– Нуда. Общество смотрит на эти вещи по-разному.
– Меня не особенно беспокоит мнение общества. Меня беспокоишь ты.
– Ну, в таком случае вообще не о чем беспокоиться. – Он снова шагнул к ней. – Твое прошлое…
– Прощено? – Она протянула вперед руку, чтобы остановить его, и покачала головой: – Мои приключения бледнеют по сравнению с твоими, однако тебя, оказывается, не в чем упрекнуть, тогда как меня надо простить?
– Нет, черт возьми, не простить. Это неправильное слово. Но я не знаю, какое слово было бы правильным.
– Тебя бы больше устроило, если бы я ждала, не придешь ли ты, случайно, в мою жизнь? Сидела бы в этом доме одна? Занималась бы рукоделием и ждала? Я могла бы, конечно, заняться благотворительной деятельностью. Спасать сирот, падших женщин и тому подобное. Я могла бы приносить пользу и стать вполне приемлемой для общества. Ах, Гидеон. Ты не можешь пренебречь моим прошлым, даже если я скажу, что все, что было до тебя, ровным счетом ничего не значило. Что с тобой я бывала в постели гораздо чаще, чем со всеми остальными мужчинами, вместе взятыми. Что за последние десять лет этих других мужчин было всего трое, хотя уверена, что ты об этом уже знаешь. Но я не буду оправдываться ни за свое поведение, ни за решения, которые принимала. Я о них не жалею.
– Я и не прошу тебя делать это, – тихо сказал он. – Что ты от меня хочешь?
– Я не знаю, – покачала она головой. – Возможно, я прошу тебя принять меня такой, какая я есть.
– Почему? – Он пристально посмотрел на нее. – Меня ведь ты не готова принять таким, какой я есть? Хочешь получить правдивый ответ, Джудит? Тогда слушай, – холодным тоном произнес он. – Я могу простить твое прошлое, пренебречь им, игнорировать его, но забыть его не могу. – Он покачал головой. – Для этого у меня не хватает силы воли.
Она пожала плечами:
– В таком случае нам не о чем говорить.
– Нам о многом нужно поговорить. Наши отношения с самого начала строились на твоих условиях, но с меня достаточно.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, хотя отлично знала, что он имеет в виду. Разве Сюзанна не предупреждала ее об этом с самого начала?
– Ты установила границы, определила заранее, что можно ожидать, ввела определенные правила – называй их, черт возьми, как хочешь. Со мной ты даже не советовалась, и я от них устал. – Его темные глаза сверкнули гневом.
– В то время тебя это, кажется, не тревожило, – оборвала его она.
– В то время нет. Но тревожит сейчас.
– Почему?
– Потому что все изменилось по сравнению с тем, что было вначале. Отношения между нами, Джудит, стали совсем другими. Изменились мои ожидания, мои желания, если угодно, и я не намерен подчиняться установленным тобой правилам.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Вот как? – Он недоверчиво фыркнул. – Предполагается, например, что я не должен испытывать ревность к мужчинам, которые были до меня.
– Я никогда не говорила…
– Ты не говорила, но леди Динсмор сказала мне об этом, за что я ей чертовски благодарен. – Он взял за запястье ее руку и поднял ее. – Мизинец едва заметно искривлен, но я это заметил. Мне приходилось видеть подобное искривление утех, у кого был сломан палец. Или, вернее, утех, кому сломали палец. Кто это сделал? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.
– Отпусти меня. – Она попыталась вырваться, но он не позволил. – Это был несчастный случай, – солгала она.
– Сомнительно. – Он покачал головой. – В детстве ты была домашним, избалованным ребенком. А избалованные маленькие девочки редко ломают пальцы. Если бы это был несчастный случай, то палец вправили бы должным образом.
– Это был несчастный случай, – пробормотала она сквозь стиснутые зубы.
Он игнорировал ее слова.
– Это не мог сделать Хелмсли. Я никогда не замечал за ним склонности к вспышкам гнева. Не такой он человек, чтобы причинять боль женщине, пусть даже неумышленно. – Гидеон говорил это скорее себе, чем ей, как будто он разгадывал в уме какую-то загадку. Она запаниковала. – И если я хоть немного разбираюсь в людях, не могли этого сделать ни Маунтфорд, ни Ноттингдон. К тому же если бы это сделали они, то ты едва ли относилась бы к ним сейчас с такой сердечностью.
– Отпусти меня, – процедила она сквозь зубы.
– Боже мой, значит, это сделал твой муж, не так ли? – вдруг догадался он. – Он ревновал? Это так?
– Прекрати!
– Что еще он сделал с тобой? – сурово спросил Гидеон.
– Ничего! – Она вырвалась из его рук и отступила назад. – Он был моей родственной душой, любовью моей жизни!
– Тебе тогда было всего семнадцать лет! – воскликнул Гидеон, пристально глядя на нее. – Что могла ты знать о любви?
– Он любил меня! Я любила его!
– Мне не верится, Джудит, – покачал головой Гидеон. – Теперь я все понял. Понял, почему ты никогда не говоришь о нем и о своем замужестве. Как же я мог не замечать этого раньше?
– Тем не менее…
– Кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?
Она, не раздумывая, взмахнула рукой. Он поймал ее руку и сжал Джудит в объятиях.
– Я не буду больше играть по твоим правилам.
– Значит, мы вообще не будем играть! – заявила она, сердито сверкая глазами.
– Э-э нет, тебе будет не так просто от меня отделаться. Тебе не удастся уйти от меня, как ты уходила от других. Ты не сможешь прекратить наши отношения без взаимных упреков, потому что они переросли в нечто большее, чем ты ожидала. Или хотела, потому что они перестали быть безопасными, – сказал он, сверля ее взглядом. – Я этого не позволю.
– У тебя нет выбора! – заявила она, с вызовом взглянув на него. – Ты дал согласие!
– Мы также договорились быть честными друг с другом, а ты не была честна со мной.
– Будь уверен, что я…
– Будь честна хотя бы сейчас. – Он посмотрел ей в глаза. – Ты меня любишь?
У нее перехватило дыхание. «Да!»
– Нет.
– Ты лжешь, – сказал он неожиданно спокойным, холодным тоном, отпуская ее. – Причем делаешь это весьма неумело.
«Я делаю это очень хорошо». Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Думаю, сейчас тебе лучше уйти.
– Наверное, – сказал Гидеон, вглядываясь в ее лицо. – Ты беззастенчиво пользуешься в своих целях неразумными доводами и чрезмерным возмущением.
– Не вижу ничего неразумного или чрезмерного. А вот ты, даруя мне свое прощение, вел себя высокомерно и самонадеянно.
– Ты, конечно, права. Тот факт, что я на самом деле всего лишь хотел защитить тебя, не делает мои слова менее обидными. Однако ты поразительно ловко используешь свое негодование. – Он невесело усмехнулся, и от этой усмешки у нее по спине пробежал холодок. – Оно обеспечивает тебе вполне законный и быстрый способ выдворить меня из твоего дома, а возможно, и выкинуть из твоей жизни – Она резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы. – Хочу сказать тебе, Джудит, что независимо от обстоятельств, ревности либо чего-нибудь еще я ни за что на свете не причиню тебе боли. Никогда.
