Спешившись на вершине холма, Ник отдал поводья Пертуи и медленно подошел к ротонде. Под куполом возле оптической трубы стояли железные стулья и стол. Ник опустился на стул, скрестил руки на груди и опустил голову.
— Ну, зачем ты привел меня сюда?
— Что, сэр? — спросил Пертуи, который принес с собой корзину.
— Для чего мы пришли сюда?
Ноздри Пертуи затрепетали, и он положил корзину на стол.
— Чтобы пообедать на свежем воздухе, сэр.
— Не думаю, что у меня даже здесь появится аппетит.
Пертуи вздохнул.
— Возможно, сэр отвлечется от своих проблем, если мы обсудим взгляды Платона на тиранию, изложенные им в его «Республике».
— У меня от этого разболится голова, — огрызнулся Ник.
Пертуи вытащил из корзины белоснежную скатерть и встряхнул ее. Полотно с хлопком распрямилось и вздыбилось на ветру. Ник мрачно посмотрел на скатерть, встал и подошел к оптической трубе. Пертуи уже научил его пользоваться ею. Он закрыл один глаз и настроил трубу. Потом он навел ее на дом и отыскал балкон и окна комнаты Джорджианы, однако заглянуть в них он не мог. Сельская местность вокруг него купалась в золотых лучах осеннего солнца. Опустив немного конец трубы, он осмотрел террасу, лужайки, озеро и рыбацкий павильон.
Он уже наводил трубу на лес, когда на глаза ему попалось что-то черное. Он снова посмотрел на озеро, на венецианский мост, соединяющий его берега. Его закругленные своды уходили в гладкую синюю водную поверхность. По мосту шла Джорджиана и еще кто-то Рука его дернулась, и он потерял из виду пару и сопровождавшую их пожилую женщину, тетю Лавинию. Он выругался и быстро завращал ручку настройки. Когда изображение стало четким, он увидел, что Джорджиана идет с высоким, элегантно одетым молодым человеком с золотистыми волосами.
— Черт возьми, это же Даллас!
— Сэр? — спросил Пертуи.
— Что, черт возьми, здесь делает Даллас Мередит?
— А, мистер Мередит.
Ник резко повернулся и пристально посмотрел на слугу.
— Ты знаешь Мередита?
— Если бы эти последние несколько дней сэр был бы склонен к разговорам, то я мог бы сообщить ему о предстоящем приезде мистера Мередита.
— Тогда скажи сейчас, черт бы тебя побрал! Что он делает здесь?
— Сэр, вероятно, удивится, узнав, то мистер Мередит является членом семьи, то есть рода Хайдов. Очень давно дед мистера Мередита, младший брат старого Трешфилда, был сослан в колонии после одного неприятного происшествия, связанного с его страстью к азартным играм. Он поменял имя и нажил состояние в Америке. В связи с безвременной кончиной Людвига Хайда и так как у лорда Эвелина нет других детей, мистер Мередит является теперь наследником Трешфилда.
— Черт возьми. Скрытный ублюдок. — Ник вернулся к трубе. Джорджиана и Даллас теперь находились на мосту, и Даллас стоял слишком близко к ней. — Слишком близко, черт его побери, — пробормотал Ник, оттолкнул трубу и повернулся к Пертуи. — Забудь об обеде, Пертуи, я собираюсь…
Он умолк, потому что увидел группу всадников, поднимающихся по склону холма. Пятеро из них явно чувствовали себя неудобно в седле и несмотря на дорогие костюмы для верховой езды, были похожи на завсегдатаев пивных на лондонской пристани. Шестым был герцог Клермонтский, отец Джорджиаыы.
Хотя Ник редко встречался с герцогом, он сразу узнал его по изумрудным глазам и по отличной военной выправке, которую унаследовал Джоселин. Джорджиане достались от него высокий рост и ярко-зеленые глаза, только ее глаза светились добротой, чувством и любопытством, в то время как герцог взирал на мир и людей с холодным безразличием человека, уверенного в своем превосходстве.
Ник спустился по лестнице ротонды, чтобы встретить его светлость, когда тот сошел с лошади и бросил поводья одному из своих людей. Герцог приблизился к Нику, завел руки за спину и широко расставил ноги. В этой позе он так напомнил ему Джоселина, что Ник растерялся.
— Я искал тебя, — сказал герцог без всяких предисловий.
— Здравствуйте, ваша светлость. Я не знал, что вы приехали в Трешфилд-хаус.
— Никто об этом не знает, Росс. Я приехал на своей личной дрезине, получив письмо от нового графа.
— Понимаю. Старый Трешфилд и Людвиг…
— Меня не интересуют Трешфилд или Людвиг, — громко сказал герцог. — Почему вы лезете к моей дочери, сэр?
Лицо Ника приняло бесстрастное выражение.
— Я не знаю, что вы имеете в виду. Что вам написал Эвелин?
— То, что вы повсюду таскаетесь за моей дочерью, как кобель за сукой, и что вы долго были с ней наедине.
Ник молчал. Герцог повернулся и отдал стек одному из своих людей, снял перчатки и снова взял его. Потом начал ходить вокруг Ника, словно осматривал лошадь перед покупкой.
— В прошлом я раз или два вытерпел ваше присутствие в моем доме, потому что не мог заставить Джоселина отвязаться от вас, но ей-богу, сэр, я не позволю вам таскаться за моей дочерью и погубить ее. Лавиния должна была спровадить вас, но, видимо, она совсем лишилась разума. Ею я займусь позднее. А вы, сэр, немедленно покинете Англию. Возвращайтесь в Техас, где, я уверен, вы прекрасно будете чувствовать себя среди варваров.
Ник предполагал такой ход событий, но то, что от него хотели избавиться, как от кучи навоза, привело его в ярость. Может быть он недостаточно хорош для Джорджианы, но это ему решать, а не этому чертову герцогу.
— Я уеду, когда буду готов к отъезду, герцог, и выберу ту женщину, которая мне по душе, возможно и Джорджиану.
Герцог побагровел и подошел ближе к нему.
— Вы должны называть мою дочь ее светлостью, жалкий вы человечишка. Лорд Эвелин написал, что вы зазнались и даже позволяли себе прикасаться своими грязными руками к моей… — Герцог умолк, посмотрел на своих людей и заговорил тише: — Если вы думаете, что я буду стоять в стороне, в то время как вы пытаетесь осквернить мою дочь, то вы глупец.
— Черт возьми, — прошептал Ник. — Вы беспокоитесь совсем не за Джорджиану, не так ли? Вас пугает то, что я могу испачкать чистую линию вашего рода. Вы беспокоитесь только о себе и своем положении. Вы с Эвелином два сапога пара. Я не желаю вас слушать. Идите и разговаривайте с теми, кто придает значение вашим словам и мыслям. Я не из их числа.
Ник повернулся, чтобы уйти, а герцог поднял стек и со словами «Не имеет смысла урезонивать простолюдина» с размаху ударил им Ника по затылку.
Ник почувствовал острую боль; колени его подкосились. Пертуи закричал и бросился на помощь Нику, но его остановили двое людей герцога.
Герцог отошел в сторону и вытер о траву окровавленный стек.
— Снид, ты знаешь, что делать.
Снид, огромный мужчина со сломанным носом и увесистыми кулаками, достал из-за пояса пистолет и двинулся к Нику. Ник повернулся к нему и попытался встать на ноги, однако Снид достиг его, когда он еще стоял на одном колене, и ударил кулаком в челюсть. Голова его наполнилась болью.
