Результат был значительным – тридцать восемь тысяч фунтов.
– Утром я положу их в банк, – заявил Роб. – Кет – тон, ты переночуешь здесь, а завтра отправишься домой, сообщишь отцу радостную новость. Мы спасены! Господи, мы спасены!
Через два дня Роб побывал у нового владельца дома на Маунт-стрит. Он принес с собой несколько томов из девятисот и заключил сделку. Новый владелец видел Роба, когда дом перешел в его руки, и приветствовал его любезно. Когда Роб объяснил цель своего визита, багровая физиономия Крипфорта, обрамленная бакенбардами, расплылась в улыбке.
– Это – ценные книги, – заверил его Роб. – Я не давно продал Хэтчарду несколько и получил за них тысячу фунтов, – он продемонстрировал полученные от Хэтчарда расписки.
– То, что мне нужно, просто я никогда этого не знал, – сказал Крипфорт. – Конечно! Книги! Они буду приходить комне и видеть книги. Мой мальчик, вы пришли вовремя. Я беру все.
На следующий день повозка, груженная книгами, была отправлена на Маунт-Стрит, и Роб вернулся домой богаче на четыре тысячи фунтов.
Теперь осталось разобраться с последним – приданым.
– Боюсь, так не принято, – говорил Роб леди Стенбурн и Бетс. Радостно возбужденный, он пришел рассказать им о своей удачной сделке с книгами. – По правилам мой отец должен встретиться с графом Стенбурном и обо все договориться. Скорей всего, никто бы из нас ничего и не знал бы. Но мой отец не может приехать: у него так болят суставы, что он теперь никуда не выезжает из Доре Корта. К тому же он уже не знает, что может завещать мне, кроме леггорнских кур. По правде говоря, он не может ничего завещать ни мне, ни вам, дорогая Бетс. Что касается приданого, я полагаю, вы имеете право принимать решение, поскольку ваш муж умер, – обратился Роб к леди Стенбурн. – Возможно, мы втроем, а я думаю, что нужно спросить и у Бетс, сможем прийти к какому-нибудь соглашению.
Или приданого уже нет?
– О, бедные дети! – воскликнула леди Стейбурн. Я не представляю, на что вы будете жить. Тех денег, что мы получаем каждые три месяца, и так слишком мало, и мне нужно позаботиться и о себе, конечно… Всякий раз, когда Годфри нам пишет, не чаше двух раз в год, он постоянно напоминает, что мы должны быть более экономны, и что ему приходится брать деньги из приданого, чтобы поддерживать нас, и… и…
– Но в завещании вашего мужа говорится о приданом? – спросил Роб. – Вы ведь присутствовали при чтении завещания? Годфри не может идти против воли отца.
– О да, мы слышали его. И оно было очень щедрым. Правда, Бетс? Но я была так разбита… Мы были в смятении, вы должны понять… Мне так хотелось побыстрей оттуда уехать, нам было так неуютно под одной крышей с Годфри… Мы предоставили Годфри и его адвокату позаботиться обо всем. – Бледно-голубые глаза леди Стенбурн наполнились слезами при воспоминании о смерти ее любимого мужа.
– Значит, мы должны вызвать Годфри в Лондон или встретиться с ним в Суффолке, – сказал Роб. – Мне кажется, лучше отправиться в Суффолк самим, там можно заодно поговорить и с адвокатом.
– Ох, вы никогда не заманите Годфри в Лондон, – вздохнула Бетс. – Для него замужество его сводной сестры не то событие, из-за которого стоит так стараться. Нам нужно съездить в Суффолк. Вы поедете с нами, Роб?
– Обязательно. Мне не терпится познакомиться с Годфри.
Они отправились в почтовой карете до Ипсвича, там Роб собирался нанять экипаж и доехать на нем до Коденема и поместья Фортескью, которое находилось в нескольких милях от него.
Был май, и день выдался погожий и теплый. Чем дальше удалялись они от Лондона, тем больше упивалась Бетс деревенским пейзажем и запахами. На лугах, покрытых свежей травой, паслись стада. На полях поднимались овес и ячмень. Поля были отделены друг от друга каменными заборами или изгородями, которые казались живыми из-за птиц, копошащихся в них. Иногда их путь пролегал через лес, и ветви деревьев над их головами встречались, образуя зеленый потолок.
Чем дальше углублялись они в Восточную Англию, тем ровнее становился пейзаж, леса, заросли кустарников, рощицы попадались все реже, и перед ними простирались обширные возделанные поля. Роб, привыкший к холмистому пейзажу Дорсета, оставался равнодушным к прелестям Суффолка. Однако он держал эти мысли при себе, ведь Бетс, естественно, считала Суффолк английским раем. Она родилась и выросла в этих местах.
Они решили, что остановятся на ночь в Ипсвиче. Здесь почтовые кареты меняли лошадей. На постоялом дворе было чисто, но очень шумно, круглые сутки подъезжали и отъезжали кареты, меняли лошадей. Они приехали на постоялый двор уставшие, мятые, покрытые дорожной пылью, и решили, что им очень повезло, когда для них нашелся свободный кабинет для ужина.
Роб выпил порцию бренди после ужина в обществе дам, которым просто некуда было деться. Ему в голову пришла мысль.
Он в укор постучал костяшками пальцев себя по голове.
– Как зовут вашего поверенного? – спросил он. – Его контора скорей всего в Ипсвиче, ведь это же столица графства.
Мы можем встретиться с ним, а потом уже отправимся к Стенбурну. Почему я не подумал об этом раньше?
– Хеверем, не так ли, Бетс? – сказала леди Стенбурн, – или Хеверингем? Или Хевлингем? Что-то на «ем», ведь это же край ветчины[3] в центральном Суффолке. О! – она смущенно закрыла лицо руками. – Я все время забываю, что вы тоже на «ем», Берлингем. Возможно, ваша семья родом из Суффолка?
– Не могу ничего сообщить, – ответил Роб, – мне кажется, у нас есть какие-то дальние родственники в Суффолке, мои кузены. Я стараюсь не водиться с ними. Мне не везет с кузенами.
– К тому же ваша фамилия Фарнсуорт, не так ли? – произнесла Бетс. – Но все равно, я советую вам представиться поверенному как Берлингем. Если он решит, что ваша семья родом из Суффолка, он, может быть, будет больше доверять вам.
– Хорошо, – заявил Роб. – Сейчас же справлюсь у хозяина.
– Его действительно зовут Хеверем, – радостно сообщил Роб, вернувшись к своим спутницам минут через сорок пять. – Его контора рядом, минут десять ходьбы. Это он отправляет вам деньги каждые три месяца или Годфри?
– О, Годфри сам этим занимается, – заверила его леди Стенбурн. – Он хочет, чтобы мы всегда помнили, какой он хороший, словно он отдает последнее, что у него есть, чтобы нам было на что жить. Ах! Как у такого святого человека, как мой муж, мог родиться такой сын?
Ее затравленный взгляд рассказал Робу о том, о чем он даже и не подозревал: она жила в смертельном страхе перед своим пасынком. Леди Стенбурн нервно теребила свой носовой платок, разворачивала и снова складывала.
