Француз отвел взгляд. Он явно нервничал.
— Так вот, у меня есть для вас предложение, — сказал Керкленд.
Клемент снова посмотрел на Керкленда:
— Какое?
— Я не стану просить вас предавать свою страну, но вы можете поразмыслить о том, будет ли считаться предательством, если вы назовете имена ваших сообщников в данном конкретном заговоре. Эти опасные идиоты способны скорее причинить вред Франции, чем помочь ей.
— Если я соглашусь с вашей точкой зрения, что я получу взамен? Более легкую смерть?
— Свободу, хотя и не сразу. Вас переведут в тюрьму с лучшими условиями содержания, где вы будете находиться до окончания войны. То есть год-два. Ваш император уже ударился в бега. Когда он капитулирует, вы сможете, вернуться домой, во Францию. — Керкленд улыбнулся. — Или остаться в Англии: на хороших портных всегда есть спрос.
— Каковы гарантии что вы выполните свою часть сделки? — спросил Клемент после продолжительной паузы.
— Я дам вам слово.
Француз скривил губы.
— Будет ли такой рафинированный джентльмен, как вы, чувствовать себя обязанным выполнить обещание, данное сыну портного?
— Будет ли сын портного чувствовать себя обязанным выполнить обещание, данное джентльмену? — спросил Керкленд, протягивая ему руку. — Доверие не имеет никакого отношения к положению человека.
— Как это ни парадоксально, я чувствую, что могу доверять английскому врагу больше, чем своим английским союзникам, — произнес Клемент. — Не знаю, смогу ли я сделать то, о чем вы просите, но я подумаю об этом. — Клемент взял протянутую Керклендом руку.
— Но не раздумывайте слишком долго. Если кто-нибудь из членов королевской семьи будет убит или похищен, я аннулирую свое предложение, — сказал Керкленд и, взглянув на Мака, распорядился: — Оставь ему одну кружку и булочки.
Иными словами, не оставляй ничего, что заключенный мог бы использовать в качестве оружия. Теоретически из оловянной кружки тоже можно изготовить нож, но для этого потребовались бы время и инструменты. Мак вылил остатки кофе в кружку Клемента, потом забрал поднос и остальные кружки.
Когда они вышли из камеры, Керкленд тщательно запер за ними дверь и сказал, обращаясь к стражнику:
— Я оставил у заключенного кружку. Проследи, чтобы ее потом забрали.
Когда они вернулись в кабинет Керкленда, Мак спросил:
— Ты думаешь, он сообщит тебе что-нибудь полезное?
— Вполне возможно. Ясно, что ему не нравится быть участником заговора убийц, и он может решить, что убийство принцесс не отвечает интересам Франции, — сказал Керкленд, пожав плечами. — Политику вразумления я считаю более эффективной, чем политику силы.
— Если он решит принять твое предложение, я надеюсь, что он сделает это как можно скорее, — заметил Мак. — Когда исчезнет их связной, заговорщики залягут на дно и отыскать их будет труднее.
Возможно, они будут настолько встревожены, что вообще откажутся от осуществления своего заговора.
— Неужели ты веришь в это? — удивленно спросил Мак.
— Это маловероятно, — сказал Керкленд и улыбнулся, что случалось с ним крайне редко. — Но надежда умирает последней.
Погода на следующее утро была пасмурной, дождливой, типично осенней, что соответствовало настроению Кири. Интересно, как они с Маккензи будут вести себя друг с другом, когда встретятся снова? — думала она, спускаясь в столовую, но застала там только Кэсси, которая выглядела немного усталой, но улыбалась. Должна быть, она хорошо провела время с Кармайклом в своей постели.
Вспомнив, что Маккензи собирался вместе с Керклендом допрашивать француза, Кири поздоровалась с Кэсси и положила на свою тарелку бобы с беконом, кусочек жареного хлеба и налила горячего чая.
— Посещение мадам Бланш было успешным? — спросила Кэсси.
Кири рассказала ей о лорде Фендалле, от которого пахло почти, но не совсем правильно, и о поимке француза. Она уже заканчивала завтрак, когда в комнату вошел Маккензи.
Она занервничала и чуть дрожащей рукой налила себе еще чая.
Присутствие Кэсси помогло ей сохранить самообладание.
— Допрос Клемента прошел успешно?
— Об этом еще рано говорить, — сказал он и положил на стол стопку писем. — Их только что принес лакей.
Заметив на верхнем конверте почерк генерала, Кири просмотрела все письма:
— Я написала всем в своей семье, чтобы они не думали, будто со мной случилось что-то ужасное, Кэсси, а ты не хочешь взглянуть, может быть, там есть письма и для тебя?
— Я никогда не получаю писем, — сказала Кэсси, не поднимая глаз.
— Не возражаете, если я позавтракаю с вами? — спросил Маккензи. — Я выпил кофе с булочкой вместе с Керклендом и французским шпионом, но для такого холодного дня требуется более основательная заправка.
— Мы будем рады. Кушай на здоровье и расскажи нам о допросе, — попросила Кэсси.
— Керкленд мастерски обработал француза, — сказал Мак, наполнил свою тарелку и, принявшись за еду, стал описывать стратегию Керкленда.
Выслушав его, Кэсси одобрительно кивнула:
— Очень умно с его стороны предложить ему достойный выход из позорного заговора. Надеюсь, Клемент договорится со своей совестью и назовет нам имена других заговорщиков.
— Да, это лучше, чем применять пытки, — сказал Мак. — Иногда под воздействием боли человек может наговорить такого, что, по его мнению, тебе хочется услышать.
— В этом есть смысл, — сказала Кири, взяв из стопки письмо, написанное незнакомым почерком на дорогой бумаге кремового цвета. — Силы небесные! Да оно, кажется, с королевской печатью! — воскликнула она, указывая на восковую печать.
— Похоже, это и впрямь королевская печать, — с интересом заметила Кэсси. — Вскрой его.
Кири взломала печать и обнаружила там записку от ее королевского высочества Шарлотты-Августы, в которой говорилось, что леди Кири Лоуфорд надлежит присутствовать на чаепитии в Уоруик-Хаусе.
Приглашение было написано красивым размашистым почерком секретаря, но под ним лежала написанная сформировавшимся почерком записка самой принцессы:
«Дорогая леди Кири!
Мне так хочется увидеться с вами, прежде чем я уеду в Виндзор! Не смогли бы вы приехать в сари, какие носят женщины в Индии? Мне бы очень хотелось посмотреть!
С любовью
Ее королевское высочество принцесса Шарлотта-Августа».
Кири с ошеломленным видом передала письмо Кэсси, которая громко прочитала его.
— Я потрясена, Кири. Ты обратила внимание, что дата приглашения — сегодня, во второй половине дня?
