Чарльз встревоженно поднял на нее глаза.
– Это не самая удачная мысль. Она слишком уж привередливая и дотошная. А он, похоже, человек не очень общительный.
– Ну и где мне тогда его разместить?
– Рядом с собой.
– Со мной?
– Ну да, а почему бы и нет?
– Но почему ты вообще пригласил его, если он не общителен? – спросила она. – Я думала, ты хотел, чтобы этот дом был местом сбора остроумной и умеющей развлекаться компании. А об этом Хью Фитцрое я в обществе ни разу не слышала.
– Возможно, и не слышала – но у меня такое чувство, что еще услышишь. – Чарльз бросил на нее самодовольный взгляд, после чего вернулся к своей газете. Затем он снова поднял на нее глаза. – Кстати, об остроумной и умеющей развлекаться компании. Не удалось пока пригласить к нам Оскара Уайльда?
Арабелла искоса взглянула на него и вновь сосредоточилась на размещении гостей за столом.
32
Хью приехал в субботу вечером уже тогда, когда все остальные гости были в гостиной и пили шерри.
– Мистер Хью Фитцрой, – объявил Берчилл, когда тот вошел в зал.
– Хью! – воскликнул Чарльз и, пожав ему руку, проводил в комнату. – Позвольте представить вам мою супругу. Арабелла, познакомься – это Хью Фитцрой.
– Я очень рада, что вы сегодня смогли посетить нас, – улыбнулась Арабелла, также пожимая ему руку.
– Спасибо, что пригласили меня, – ответил Хью.
Арабелла слегка нервничала под пронизывающим взглядом его глаз, которые, как ей показалось, все подмечали очень быстро. Она отметила, что одежда на нем отменного качества, но тем не менее он очень выделялся на фоне всех остальных. Он был очень скован и неловок, когда она провела его по гостиной, знакомя со всеми гостями, и, похоже, испытал громадное облегчение, когда она оставила его наедине с Чарльзом, который тут же вовлек его в разговор.
Когда подали ужин, Арабелла взяла Хью под руку и они вдвоем повели остальных гостей за собой из гостиной вниз по лестнице в столовую.
– Вы сидите рядом со мной, мистер Фитцрой, – предупредила она его.
Она увлекла его с собой через всю столовую и села на дальнем конце стола, после чего жестом пригласила Хью сесть рядом с ней; он немного неуклюже повиновался. Чарльз расположился во главе стола с другой стороны.
Рассевшись по своим местам, гости начали исподволь подозрительно коситься на Хью. Арабелла пыталась вовлечь его в непринужденную беседу, пока подавали холодные закуски, а затем – первое блюдо, но вскоре выяснила, что в этом плане он безнадежен и чувствует себя не в своей тарелке даже при обсуждении самых приземленных вещей.
– Фитцрой? – произнесла за столом леди Холландер. – Не думаю, чтобы я слышала вашу фамилию где-то в обществе раньше. Не родственник ли вы Фитцроев из Галифакса, тех миллионеров, сделавших состояние на шерсти?
– Э-э-э… нет, боюсь, что нет, – покачал головой Хью.
– Может быть, очень дальний родственник? – предположила Арабелла, когда в столовую начали входить лакеи, ставя перед каждым из приглашенных большие белые тарелки с супом из лобстеров.
Арабелла заметила, что Хью растерянно смотрит на разложенные перед ним столовые приборы – многочисленные ложки, вилки и ножи, – и на лице его написан неописуемый ужас. Когда же он взял десертную ложечку и начал есть суп, она скорчила недовольную гримасу.
За столом разговаривали о театре, и Арабелла опять попыталась вовлечь его в общую беседу, но снова безуспешно.
Когда опустевшие тарелки унесли, леди Холландер заметила:
– Похоже, вам понравилось, мистер Фитцрой?
– Да, – ответил Хью. – Я люблю томатный суп.
– Томатный суп! – расхохоталась леди Холландер – ее зычный смех напоминал ржание лошади. – Дорогой вы мой! Это же был суп биск из лобстеров!
Хью густо покраснел, а за столом послышался ропот замешательства.
– А вот и нет, – строго вступилась за него Арабелла, – тут вы как раз ошибаетесь, леди Холландер. Мистер Фитцрой не любит лобстеров, и поэтому я попросила нашего шефа приготовить для него томатный суп.
– Ах, все понятно, – быстро отозвалась леди Холландер и тут же отвернулась к соседу по столу.
Арабелла ободряюще улыбнулась Хью, а тот благодарно кивнул ей в ответ.
Когда подали основное блюдо, ростбиф, Хью снова раздраженно уставился на обилие ножей и вилок перед собой. И в итоге выбрал вилку для выпечки.
Поймав его взгляд, Арабелла едва заметно покачала головой, а затем осторожно показала на правильную вилку. Он снова с благодарностью кивнул ей.
Вечер шел своим чередом, и по мере того, как застольная беседа переключилась с искусства на политику, а потом на оперу, Арабелла и Хью поняли, что он невыносимо страдает в этой компании. Она старалась как-то сгладить ситуацию и упростить ее для него, но это оказалось практически невозможно. Когда же Хью пролил подливку для ростбифа на свою рубашку, она гневно взглянула на Чарльза, который, казалось, не замечал всей неловкости создавшегося положения и пребывал в своем обычном веселом настроении.
– Я считаю, что эта подливка здесь – самое сложное, – сочувственно заметила Арабелла, пока слуга помогал Хью вытереть пятно.
В конце ужина, когда женщины уже собрались идти наверх в гостиную, Хью выбрал подходящий момент и, извинившись, объявил, что должен уйти.
– Благодарю вас за незабываемый вечер, – сказал он Арабелле, сгорая от стыда.
– Было очень приятно с вами познакомиться. Чарльз очень высоко отзывался о вас, – ответила Арабелла, радуясь, что он сам решил уехать пораньше.
– Вы уверены, что не хотите присоединиться к нам за портвейном под хорошую сигару? – сказал Чарльз, который сидел, развалившись на своем стуле, во главе стола.
– Нет, я должен идти, – ответил Хью и быстро удалился.
Арабелла, ушедшая наверх с остальными женщинами, с балкона видела, как отъехала от дома его богатая карета, и испытала от этого большое облегчение.
Вечером в спальне, нанося за туалетным столиком вечерний крем на лицо, Арабелла не скрывала своего недовольства.
– Нет, действительно, Чарльз! О чем ты думал, когда приглашал к нам сегодня Хью Фитцроя? Нельзя было этого делать!
– А почему, собственно? – спросил он, укладываясь в постель.
Она обернулась и удивленно воззрилась на него.
– Бедняга был унижен. Он понятия не имеет, как себя вести, как разговаривать, как себя держать в обществе. А что касается его манер за столом… Большое счастье, что этого не видела твоя мать, – она бы просто в обморок упала! А его произношение!
– Вздор! Он совершенно нормальный.
– Ты, как всегда, демонстрируешь, что в тебе столько же способности к сопереживанию, как у толстокожего быка!
