«Ему на это наплевать», — подумала Микаэла. Неписаные правила и внешние приличия отняли у него жену, теперь ему безразлично, что скажут или подумают в обществе. На нем клеймо, поэтому он держится от приличных женщин на расстоянии, чтобы их не коснулись домыслы по поводу гибели его жены. Так благородно, так мужественно. Однако Микаэлу злило, что Рейн обрек себя на одинокую жизнь и что она была среди тех, кто вынуждал его прятаться от людей. Но сегодня Рейн открыл ей душу, а это для него еще большие мучения.
— Прости меня, — тихо сказала она.
— За что?
— За то, что, как все, верила, что ты мог отнять жизнь у нее, отнять жизнь у Кэтрин.
— И возможно, убить тебя?
— Нет, этого я никогда не боялась.
— Лгунья.
— Я могла бояться тебя какое-то время, Рейн. — Она вздернула подбородок (он просто обожал это движение). — Твой мрачный и задумчивый вид только усиливал подозрение, но у меня другое мнение. Лишь необыкновенно благородный человек мог стольким пожертвовать ради данного им слова.
— Ты считаешь, я женился на тебе из-за обещания, данного Николасу?
— Мне двадцать пять лет, Рейн, у меня не было ни одного поклонника, я вышла замуж ради безопасности и репутации, которая того не стоит. Я знаю, кто я. Я три года оставалась в тени, стараясь, чтобы меня воспринимали как служанку или досадную помеху.
— И вела себя, как неуклюжая старая дева?
— Это не было притворством.
— Имеющие глаза не могли не увидеть, что ты прячешь под одеждой, Микаэла. Ты заметила реакцию моей команды?
— Я заметила их взгляды и думала, что они считают меня…
— Они завидуют мне, — покачал головой Рейн.
— Ты снова льстишь.
— Кажется, мне придется кое-что предпринять, чтобы убедить тебя.
В мгновение ока Рейн поднял ее с табурета и начал целовать, ее язык проник к нему в рот, пальцы скользнули в волосы. Она тихонько постанывала, и он пил это желание, покусывал ей грудь, обхватив рукой нежную округлость, гладил через платье сосок. Всколыхнувшаяся в ней буря чувств разбудила спящих демонов, страх боролся с желанием. Рейн успокоил ее, осыпая нежными поцелуями, потом, глядя ей в глаза, потянул вниз лиф платья.
— Я хочу почувствовать твой вкус, — прошептал он, беря сосок в рот, и с ее губ слетел тихий вздох.
Его поначалу торопливые движения замедлились. Увидев, как она прикусила губу, Рейн посадил ее на стол, раздвинул бедром ей ноги, стал ласкать влажную от поцелуев грудь, а она, как слепая, ощупывала руками его лицо, затем просунула руку ему под рубашку. Микаэле хотелось почувствовать его обнаженную кожу, увидеть ее необычный цвет, а тело жаждало большего, но когда ладонь Рейна легла ей на бедро, она вздрогнула. Он замер, ожидая, пока она освоится с новыми ощущениями, потом его рука медленно двинулась вверх, на миг застыв в нерешительности, когда Рейн обнаружил, что под юбкой ничего нет. Микаэла смутилась, однако его губы не позволили этому чувству завладеть ею. Она застонала, и он приподнял ее за ягодицы, теснее прижимая к себе.
Ладонь скользнула ей между ног, и она снова вздрогнула, ресницы взлетели, в глазах застыла неуверенность.
— Я не сделаю тебе больно, Микаэла.
Продолжая осторожно ласкать ее, Рейн все глубже вводил палец в лоно, ее бедра ритмично поднимались в такт его прикосновениям.
— Откройся мне, расслабься, — шептал он.
— Не могу.
— Ты слишком зажата… возьми его.
— Что взять?
— Наслаждение.
Она сжала бедрами его руку и вскрикнула, раскрываясь ему навстречу.
— Давай.
— Я… боюсь.
— Положи руку на мою.
— Нет.
— Да.
Его хриплому голосу невозможно было противиться, и когда он ввел второй палец, она теснее прижалась к нему.
— Покажи, как доставить тебе наслаждение. Микаэла притянула его голову к своей груди, и Рейн принялся ласкать ее, сначала грубо, затем все нежнее, а сильные пальцы уверенными движениями заставляли ее тело петь.
— Не сопротивляйся. Да, оно здесь. Я чувствую твое наслаждение.
Чудесный обжигающий жар распространялся у нее по животу, бедрам, погружая ее в водоворот невероятных ощущений. Микаэла жадно приникла к его рту, и с ее губ сорвался звук, в котором смешались вздох, стон, всхлип. Рейн удерживал ее на вершине блаженства, и ей показалось, что она сейчас умрет. Потом ее затопила жаркая волна. Наслаждение. Микаэла продолжала ритмично двигаться, пытаясь удержать в себе эти ощущения, но они постепенно тускнели, подобно заходящему солнцу, и она наконец обессиленно прильнула к Рейну.
Он гладил ее, пока она снова не обрела способность мыслить и чувствовать.
К ее животу прижималась его возбужденная плоть.
Микаэла знала, что это означает, и встревожилась.
— Я мог бы всю жизнь любоваться тобой.
Он убрал руку, поцеловал ее шею и грудь, затем слегка потянул вверх платье.
Микаэла ответила ему взглядом, полным неуверенности и страха. Как бы он ни хотел ее, этого не случится.
— Устала?
— Кажется, я могу проспать целую неделю, — сказала она, закрыв глаза.
Рейн подхватил ее на руки и вынес из кухни. Микаэла обняла его за шею, уронив голову ему на грудь. Он поднимался по лестнице, чувствуя, как с каждой пройденной ступенькой напрягается ее тело, поцеловал макушку, и она немного расслабилась. В спальне он положил ее на кровать, легонько коснулся губами ее губ и отступил.
— Я терпеливый человек, Микаэла Монтгомери, хотя ты обладаешь властью. Надо мной. — Рейн издал звук, похожий на смешок. — Когда ты будешь готова сказать, что тебя пугает, отталкивает от меня, я послушаю.
Микаэла смотрела, как он пересек комнату и скрылся в ванной, закрыв за собой дверь.
Этвел Дентон нахмурился, сжав кулаки.
— Ублюдок ошибается, если думает, что я отдам ему в жены племянницу, когда он ее найдет.
— Полагаю, именно таковы его намерения.
— А мои нет! — взревел генерал. — Я не позволю, чтобы мое имя было связано с кем-то из этой семьи!
— Выводок полукровок и незаконнорожденных, — согласился Уинтерс, довольный, что на генерала не оказали влияния преимущества, которые мог дать ему Монтгомери.
— У него есть какие-то сведения?
— Он мне не признался, сэр.
— Да, да. Конечно, не признался. Ты его раздражаешь, Энтони.
Майор напрягся. Пренебрежительное обращение Дентона очень похоже на поведение его отца, но когда-нибудь терпению наступит конец, и он хорошенько отделает генерала.
— Понимаешь, я хочу, чтобы всем в городе стало ясно, что этот вариант для меня неприемлем, даже если он найдет девчонку.
— Он может прекратить поиски.
— Нет. Монтгомери, как собака, которая сражается за кость. Он безжалостен и недостаточно хорош для приличной английской девушки. Во всяком случае, не для Дентонов.
