– Ты спрашивала, за что я прошу прощения? За то, что не предупредил тебя закрыть вторую дверь.
* * *
Ханна вылезла из ванны. Теплая пенная вода ручейками стекала по коже. Завернувшись в полотенце, она придирчиво осмотрела себя в зеркале. Слейд предупреждал ее, что вторая ночь любви обойдется ей дорого. Он ничуть не преувеличивал – Ханна с трудом передвигала ноги.
Лениво промокая себя полотенцем, девушка погрузилась в воспоминания. Так же ласково, как и мягкая махровая ткань сейчас, ласкали ее руки Слейда. Она никогда даже не представляла себе, что мужчина может так целовать женщину в самых потаенных местах.
Девушка распустила волосы, и они рассыпались по плечам густым каскадом. У нее ломило все тело, тянуло каждую мышцу, чуть заметно дрожали колени.
«Но как же сладко находиться в объятиях Слейда! Я готова ночь за ночью заниматься этим, забыв обо всем остальном».
Она встряхнула полотенце и поймала в зеркале свое рассеянно улыбающееся отражение. Ханна замерла.
«Господи, во что я превратилась? Я с такой легкостью отказалась от своих замыслов и планов, ради того чтобы Слейд каждую ночь приходил в мою спальню! Неужели я столь быстро сдалась? Впрочем, есть ли у меня выбор? Человек, женой которого я стала, хорош собой, умен и очень вынослив. Вынослив…»
Ханна снова улыбнулась, вспомнив, как неутомим и ненасытен он в постели.
«Но что ждет меня потом, когда мой план будет приведен в исполнение, а Сайрус получит по заслугам? Останусь ли я со Слейдом? Ведь я хотела бежать домой, прочь из города!»
Ханна обреченно понурила голову.
«Я не смогу остаться. Я тоскую по диким прериям и свободе. Я обещала сестрам вернуться, как только исполню свой долг. Но ведь я не могу покинуть мужа…»
У Ханны защемило сердце. Вздохнув, она аккуратно пристроила полотенце на чугунную трубу. Придется написать Глории и Джейси второе письмо, как только с туалетом будет покончено.
«Но сколько всего произошло за последние недели! Что подумают сестры, узнав о моем браке со Слейдом Гарретом? И о том, что я, возможно, уже ношу его ребенка? Поймут ли они меня? Как расценят мой поступок? И отпустит ли Слейд меня домой, на ранчо? Ему так нужен наследник…»
Ханна погладила себя по животу.
«Нет, муж никогда не позволит мне забрать с собой ребенка, конечно, если дитя уже живет у меня под сердцем. А я никогда не смогу бросить младенца! Что же мне делать? Как меня угораздило влюбиться в Слейда Гаррета? В сына того самого человека, чей опрометчивый поступок навеки изменил жизнь моей матери! И если для судьбы матери такой поворот событий оказался только к лучшему, то жена и сын Джона Гаррета страдали безвинно. Мама и папа никогда не смогли бы встретиться, если бы отец Слейда не ворвался к отвергшей его возлюбленной и не опорочил ее репутацию. Боже, голова идет кругом от таких мыслей!»
Ханна собрала волосы в аккуратный пучок и заколола на затылке. Потянувшись всем телом, она вздохнула, подхватила легкий белый пеньюар и накинула его на плечи.
В дверь постучали. Ханна вздрогнула от неожиданности и едва не выронила тонкий кружевной поясок. Обругав себя за глупую пугливость, девушка рассмеялась. Поведение Слейда научило ее бояться неожиданных вторжений.
– Одну минуту!
Она быстро запахнула полы пеньюара и повязалась пояском.
Конечно, за дверью никак не может стоять Слейд. Он не стал бы стучать и уж тем более не стал бы терпеливо ждать ответа. К тому же около часа назад она лично проводила мужа до двери собственной спальни, потому что его ждали дела в городе. Слейд собирался навестить Дадли, прокатиться верхом и побывать в клубе, чтобы оповестить знакомых о состоявшейся свадьбе.
У Ханны настала маленькая передышка, время прийти в себя.
Отпирая дверь, она пропела веселым голосом:
– Серафина, ты? Принесла завтрак? Я как раз выхожу.
– Нет, мисс, это не Серафина, – раздалось из-за двери очень тихо. – Это Оливия.
Ханна, распахнула дверь и порывисто обняла девушку.
– Оливия! Я так по тебе скучала! И ужасно беспокоилась. – Отстранившись, она оглядела горничную с головы до ног. – А как поживает… э… Колет? Я верно произнесла? Как ее здоровье? Ей лучше? Я так рада тебя видеть! Слейд совершенно не справляется с обязанностями горничной. А ты знаешь, что мы поженились? Ты просто не могла выбрать лучшего дня для возвращения. Ты мне так сейчас нужна! Изабель говорит, что скоро будут гости. Она собирается устроить прием в честь свадьбы внука.
В глазах Оливии блеснули слезы, губы задрожали. Заметив ее состояние, Ханна растерялась:
– Что тебя беспокоит, милая?
Она подхватила девушку под локоть и усадила в одно из кресел возле весело пылавшего камина. Присев напротив, Ханна вгляделась в лицо Оливии, которая казалась еще более хрупкой и худенькой, чем прежде. На ее щеках лежала мертвенная бледность. Тускло-коричневые волосы уныло свисали вокруг лица. Горничная не успела переодеться в форму, придя в выцветшей шерстяной юбке и линялой блузке, на ее ногах болтались разношенные ботинки. Весь вид Оливии говорил о невероятной усталости и страданиях. Она сидела в кресле, аккуратно сложив руки на коленях, не отрывая взгляда от них.
Сердце Ханны сжалось от сочувствия. Она накрыла ледяные руки Оливии своими ладонями.
– Посмотри на меня, детка.
Горничная быстро подняла глаза и так же быстро отвела их в сторону.
– Что бы с тобой ни случилось, – увещевала Ханна, – знай, ты можешь рассчитывать на нашу поддержку и помощь. Доверься мне. Что происходит?
– Ничего не происходит, мисс, просто я очень вымоталась… и в самом деле рада вернуться к вам в дом.
Похоже, Оливия не расположена к разговорам, что так на нее не похоже! Возможно, позднее, отдохнув, девушка разговорится с кем-нибудь из слуг и объяснит причину своего состояния.
– Я так тебе рада! Мне не хватало твоей помощи и нашей болтовни. Ты очень близка мне, и я доверяю тебе, не забывай.
Пальцы Оливии судорожно вцепились в шерстяную ткань юбки. Она посмотрела на Ханну почти испуганно.
– Нет, мисс, то есть мадам! Вы совершенно не обязаны рассказывать мне о своей личной жизни! У вас теперь совсем иной статус; вы замужняя дама! – Она поднялась. – Если у вас не будет никаких приказаний, я пойду к себе и переоденусь. Чуть позже я вернусь и помогу вам уложить волосы.
Понимая, что большего не добьется, Ханна кивнула:
– Хорошо, Оливия.
Горничная направилась к выходу. У самой двери она поколебалась и бросила на Ханну осторожный взгляд. Казалось, она едва не решилась на исповедь, но передумала. Понурив голову, Оливия вышла.
Едва за горничной закрылась дверь, Ханна вскочила с кресла и заходила по комнате. Остановившись у камина, она уставилась на огонь. Оливия ушла от всех ее вопросов, так ничего толком о себе не рассказав. Что бы значило ее поведение?
