Сесили закатила глаза.
— Мэдди, я же не одна это сделала. Пока ты не бросилась защищать герцога, смею тебя уверить, что он участвовал в этом деле вполне добровольно.
— О, в этом я и не сомневалась! Он показался мне не робкого десятка.
— Нет, он определенно… — Сесили не договорила и, к восторгу кузины, залилась краской. — Хватит, Мэдди, замолчи.
— Сесили, скажи, на что это было похоже? — потребовала Джульет, тоже краснея. Мэдди ткнула ее локтем в бок, но она продолжила: — И нечего на меня так смотреть: я же знаю, что ты хотела спросить то же самое.
Сесили захлестнула нежность к кузинам, и она не могла не улыбнуться.
— Мне очень повезло, что у меня есть вы, хотя ваши вопросы иногда смущают.
Но Мэдди и Джульет не унимались.
— А ну-ка не пытайся сменить тему, продолжай! — потребовала Мэдди, скрестив руки на груди. — Мы хотим знать подробности.
Джульет посмотрела на нее, нахмурившись.
— Не столько подробности, сколько подтверждение кое-чего. Например, это было приятно? Или отвратительно? Я однажды подслушала, как мама говорила леди Степни, что это ужасно.
— Приятно. — Сесили еще гуще покраснела, вспомнив, каково это было, лежать в объятиях Лукаса и чувствовать его силу. — Определенно это было весьма приятно.
Мэдди быстро кивнула:
— Ну, значит, ты точно скомпрометирована! А то я думала, что, может, вы только поцеловались, но теперь знаю точно.
— Откуда ты можешь знать?
Сесили нахмурилась, спрашивая себя, неужели по ее лицу все понятно.
— Ты вся так и светишься изнутри. Помнишь случай, когда Лавинии Пармен пришлось выйти замуж за лорда Лэнгхема, после того как он скомпрометировал ее в Воксхолле? — Сесили кивнула. — Ну так вот я видела ее в тот вечер, незадолго до того как родители ее спихнули замуж. У тебя такой же вид — уверенный и одновременно слегка ошеломленный.
Сесили подумала, что их обстоятельства довольно сильно отличаются, поскольку Лавиния бегала за Лэнгхемом целый сезон, прежде чем они поженились, но промолчала. Чем скорее Джульет и Мэдди переключатся на что-нибудь другое, тем лучше.
— Что ж, по-моему, ты хорошо выглядишь, — сказала Джульет. Она взяла руку Сесили и сжала ее. — И я за тебя очень рада. Уинтерсон очень обаятельный. И по тому, как он следит за тобой взглядом, когда вы в одной комнате, ясно, что он тобой очарован.
— Я бы так не сказала. — Сесили слабо улыбнулась. — И все же полагаю, мы неплохо уживемся вместе.
— Но ведь ты его любишь? — спросила Джульет, хмурясь. — Я хочу сказать, ты ведь не разрешила бы ему…
— Безусловно, он мне нравится, — начала Сесили. — Но не могу сказать, что я…
Мэдди перебила ее, не дав договорить:
— Конечно, любит! — Она сверкнула глазами, молчаливо предостерегая Сесили, и та сразу пожалела о своих словах. Она действительно считала, что Джульет в таких вопросах чересчур чувствительна, но хладнокровно разбить романтические надежды кузины было бы жестоко. — А теперь, Сесили, расскажи, где состоится свадьба.
Судя по лицу, Джульет хотелось побольше расспросить кузину, но она не стала возражать, и они заговорили о предстоящем венчании.
Когда кузины собрались уходить, Сесили спустилась с ними вниз и проводила до двери.
— Желаю тебе счастья! — с чувством сказала Джульет и порывисто обняла Сесили. — Даже если вы друг друга не любите.
Сесили опешила, и Джульет понимающе улыбнулась:
— Я не такая наивная, как вы с Мэдди думаете. Я просто хочу, чтобы твой брак был счастливым. Счастливее, чем другие браки по расчету, которые я знаю.
Понимая, что Джульет имеет в виду своих родителей, Сесили испытала чувство благодарности к кузине, пораженная се искренностью.
— Спасибо, дорогая. — Она сжала руку Джульет. — Я тоже хотела бы счастья.
«Больше, чем готова в этом признаться. Даже самой себе».
Три дня спустя Лукас стоял рядом с Сесили перед епископом в часовне Святого Георгия, что на Ганновер-сквер. Его не покидало ощущение нереальности происходящего. Лукас предполагал, что срочно организовать свадьбу будет не очень просто, но как только к делу подключились леди Вайолет, тетки и кузины Сесили, скромная церемония, которую он себе представлял, превратилась в многолюдное торжество. Храм был полон друзей, родственников и просто любопытных зрителей, и когда герцог Уинтерсон увидел, как в него входит Сесили, его охватила гордость, что он перед всеми этими людьми может назвать ее своей невестой.
Сесили шла по проходу, опираясь на руку лорда Джеффри Брайтона. В часовне воцарилась тишина. Никогда еще Лукас не видел свою Сесили такой прекрасной. Платье на ней было из двух слоев — тонкая серебристая ткань поверх розового атласа. Лукас не знал, как называется этот фасон, но ему нравилось, как платье сидит на красивой длинноногой фигуре Сесили, подчеркивая молочную белизну кожи. Он взял затянутую в перчатку руку избранницы и с удивлением заметил, что пальцы ее чуть дрожат.
Когда Сесили подняла на него взгляд, в ее глазах была такая растерянность, что Лукас вдруг испытал желание поднять ее на руки и убежать с ней прочь. Но вместо этого он быстро сжал ее запястье и положил ее ладонь на сгиб своего локтя. Ничто, даже необычное волнение невесты, не заставит его отложить церемонию, которая позволит ему официально назвать Сесили своей.
Однако когда настал торжественный момент, Сесили произнесла обеты громким чистым голосом, как и Лукас. Он надел ей на палец доставшееся ему от бабушки кольцо с сапфиром, напоминающим цвет глаз суженой. Она вздохнула, и в этом вздохе он явственно услышал облегчение. Он улыбнулся Сесили, испытывая точно такое же чувство. И ему было все равно, даже если весь мир узнает, как он доволен, что наконец может назвать ее своей.
Венчание закончилось, им осталось поставить свои подписи в регистрационной книге. И вот уже Лукас помог Сесили сесть в карету с его гербом, и они поехали к дому Херстона, где должен был состояться свадебный завтрак.
— Красивое кольцо. — Сесили отвела руку, чтобы полюбоваться ярким сапфиром в обрамлении двух чистой воды бриллиантов. — Оно принадлежало вашей матери?
— Бабушке. — Лукас повернул ее руку в одну сторону, потом в другую, глядя, как играют камни. — Не ожидал, что драгоценности производят на вас столь сильное впечатление, — поддразнил он.
Сесили покраснела и быстро опустила руку на колени.
— Как правило, это не так, — сказала она чопорно. — Но оценить прекрасное может всякий.
— Согласен, — сказал Лукас, откровенно любуясь тем прекрасным, что сидело перед ним в лице его жены.
