Саймон нанес молниеносный удар и выбил меч из руки Генри. Однако закрепить победу и взять брата в плен он не успел: Генри вытащил из сапога кинжал и атаковал снова.
Они кружили по поляне. Несколько раз Генри даже удалось достать противника кинжалом. Однако Саймон уже понял, что сильнее Генри. Отбросив последние сомнения, Саймон бросился вперед. И очень скоро Генри оказался на земле, а Саймон навалился сверху, не давая ему вырваться. Подскочил Торманд, помог Саймону скрутить негодяя и связать ему руки за спиной.
Саймон встал и посмотрел на врага. Он знал, что истекает кровью и весь изранен, но не испытывал торжества, не было даже ощущения, что он с честью выполнил свою работу. Остались только усталость и покорность судьбе. Он победил Генри, но это означало, что теперь ему придется выдать королю родного брата, которого скорее всего в ближайшее время казнят. Его руки будут в крови родного брата…
— Меня втянули, против воли. — Уолтер отвлек Саймона от мрачных раздумий. — Он угрожал моей матери! Что мне оставалось делать?
Уолтер, казалось, не видел, что стоявший рядом с ним Питер не обращает ни малейшего внимания на его мольбы и вопли.
— Неудивительно, что я проиграл эту битву, — мрачно произнес Генри, пристально глядя на Уолтера.
Саймон понимал — брат рисует в своем воображении зловещие картины, как мог бы расправиться с трусливым союзником.
— Зря я полагался на дурака и труса.
— Не понимаю, зачем было затевать все это, — заметил Саймон. — Ты не имеешь права претендовать на трон.
Генри пожал плечами:
— У меня не меньше прав на трон, чем у того болвана, который на нем сидит. Я бы сумел править этой страной! Король — слабак, да еще мягкосердечный. Чтобы сделать страну великой, нужно править железной рукой.
Пристально вглядываясь в лицо брата, Саймон не мог отделаться от мысли, что тот действительно безумен.
— Я пробыл лэрдом крошечного владения ровно пятнадцать лег. Пришла пора возвыситься из грязи!
— И поэтому ты убил нашего отца? Тоже пришла пора?
— Глупец зажился на свете. Он не хотел объявить меня наследником, не собирался удалиться отдел. Он был силен и здоров как бык. Я бы успел состариться, дожидаясь его смерти.
— Что значит не хотел объявить тебя наследником? Ты всегда был его наследником.
— Я стал им лишь тогда, когда он оглянулся по сторонам и понял — кроме меня, у него больше нет сыновей. И он отлично знал, кто разогнал вас всех. Только тогда он стал поговаривать, что сделает наследником меня. Нехорошо это! В конце концов, я был старшим по рождению. Ты ведь не позволил мне избавиться от тебя, как я избавился от остальных братьев.
— Хочешь сказать, что ты убил наших братьев? Нет, ты этого не сделал! До меня доходили известия о них, говорили, что их всех усыновили.
— Они мертвы. Я связал их и посадил в старую лодку. Долго они не могли продержаться на плаву. Я пустил их по воде глубокого озера, но не думаю, что они смогли достичь берега. Если им и удалось освободиться от веревок, то плавать-то они не умели, так что наверняка все погибли.
— Они не утонули, — спокойно сообщил Торманд. Застывший от ужаса Саймон вздрогнул. — Их подобрал один рыбак.
Генри выругался и покачал головой:
— Самому не верится, как же трудно, оказывается, вас извести!
— Вы знаете, где мои братья? — спросил Саймон Торманда.
— Да. Они все в добром здравии. Это достойные люди, хотя время от времени им приходится наниматься на военную службу. — Он взглянул на тех, кого повязали Питер с Гауаном. — Нет, не как эти болваны, которым не хватило ума понять, что они берут деньги у сумасшедшего. — Потом он перевел взгляд на Генри и сказал: — Ты бы хоть дождался, пока они в самом деле утонут. Интересно, как ты собирался объяснить тот факт, что они были связаны?
— Надеялся, что они окажутся на дне озера и больше не доставят мне хлопот. Но ты прав. Нужно было дождаться, когда они утонут.
Саймону стало плохо.
— Они были совсем детьми!
— Они представляли собой угрозу, как и ты. А когда я захотел, чтобы моя жена родила от тебя сына, то и тут ничего не вышло. Я получил очередную сопливую девчонку! Я знал, что у нее будут твои глаза, и она будет смотреть на меня, судить меня, вот я и избавился от нее тоже. — Он холодно улыбнулся Саймону. — Это было нетрудно, потому что она родилась больной и у меня уже был кое-какой опыт с предыдущими.
Саймон едва не упал от этого известия, но Уоллес успел его поддержать. Безумие Генри, когда он спокойно рассуждал об убийстве детей, бросалось в глаза. Об убийстве ребенка Саймона, его юных братьев, его отца и даже собственных детей! По каким-то личным причинам Генри говорил об этом с охотой, болтал без умолку, в то время как у слушателей кровь стыла в жилах.
— Что ж, не удалось тебе избавиться от братьев, — заключил Торманд. — Все эти годы они были живы и здоровы, и им хватало ума скрываться, чтобы ты ничего не узнал. Они, быть может, даже придут посмотреть на твою казнь. Так что у тебя будет возможность повидать их, когда настанет пора расплачиваться за измену.
— Где мои братья? — потребовал ответа Саймон.
— Вы их скоро увидите. Мне просто было любопытно, зачем этот безумец так поступил. Как вы сказали, ваши братья тогда едва вышли из детского возраста.
Саймон взглянул на Уолтера — тот смотрел на Генри во все глаза, словно видел впервые.
— Прозрел наконец Хэпберн? Понял, что ради безумца поставил на кон все, что у тебя было?
— Я вовсе не безумен! — вскричал Генри с оскорбленным видом. — Я поступал, как велела простая логика. Делал то, что было нужно, чтобы оставаться лэрдом, чтобы Лоханкорри ничто не угрожало, а его жители были сыты.
Презрительная усмешка Уоллеса сказала Саймону, что единственной заботой Генри было потакать собственным желаниям. Ему стало невыносимо слушать дальше. Он всегда знал, что Генри умеет убивать с легкостью; вряд ли ему доводилось встречать людей, которые могли бы сравниться с ним жестокостью. Но ледяное спокойствие, с которым Генри говорил об убийстве собственных кровных родственников, приводило Саймона в ужас.
— Пора везти его к королю, пусть он его судит, — сказал Гауан, выступая вперед.
Подойдя к Генри, он схватил его за руку и рывком заставил подняться на ноги.
— Я тебя знаю? — спросил Генри. — Что-то мне твое лицо кажется знакомым.
— Подозреваю, что похож на свою двоюродную сестру, — ответил Гауан, безжалостно волоча Генри по каменистой земле.
— Какую двоюродную сестру?
— Ту, что была горничной твоей первой жены. Мы собирались вернуть ее домой, потому что знали — у вас она несчастна, ей страшно. Когда мы приехали за ней, мы нашли только ее истерзанное тело. После того, что ты с ней сделал. С того дня мы все поклялись, что заставим тебя заплатить за ее смерть, хотя наша семья бедна и у нас нет связей. Что ж, ты, вероятно, умрешь за другое преступление, а не за то, что изнасиловал и убил юную девушку, которой не исполнилось и пятнадцати; но так или иначе, она будет отмщена.
