— Мы ожидали вас? — спросила Кейт, поднимая бровь.
— Не приносящих даров, — уверил ее Дрейк, с облегчением опуская у окна свой ящик.
— Кейт, — сказал Гарри, глядя, как остальные следуют его примеру, — вы знаете Чаффи и Дрейка. Полагаю, вы также знаете Кита Брэкстона, Алекса Найта и Боу Драммонда. Я не имею представления, что они принесли. Могу предположить — они понимают, что только на несколько минут разошлись с патронессами «Олмака».
Кейт выглядела несколько озадаченной.
— Меняете штаб-квартиру, джентльмены? Вы бы могли по крайней мере поставить меня в известность. Я бы сменила обивку на креслах.
Чаффи расплылся в широкой детской улыбке.
— Простите за вторжение, — сказал он, тяжело дыша и вытирая руки носовым платком. — Это идея Дрейка. Он сказал, что вы хотите помочь.
— Скажите мне, какая помощь вам нужна, — сказал Гарри, усаживая Кейт на диван. — И мы подумаем, что можем сделать.
— Не надо глупостей, Гарри, — сказала она, расправляя свои юбки. — Я сгораю от желания помочь. Финни! — позвала она, хотя того не было у двери. — Хорошего виски!
Ответа не последовало, но к тому времени, когда мужчины расселись, Финни уже обносил их виски, после чего подошел к Кейт.
— Это Диккан, — объявил Дрейк, подаваясь вперед. — Он засел в деревне.
— Ну его-то здесь не будет, — запротестовал Гарри. — У нас уже гостит его жена.
Кейт наступила ему на ногу:
— Уймитесь, Гарри.
Дрейк показал на ящики, загромоздившие комнату:
— Это вещи его отца из Слау. Так как сам Диккан не может прибыть сюда и разобрать их, мы понадеялись, что это сделаете вы, Кейт. Мы все поверхностно осмотрели, но не нашли ничего интересного. — Он пожал плечами. — Хотя мы не знаем, что интересовало лорда Ивлина.
Гарри почти стонал.
— Почему бы вам не отвезти было это все в ваш охотничий домик к тому времени, когда мы там появимся?
Теперь ему никогда не найти для Кейт безопасное место.
Дрейк уже качал головой.
— Диккан далеко. Нам нужно, чтобы вы оставались здесь, пока не разберетесь с этим. Мы пришлем дополнительных помощников.
Кейт сразу же забыла про свое виски и поднялась.
— Замечательно. Это будет нетрудно. Особенно если учесть, что других дел у меня нет.
— А как же ваше намерение через два дня поехать в Исткорт? — спросил Гарри.
— Вы несправедливы, — запротестовала Кейт, разглядывая ящики, явно огорченная. — К тому времени я закончу. Мой дядя был человеком педантичным. Это станет развлечением!
Она, конечно, ошиблась. Это стало кошмаром.
Большая часть того, что Кейт узнала, нисколько не удивило ее. Дядя Хиллиард был методичным, педантичным и непереносимо скучным. Такими же были его проповеди, которые он поделил на обычные, воскресные и особые — о моральном падении. Его любимой была проповедь о возмездии за разврат на Рождество. Гарри оказался очень полезен, не меньше, чем Грейс и Би, которые распаковывали ящики и сортировали извлеченное из них, складывая в отдельные стопки проповеди, счета, корреспонденцию, относившуюся к богослужениям, корреспонденцию личного характера, большая часть которой была такой же занудной, как и его проповеди. В какой-то момент, когда Кейт водила пальцем по перечню заказанных дядей канцелярских принадлежностей, она услышала, как охнула Грейс.
— Вы нашли те стихи? — с надеждой спросила Кейт, ее бедное тело болело даже тогда, когда она просто прислонялась к обеденному столу, на котором они разложили вещи.
Грейс вскинула голову.
— Хм. Нет. Это… Ну, это… личная переписка.
Заглянув в добрые серые глаза Грейс и увидев в них страдание, Кейт встревожилась.
— Почему бы вам не позволить мне взглянуть на это? — спросил Гарри, намереваясь перехватить бумаги.
Кейт опередила его. Она протянула руку, и Грейс неохотно подала ей пачку писем.
Одно было уже открыто. Оно было от дяди Хиллиарда к отцу Кейт. Стоило ей взглянуть на приветствие, как у нее сжалось сердце.
«…это единственный способ сдерживать такую мерзкую девчонку, как она. Отдай ее в руки правильного мужчины, который даст ей понять, кто она такая».
Так это дядя Хиллиард отыскал Мертера. Он рекомендовал его ее отцу и тем решил ее судьбу.
— Злобный старый лицемер, — услышала Кейт и, взглянув, увидела, что презрительные слова вырвались у миролюбивой Грейс, которая выглядела сейчас более разъяренной, чем когда бы то ни было.
Однако Кейт знала, что зловредный старый скупец старался расстроить брак Диккана и Грейс.
Кейт встала, чтобы обнять Грейс, но Грейс опередила ее, обхватив Кейт руками. Несколько дней тому назад Кейт взъярилась бы, как дикая кошка. Но, обнимаясь с подругой, она уже знала, что Гарри держал ее в объятиях и она не умерла. Ей даже понравилось, очень понравилось, она хотела придумать что-нибудь, чтобы это повторилось.
— Ему повезло, что он мертв, — произнес Гарри позади нее. — Или я заколол бы его, как свинью.
Кейт улыбнулась ему и Би, которая в расстройстве нервно комкала носовой платок.
— Он для меня ничего не значит. Как я могу принимать к сердцу отношение к себе желчного старика? Все остальные меня любят. — Она ослепила их улыбкой, которая далась ей нелегко. — Я знаю, потому что я спрашивала.
Она твердо верила в это, пока не нашла ответное письмо отца, соглашавшегося с братом.
Кейт запретила себе думать о переписке между ее отцом и его братом в течение дня. Она все время была занята исполнением обычных обязанностей и осмотром вещей епископа. Но каждое слово ее дяди, написанное на бумаге, тяжким грузом ложилось на ее сердце. Остальные письма ее отца содержали вежливые расспросы и сообщения о семейных делах. После их прочтения она почувствовала себя еще более далекой от всех них, чем когда-либо раньше. Отец никогда больше не упомянул ее имени. Ни разу. Упоминал ее только в интенсивной переписке в связи с ее помолвкой. Даже тогда он называл ее «она». Как если бы Кейт была недостаточно реальной, чтобы начертать ее имя.
Может быть, так и было. Может быть, слуги оказались более проницательными, чем она думала, когда называли ее призраком замка.
После такого напоминания о том, чего можно ожидать от любого мужчины, она решила держаться подальше от Гарри. Ведь даже когда она просто сидела рядом с ним, у нее появлялись смущавшие ее ощущения, к которым, как она думала, она еще была не готова. Воспоминания о поцелуях обрывали самые привычные мысли, а в спокойном состоянии Кейт удивлялась, насколько защищенной она чувствовала себя в его руках. Она никогда не испытывала ничего подобного за всю свою жизнь. Это было как убежище в бурю, только буря бушевала внутри ее. Ей всегда приходилось держать себя в строгих рамках, и она почти поверила, что больше не может испытывать сильных чувств.
