чем дольше я останусь здесь, тем меньше меня будет любить ее мать. Не уверена, что леди Клара сумеет противостоять ей долго.
«А я не уверен, что смогу долго держаться вдали от тебя».
Кливдон вздохнул и отвел глаза.
Ей хотелось прикоснуться к нему, накрыть ладонью его руку. Ей хотелось очутиться в его объятиях, прижаться к его груди и почувствовать, как сильно и ровно бьется его сердце. Она жаждала ощутить тепло и силу его тела, почувствовать его внутри себя.
Прошлой ночью Марселина лежала в постели без сна, представляя себе негромкие шаги в темноте… стук закрывающейся двери… его легкое дыхание… скрип матраса под тяжестью его тела… шелест ткани… его руки на ее теле…
Прекрати! Немедленно прекрати!
— Я поговорила с сестрами, и они согласны, что мы не можем больше здесь оставаться, — продолжила она. — Леони и я найдем место, куда мы можем перебраться.
— В этом нет необходимости, — тихо произнес Кливдон.
— Все решают дни! — воскликнула она. — Мы не можем не воспользоваться моментом. Ты не понимаешь.
— Я все понимаю, — так же тихо сказал он и подвинул ей бумагу, которая лежала перед ним. — Уорли нашел вам магазин. Хочешь поехать и взглянуть на него?
Среди множества самых разных объектов недвижимости, принадлежавших Кливдону, было здание, стоящее на углу Сент-Джеймс-стрит и Беннетт-стрит. Кливдон сказал портнихам, что прежние арендаторы — муж и жена — собирались открыть магазин, но попали в трудные финансовые обстоятельства и скрылись среди ночи, задолжав ему плату за три месяца. Должно быть, они позаимствовали или украли телегу, потому что вывезли большую часть магазинного оборудования.
Все это была ложь.
Правда заключалась в том, что Уорли заплатил им за то, что они уехали, и в качестве компенсации разрешил взять с собой все, что не прибито к полу или стенам.
— Какое странное совпадение! — сказала мисс Леони, когда Уорли открыл дверь. — Очень уж вовремя магазин оказался свободным.
— Действительно странное, — согласилась мисс София.
Все зашли в магазин, а Нуаро осталась на улице. Кливдон заметил ее изучающий взгляд, скользнувший по зданию, а затем внимательно обозревший окрестности. Место, безусловно, было престижным, хотя некоторые строения по соседству выглядели весьма непрезентабельно. Но здесь были мужские клубы — «Уайтс», «Будлс» и «Брукс», несколько уважаемых в городе магазинов, игорные дома и бордели. Последние располагались во дворах и узких переулках.
