— Каким образом? — Голос Перси был еле слышен.
— Он может использовать мой дом в качестве базы для своих операций; он может, переодеваясь, приходить и уходить, когда ему вздумается; он может заниматься здесь всем чем угодно, и никто ни о чем не будет даже догадываться. Можно продолжать этот список до бесконечности.
Уголки губ Перси приподнялись вверх, сложившись в горькую полуулыбку.
— Ты забыл одну вещь.
— Какую?
— Он может действительно дорожить твоей дружбой, Секстон.
Джон, смутившись, отвел взгляд и посмотрел в сад.
— Черной Розе опасно находиться здесь. Малло не успокоится, пока не получит его голову.
Похоже, Перси прислушался к предостережению Джона.
— Боюсь, мне придется уехать, Джон, — сказал он, поправляя кружевные манжеты.
Джон едва заметно улыбнулся. Перед ним был опять светский щеголь.
— Когда мы тебя снова увидим, Перси?
— Точно не знаю — когда что-нибудь входит в моду, это бывает нелегко достать! — Его отороченный кружевом рукав описал в воздухе плавную дугу.
— Тогда будь осторожен, мой друг. — Виконт дружески сжал плечо Перси.
— И ты тоже, Джон. Хотя мне почему-то кажется, что ты уже нашел свое место.
Джон кивнул, удивляясь, что так глубоко огорчен отъездом Перси. Вероятно, он привык, что тот всегда находится где-то рядом. Даже в образе франта этот человек был… очень мил. Джон повернулся, чтобы уйти.
— Ты уже понял, что получается при объединении Хартов с Секстонами? — окликнул его Перси.
Джон отрицательно покачал головой.
— Ну, общеизвестно, что духовное и телесное дополняют друг друга. И это называется любовью!
Джон усмехнулся. Продолжая улыбаться, он повернулся и вошел в дом.
— Тебе очень, очень повезло. Ave atque vale, друг мой. Прощай, и удачи тебе! — Перси махнул рукой в сторону двери, за которой скрылся Джон, затем ловко перепрыгнул через каменный парапет и исчез в ночи.
Бал близился к концу.
Большинство гостей уже либо отправились к себе в комнаты, либо расселись по каретам, чтобы ехать домой. Слухи, распускаемые Джоном, начали оказывать свое действие.
Хлоя и Джон сделали еще один круг по залу. Это был последний танец — шотландский рил.
Когда быстрая музыка стихла, он махнул на прощание рукой оставшимся гостям и устремился прочь из зала, потянув за собой Хлою.
Вместо того чтобы подняться наверх, как она предполагала, Джон повел ее в другое крыло замка.
— Куда мы идем? — Хлоя пыталась остановить мужа, но ей оказалось не под силу преодолеть его напор. Особенно если учесть, что на ногах у нее были шелковые туфельки.
— Увидишь.
В этой части дома царили тишина и спокойствие, словно в пустыне.
Единственным звуком, раздававшимся в ночной тишине, был стук его каблуков по паркету.
Джон провел ее по боковой галерее, затем через потайную дверцу, о которой она и не подозревала. Они миновали еще одну галерею и оказались перед маленькой дверью.
Джон, стоявший чуть впереди Хлои, отпер замок и медленно открыл дверь.
— Добро пожаловать в рай, миледи.
На Хлою обрушилось буйство красок и запахов цветущих растений всевозможных форм и размеров. Хлоя закрыла глаза, вдыхая чудесную смесь разнообразных ароматов.
— Это же другой вход в оранжерею!
— Верно. Я ничего не знал о нем, пока Морис сегодня не показал мне его. Он что-то сказал по поводу того, что эта дверь оказалась ему очень полезной. Я не понял, что он имел в виду.
Джон втянул жену внутрь и закрыл за собой дверь.
Они мгновенно погрузились в тропический мир буйной зелени и экзотических цветов.
— Как чудесно!
— Как и ты, Хлоя, — сдавленно прошептал он.
Хлоя искоса взглянула на него. Даже во сне она могла бы узнать эту интонацию. И она действительно много раз слышала ее во сне. Джон начинал забавляться.
Она скрестила руки на груди.
— И зачем же вы привели меня сюда, милорд?
Ответом ей была чувственная улыбка.
— Здесь? — изумилась Хлоя. Только Джон мог придумать нечто подобное.
— Да, здесь, — прошептал он.
Хлоя обвела взглядом оранжерею. Цветы и травы плотным ковром покрывали каменный пол и, где это было возможно, карабкались на стены. Некоторые горшки были подвешены к потолку, и сверху тоже спускались зеленые побеги растений.
Алые розы наполняли воздух своим чудесным ароматом; рядом стояли горшочки с французской лавандой с серыми зазубренными листьями и крошечными сине-фиолетовыми почками; сверху свисали пахучие кремовые цветы жасмина. Говорят, ночью запахи этих растений имеют магическую силу. Вдыхая всей грудью восхитительный аромат, Хлоя была готова поверить в это.
Ее взгляд упал на мирт, чьи ослепительно белые цветы источали острый, будоражащий чувства запах.
Повсюду в горшках росли бабушкины травы: розмарин, тимьян, французский базилик — Хлоя не знала названий большинства из них, хотя ее учили разбираться в травах.
Джон потянул ее вниз, на пол.
Их окружало море купавшихся в лунном свете цветов.
Совсем рядом журчала вода в фонтане из белоснежного мрамора — ангелочек с кувшином в руке, из которого непрерывно текла серебристая струйка. Они находились в самом центре ночного сада, в волшебном царстве пышной безмятежности.
Они опустились на колени лицом друг к другу.
Джон принялся медленно расстегивать ее платье. Хлоя стащила камзол с его плеч.
Он снял платье через голову Хлои. Она расстегнула на нем жилет, потом рубашку и стянула их.
Джон поцеловал ее. Его мускулистые руки обняли ее и крепко прижали к обнаженной груди. Тонкий батист ее сорочки служил слабым препятствием, скорее усиливая, чем ослабляя ощущения. Ее ладони скользили по плечам Джона, чувствуя под теплой золотистой кожей скрытую мощь мужских мускулов.
Прикосновение его губ принесло с собой легкую дрожь, пробежавшую по всему ее телу.
Джон разомкнул объятия, снял с нее сорочку, а затем и остальную одежду.
Не произнося ни слова, он запустил пальцы в волосы Хлои и вытащил шпильки, так что они свободно рассыпались у нее по спине.
Хлоя стояла перед ним на коленях, обнаженная, в окружении моря цветов. Она ждала его. Лунный свет, проникавший в оранжерею сквозь высокие окна, окружал ее фигуру серебристым сиянием.
Джон никогда в жизни не видел ничего прекраснее. Он затаил дыхание.
Пальцы Хлои расстегнули его пояс, проворные руки скользнули ниже.
Легкие прикосновения ее пальцев, сражавшихся с застежками, показались ему одним из самых чувственных ощущений, какие он когда-либо испытывал. Такая, казалось бы, простая вещь, но как сильно она возбуждала его…
Когда Хлоя покончила с пуговицами, ее ладони скользнули под ткань и нежно сжали его ягодицы.
