своего нерождённого забыл?
На минуту парень растерялся, но потом безумная ярость охватила и его. Все последние дни он старался вернуть себе былое расположение духа, смерть девушки, в которой была и его огромная вина, терзала его. Но ведь как-то надо продолжать жить. И лучше сделать вид, что ничего не произошло. Лучше сказать во всеуслышание, мол, дура эта Бажена и жить дальше. Но эта тихоня при всём честном народе посмела обвинить его. Ярослав сжал кулаки, но сдерживал себя. Желание ударить в лицо этой блаженной было очень велико, казалось, что так он избавится от боли. Ярость затмевала разум.
И Ярину продолжала нести какая-то неведомая сила, не давала остановиться. Слова словно сами складывались в невидимый огромный кулак и ударяли в самое болезненное место:
— Правильно, веселись, пока время есть. Потому что Бажена к тебе первому придёт за ответом. Не спи, жди.
Где-то на задворках сознания Ярина ощущала всеобщее оцепенение и звенящую тишину. И удивилась, что у неё вырвались такие слова. Она же так не думает на самом деле. Или думает? От злости совсем ничего не соображает. Потом поняла, что Ярослав уже не может сдержать свой гнев и сейчас её ударит. Но Глеб в последнюю секунду закрыл собой свою невесту. Хмурый, он стал между двумя противниками и мрачно посмотрел на Ярослава. Ярины никто не посмеет коснуться, пока он жив. В напряжённом долгом молчании все ждали… Наконец, Ярослав опустил кулаки, отошёл в сторону.
— Пойдём, — тихо сказал Глеб, взял Ярину за руку. Девушка молча повиновалась.
Как только позади остались освещённые огнём участки, Ярина почувствовала, что напряжение сменяется рыданиями. Она горько-горько заплакала. А Глеб, словно не слышал, всю дорогу шёл молча. И Ярине, на смену горю о погибшей подруге, пришёл страх за себя и своего жениха. Что с Глебом? Почему она его не чувствует? Почему он стал чужой?
…А у костра сидел Ярослав, обхватив голову руками.
— Не-е, так говорила, словно ведьма. Словно порчу насылала, — раздался чей-то перепуганный голос, — у меня прям волосы дыбом.
— А ведь на прошлую Купалу, как-будто Ярина не смогла прыгнуть через костёр? Обожглась вся? — голос Агнии был тих и полон раздумья, но его услышали все.
— Ведьма, — кто-то тихо ахнул.
Ведьма. Как это раньше никто не догадался?
И никому в голову не пришло, что в этом году через костёр выше всех прыгнула как раз Бажена. А это сулило долгую жизнь.
О том, как печально и страшно, что Бажена уже не вернётся домой в родной Берёзовый Кут, как удивительно, что не знала она, не догадывалась, о своей дороге в один лишь конец — на покос, об этом с горечью рассуждали Лан и Маниша, когда лунная дорожка привела их к обрыву над рекой. Здесь и просидели весь вечер, пролетевший так быстро, что долго грустить было никак нельзя. Поэтому о погибшей девушке вскоре забыли, наслаждаясь летней светлой ночью, которая была такой стремительной, что едва успели вглядеться в любимое лицо, запутаться нежно в пальцах друг друга и слегка коснуться сухими, чуть шершавыми губами, как пора по домам. По шалашам, вернее сказать. Отец Маниши сердитый, хоть и спит непробудно с раннего вечера, а ну как узнает, что дочь в поздний час ещё не вернулась — худо будет.
Пошли по той же тропинке обратно. И вновь не заметили, как дошли, словно их дороги стали удивительно короткими. От шалаша выскочила сердитая Манишина мать, зашептала, озираясь назад:
— Где вы так бродите долго? Уж отец просыпался, спрашивал про тебя, гулёну. Я сказала, что на двор вышла. Бегом спать.
Так и пришлось расстаться, даже не прощаясь. Даже не успели напоследок что-то важное сказать, в глаза как следует не заглянули, лишь руками встретились жадно. Как же это так?
Хорошо, что завтра можно постараться успеть всё, на что сегодня времени не хватило. Эх, скорей бы завтра.
Лан ночевал в стогу недалеко от шалашей. Там, на волюшке, под открытым небом, в ароматном сене благодать. Скорым шагом направился к своей копне, и дорога вновь обрела свои длинные сажени, как ей и полагается.
Луг, залитый голубоватым лунным светом, был весь словно на ладони, если постараться, можно разглядеть каждую торчащую былину. А человека он и не заметил поначалу. Уже и прошёл мимо, но что-то насторожило, заставило голову повернуть в сторону.
И сердце Лана перепуганно дрогнуло. От неожиданности, или от неестественности. Потому как человек неподвижно сидел в ночи, опираясь руками на торчащие колени и смотрел вдаль. На проходящего мимо Лана он даже не посмотрел.
— Эй, ты чего тут расселся? — Лан постарался, чтобы его голос прозвучал по-мужски грубо, но получилось не очень. Скорее по-детски перепуганно.
Человек медленно обернулся и удивлённый Лан узнал Глеба.
— Ты что тут сидишь? — в голосе Лана звучало облегчение.
— Вот, сижу, — после паузы неохотно ответил Глеб.
— А где Ярина?
Глеб невесело усмехнулся.
— Надеюсь, спит у себя.
— Ну, если она не с тобой, значит — спит, — в отличие от уверенных слов, в голосе слышалась растерянность.
Глеб на это промолчал. Лан потоптался на месте, потом решительно направился к сидящему парню.
— Рассказывай! Что случилось?
— Лан, иди себе.
— Никуда я не пойду, — сказал Лан и сел рядом.
— Ладно, тогда я уйду.
Но Глеб замешкался на какое-то время, а потом почувствовал, что сил подняться и куда-то идти не было. Ноги налились тяжестью.
— Ай, ладно, может, и хорошо, что ты мимо шёл. Может, и надо кому-то сказать… — Глеб замолчал.
Лан от такого начала не ждал доброго продолжения. Мысленно он перебирал причины по которым могла на Глеба напасть непонятная беда, но толком ничего в голову не приходило.
— Сегодня ходил к бабке Лещихе…
— Заболел никак? Или по какой-нибудь другой надобности?
Бабка Лещиха была захудалой лекаршей, знала кое-какие травы, могла полечить нехитрые болезни, что-то отшептать и нашептать.
— По какой ещё другой надобности я пойду к Лещихе? Нет у меня другой надобности.
Лан ничего не понимал. Глеб не выглядел больным. Но и здоровым его никак не назовёшь. Такой тяжёлый и неповоротливый разговор выматывал. Но Лан понимал, что лучше набраться терпения. Поэтому молча ждал.
— Да, заболел получается. Сначала по ногам пошли. Я особого внимания не обратил, думаю, мало ли что, само пройдёт. А теперь и везде. Вот посмотри, если увидишь, конечно.
Глеб задрал рубаху и Лан увидел чёрные пятна на животе и груди Глеба.
— На лице пока нет.
Лан промолчал. Потому что только сейчас понял, что на лице
