Неожиданно Грейс закричала. Впрочем, это был не крик, а скорее тихий всхлип, но Мэтью моментально проснулся. Хотя он всегда спал довольно крепко, сейчас, казалось, даже во сне слышал, как Грейс дышит.
Ему захотелось сразу обнять ее. Они лишь несколько дней назад стали любовниками, а у него уже появилась привычка ночью держать ее в объятиях. Без этого он ощущал себя одиноким, покинутым и несчастным.
Господи, и как он будет жить без нее? Сейчас он не смог бы и одной ночи пережить без ее теплых рук, мягких плеч и сладковатого дыхания.
Мэтью торопливо привстал с кровати, зажег свечу и прошептал:
– Грейс, с тобой все в порядке?
В неверном свете свечи перед ним снова возникло лицо Грейс. Оно еще сильнее распухло, а кровоподтеки сделались почти черными. В ее темных бездонных глазах застыл страх. И даже не страх, а паника. Казалось, она смотрела на него и не узнавала. Мэтью поклялся себе, что Файли и дядя Джон заплатят за это. А потом если он даже и умрет, то умрет счастливым человеком – справедливость восторжествует.
– Да. – Ее взгляд, наконец, сделался осмысленным. – Который час?
Он посмотрел на свои серебряные карманные часы, которые лежали на прикроватной тумбочке:
– Двадцать минут четвертого. Хочешь попить?
Грейс с улыбкой прикоснулась пальцами к своей разбитой губе.
– Да.
Мэтью прошел к столу, налил в стакан чистой воды из графина и вернулся с ним к Грейс.
– Как ты себя чувствуешь?
– Как будто меня переехала повозка со впряженными в нее четырьмя лошадьми. – Она приподнялась и дрожащей рукой взяла стакан. – Два раза.
Мэтью улыбнулся, хотя плачевный вид Грейс вызывал в нем ярость.
– Тебе что-нибудь еще нужно?
– Нет, спасибо. – Она на мгновение задумалась. – Мне нужно, чтобы ты обнял меня.
– Но я могу сделать тебе больно, – проговорил он, сгорая от желания немедленно прикоснуться к ней. Нет, ему сейчас и в голову не пришло бы заниматься с ней любовью, но, тем не менее, в нем сразу же проснулось желание. Правда, он хотел не только физической близости. Ему нужна была ее любовь и ее нежность.
– Мэтью, ты… ты мне нужен.
Господи, мог ли он отказать ей хоть в чем-то? А уж тем более в этом?
Дождавшись, когда она допьет воду, Мэтью забрался к ней под одеяло. Его обволокло приятное душистое тепло.
Как холодно будет в его жизни без нее. Словно зимней ночью.
Он взбил свою подушку, лег и притянул Грейс к себе. Ей не нужно было объяснять ему, что у нее по-прежнему все болит. Это и так было понятно – Грейс очень осторожно и как-то неловко положила голову ему на плечо. Затем ее рука опустилась ему на грудь.
– Так намного лучше. – На ее лице мелькнула слабая улыбка. Мэтью вдохнул ее запах – запах жасминового мыла и теплоту солнца, запах женщины, к которому примешивался тонкий аромат травяной смеси.
Она немного дрожала. Для нее пока еще каждая тень скрывала в себе опасность.
– Спи, Грейс, – мягко проговорил он, – а я буду тебя охранять.
Да, он будет охранять ее от Файли и Монкса, от своего дяди, от всех. Чего бы ему это ни стоило.
И ради Грейс он должен что-то придумать, он должен действовать. Чтобы называться мужчиной, он просто обязан что-нибудь придумать.
Грейс заснула, а он лежал и смотрел на колышущиеся тени, на пламя свечи. Правда была так жестока, и так страшно было смотреть этой правде в глаза.
Из того, что произошло, следовал лишь один вывод – Грейс не может дольше оставаться в поместье. Здесь ей постоянно угрожает опасность. И дело не только в Файли.
