огромное сильное существо безумно хочет, чтобы она трогала его. Она погрузила кончики пальцев во вьющиеся шелковистые волосы, и его могучая плоть дернулась, прижимаясь к плоскому животу. Над головой у нее раздался слабый стон. Видно было, как напряглись мощные мускулы на его бедрах. Осмелев, она сползла вниз и осторожно взяла в руку возбужденный фаллос. Он был горячий, как железный прут у камина, и почти такой же несгибаемый. Кожа атласная и покрасневшая, будто в лихорадке, и судя по тому, как Габриель задрожал, исключительно чувствительная.
Он задышал прерывисто. Здесь от него исходил чистый запах, как от белого мыла, с намеком на солоноватую остроту. Пандора наклонилась ниже, привлеченная этим запахом, а потом вдруг сложила губы трубочкой и подула на него.
Подхватив Пандору под мышки, Габриель потянул ее вверх, на себя, и она уселась на него, широко раздвинув ноги, а его напряженная плоть оказалась у нее между бедрами.
— Ты сводишь меня с ума, — пробормотал он и впился в ее губы. Одной рукой ему удалось вытащить у нее шпильки из уложенных на затылке волос, другая легла на ее обнаженные ягодицы.
Когда Пандора заерзала на нем, он задал этим беспорядочным движениям неторопливый ритм.
Жесткие завитки волос у него на груди щекотали и кололи ей соски, рассылая огненные молнии по всему телу и заставляя двигаться быстрее. Прикосновения его органа стали более ровными, более гладкими, возникло странное, какое-то сладострастное ощущение от скольжения по чему-то горячему и влажному…
Вскинув голову, она замерла, лицо ее стало пунцовым.
— Я… У меня там все намокло… — смущенно прошептала Пандора.
— Да. — Глаза у Габриеля были прикрыты тяжелыми веками, ресницы затеняли их ясную голубизну. Прежде чем она успела произнести хоть слово, он приподнял ее так, чтобы можно было губами дотянуться до грудей. Пандора застонала, когда он возобновил ритмичные движения, заставив ее двигаться как наездницу. Руки держали ее за ягодицы. Он действовал медленно и безжалостно, дразня и ласково издеваясь, пока ощущения не наполнили ее до краев, и отчаянное напряжение не перелилось в облегчение.
Медленно перекатившись на бок, Габриель уложил Пандору на спину и принялся покрывать все тело горячими легкими поцелуями. Опытные руки гладили и ласкали, от этого на ее теле забегали приятные мурашки. Кончики его пальцев описывали волнистые линии с внутренней стороны бедер, поднимались выше и выше и в конце концов добрались до тлеющей жаром мягкости между ними. Его пальцы нежно и осторожно коснулись средоточия ее женственности. Пандора напряглась, когда они продвинулись вперед. Габриель промурлыкал что-то, уткнувшись лицом в живот, и хотя девушка не могла произнести ни слова, тихое звучание его голоса успокоило.
Пальцы продвинулись дальше, находя чувствительные точки, и Пандора затаила дыхание. Потом он губами нашли складки у нее между бедер. Габриель удерживал ее на грани напряженного наслаждения, целуя и играя языком со складками, в то время как пальцы старались проникнуть дальше, в глубь ее. Она непроизвольно дернула бедрами, без слов умоляя о пощаде. На миг он вытащил пальцы, чтобы вновь войти в нее с большей силой. Пандора поняла, что Габриель добавил еще один палец, и попыталась протестовать, но тут он сделал ртом что-то такое, отчего она задохнулась и широко развела дрожащие бедра в стороны.
Терпеливо, нежно Габриель убеждал и ласкал ее, его язык двигался в постоянном ритме, наслаждение взмывало волной все выше и выше. Пандора застонала и потянулась к Габриелю, приподнимая бедра вверх. На миг она зависла в неподвижности, а потом началось ослепляющее освобождение, которое подхватило ее и понесло с собой. Она изгибалась всем телом, кричала, задыхалась и рыдала, забыв про стыд в объятиях мужа. Когда последняя судорога прошла, Пандора была так потрясена, что не могла пошевелиться. Его пальцы выскользнули из нее, оставив жену со странным чувством пустоты.
Нависнув над ней, Габриель устроился между ее бедрами и, подложив руку ей под голову, прошептал:
— Расслабься и не шевелись, сладкая. Вот так.
У Пандоры не было выбора — ее тело оставалось слабым и безвольным, как пустая перчатка.
Габриель протянул руку вниз, и Пандора почувствовала, как его вздыбленная плоть, лаская, неторопливо описывает круги вокруг ставшей такой беззащитной бреши в ее теле. Обжигающе горячая тяжелая головка вошла в ее плоть. Он заполнял ее постепенно, давление было сильным и неотвратимым. От боли пресеклось дыхание. Она почувствовала, что ее растянули так широко, как невозможно было себе представить. Ее плоть остро пульсировала вокруг обжигающей силы, проникшей в нее.
Габриель остановился и с беспокойством посмотрел на нее, дожидаясь, пока она привыкнет к нему. Убрал волосы от ее лица и поцеловал в лоб.
— Не надо ждать, — попросила Пандора и, закрыв глаза, чтобы скрыть подступившие слезы, почувствовала на своих веках прикосновение его губ.
— Мне хочется… — зашептал Габриель. — Мне хочется оставаться в тебе как можно дольше. Наслаждение, которое ты даришь мне… Я словно занимаюсь любовью в первый раз.
Он привлек ее к себе, чтобы поцеловать в губы. Эта эротическая вспышка вновь наполнила ее ликованием. Мышцы внутри ее конвульсивно сжались, и она ощутила, как он стал погружаться в нее глубже и глубже с каждым разом. Как-то само собой получилось, что ее тело отдавало ему нужное пространство, с готовностью уступало его настойчивым проникновениям. Теперь было не так больно, зыбкие волны наслаждения перекрывали ощущения дискомфорта. Он двигался в ней с большой осторожностью. И Пандора с изумлением воспринимала жар, проникающий в нее, скользкий, как шелк.
Обвив его шею руками, она откинула голову назад, когда он принялся целовать ее шею.
— Что нужно делать? — спросила Пандора, задыхаясь.
Габриель в ответ тихо застонал, лицо его исказилось, как от боли.
— Просто держи меня, — хрипло прошептал он. — Держи меня, чтобы я не распался на части. Господи… Я еще никогда…
Неожиданно он замолчал и сделал последнее резкое движение вперед, потом содрогнулся, и она ощутила его дрожь глубоко в себе. Тогда Пандора обхватила его руками и ногами и крепко обняла.
Через какое-то время дрожь наслаждения прекратилась, и он без сил рухнул рядом.
Пандора поиграла влажными прядями у него на затылке, потом провела пальцем по краю изящной ушной раковины и прошептала:
— То, как ты занимаешься любовью, и правда подарок.
И почувствовала, что он улыбается, уткнувшись ей в плечо.
— Никогда не проводила так много времени в постели, — заявила Пандора четыре дня спустя, когда свет позднего утра пробился в щель между шторами. — Даже когда болела.
Не считая нескольких выходов за пределы апартаментов,