Со своей судьбой Мэтью смирился давно. Он знал, что для него обычная жизнь недоступна. Но Грейс принадлежала к другому миру, она еще могла бы встретить нормального приличного мужчину, выйти за него замуж и обзавестись детьми. Он, Мэтью Лансдаун, к сожалению, никак не подходил на роль мужа Грейс, хотя его сердце говорило ему, что они были созданы друг для друга.
Он должен придумать план спасения Грейс, а когда она окажется на свободе, положит конец царству зла, сотворенному его дядей.
Прошло десять очень трудных дней. Мэтью проклинал каждую минуту, проведенную Грейс в его поместье, где опасность подстерегала ее на каждом шагу. И в то же время, предчувствуя расставание, страшно мучился.
Но Мэтью знал, что не поменяет своего решения. Он должен каким-то образом освободить Грейс из неволи. Стоило ему только вспомнить ту картину – мерзкое грязное тело Файли между голых ног Грейс, – как его мгновенно начинало тошнить и руки сжимались в кулаки. Пока она находилась здесь, ее жизнь постоянно подвергалась опасности.
Файли целыми днями без дела слонялся по поместью, весь покрытый синяками, обтрепанный, грязный; руки были перевязаны серыми бинтами в тех местах, где его покусал Вулфрам. Он делал вид, что дрожит от страха, и сразу же начинал прихрамывать, когда попадался кому-нибудь на глаза. Но Мэтью не обманывался на его счет, прекрасно понимая, что это грязное чудовище очень скоро оживет и к нему вернется былая уверенность.
Грейс уже почти полностью поправилась. Все ее кровоподтеки сошли, царапины зажили. В общем и целом чувствовала она себя совсем не плохо. Единственное, что осталось без изменения, так это ее страхи. Она не хотела оставаться одна, и стоило Мэтью выйти куда-нибудь хотя бы на минуту, как она сразу же приходила в волнение.
С каждым днем он любил ее все сильнее. Мэтью и не предполагал, что такое возможно, но вот оказалось, что так бывает. Его все время что-то подталкивало сказать «я тебя люблю» вслух, чтобы Грейс услышала это, но стоило ему вспомнить тот первый раз, когда он произнес эти слова, как желание признаваться в любви мгновенно пропадало.
Грейс считала его мужественным и смелым, но в глубине души Мэтью знал, что он не такой. Ведь он так боялся снова быть отвергнутым.
Он знал, что она хочет его, что доверяет ему. Да, он нравится ей, но она его не любит.
И это было очень больно.
Сейчас Грейс сидела на диване напротив него. Сумерки постепенно сгущались, но они не зажигали свечей. Скоро им должны подавать обед. Мэтью устроился в кресле около камина, который сегодня еще не разводили смотрел на Грейс и удивлялся тому, что эта женщина, потрясающе красивая, элегантная, умная, обладающая всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, принадлежала ему.
Она откинулась на подушку и прикрыла глаза. Грейс была просто великолепна в этом узком темно-бордовом платье, see белая кожа походила на китайский фарфор.
Взгляд Мэтью пробежал по вырезу ее платья, скользнул по груди, по нежной ложбинке, убегающей вниз, к кружевному бантику.
Скоро, очень скоро он сможет поцеловать эту грудь. Мэтью стиснул зубы. Не нужно так возбуждаться сейчас. Он должен ждать своего часа. Хотя лишь одного взгляда на Грейс достаточно для того, чтобы разжечь в нем желание. Сегодня она сделала высокую прическу, ее шея выглядела такой изящной и хрупкой. Как бы ему хотелось, подумал Мэтью, украсить эту шейку нитью рубиновых или жемчужных бус. Бриллиантовое или изумрудное колье тоже подошло бы. Но только не сапфиры. Даже самые лучшие сапфиры выглядели бы тусклыми и невзрачными в сравнении с глазами Грейс.
