— Ну и чего ты этим добилась? — сверкнув глазами на Верити, спросила Диана. — Ты же все равно не доказала, что Фейн не причастен к твоему похищению. А то, что ты не сбежала от него, объясняется просто — он был нужен тебе, чтобы отомстить сэру Лоуренсу. — Она злорадно рассмеялась. — Девочка моя, ты все себе испортила! Теперь твоего любовника повесят, а тебя, если не успеешь вовремя сбежать, забросают камнями.
Верити с ненавистью посмотрела на нее. Пришло время, когда мужчины должны были молчать, поскольку теперь в словесный поединок вступили женщины.
— Я так не думаю, — помолчав, холодным голосом сказала Верити. — Если бы Доминик участвовал в похищении, он бы сумел опознать человека, устроившего заговор. Человека, который так хотел от меня избавиться. Которому почему-то нужно было получить мое бриллиантовое кольцо. Интересно было бы выяснить, кто этот таинственный незнакомец, не правда ли? А ведь у меня в Лондоне таких врагов не было.
Диана еще больше покраснела — в словах золовки она уловила угрозу и вскочила со скамьи. Сэр Лоуренс, пытаясь успокоить ее, тотчас схватил ее за руку, Диана бросила взгляд на лорда Корвилла, но увидела, что тот смотрит на нее с подозрением. Очевидно, он понял, кто больше других мог желать мисс Холланд зла. Тогда, ища поддержку у Армистона, она взглянула на него и сразу же поняла, что симпатии маркиза всецело на стороне Верити и Доминика Фейна. Только теперь Диана поняла, что совершила ошибку — разоблачение Доминика обернется против нее самой.
Лорд Корвилл тяжело вздохнул. Он, в конце концов, все же добился правды, но глубже влезать в эту скандальную историю совсем не хотел.
— Могу заметить, что результаты расследования этого дела никому из вас четверых не пошли на пользу, — сказал Корвилл. — Основываясь на показаниях мисс Холланд, я пришел к выводу, что Доминик Фейн в ее похищении не виновен. Что же касается Нэта Трампера, то его к суду уже не привлечешь.
Он перевел взгляд на Диану.
— Усомниться же в правдивости слов мисс Холланд я не могу. Ей многое пришлось пережить, и хотя ее последующие действия можно осудить, но чувства, которые она при этом испытывала, мне вполне понятны.
— Спасибо, милорд, — поблагодарила его Верити. — Но я добиваюсь не жалости к себе и не сочувствия. О том, что сделала, я нисколько не жалею. Единственное, чего я хочу, — это чтобы вы убедились, что Доминик Фейн ни в чем не виноват.
— Теперь я в этом абсолютно убежден, сударыня, — заверил ее лорд Корвилл. — Как оказалось, обвинение против него выдвинуто ложное, и мы только зря сюда приехали. Так что нам ничего не остается, как распрощаться с вами и уехать.
Сэр Лоуренс простонал — последние слова лорда означали, что он лишился своей последней надежды на защиту. Корвилл повернул на стон голову и с презрением посмотрел на Темплкомба. Армистон криво улыбнулся. Доминик с ненавистью глядел на посеревшее лицо дрожавшего от страха Темплкомба. Он вспомнил зло, причиненное ему и Верити, и чувство мести вновь захлестнуло его.
— Милорд, позвольте мне вас поблагодарить, — с иронией в голосе произнес он. — Прошу извинить, что я не смог оказать вам достойный прием. Я искренне сожалею, что вам пришлось заниматься столь неприятным для себя делом. Насколько я понимаю, вы очень спешите, но… — Доминик прервался и, с насмешкой взглянув на Темплкомба, продолжал: —…Перед уходом сэр Лоуренс хотел мне что-то сказать.
Сэр Лоуренс испуганно посмотрел на Фейна и увидел его радостные глаза. Он понял, что теперь ему не отмолчаться. По долгу чести он был обязан бросить вызов Фейну. Наконец, дверь ловушки, которую Темплкомб успешно избегал, захлопнулась за ним.
— Я вызываю вас на дуэль, — выдавил из себя сэр Лоуренс.
Диана вскрикнула.
— Ну наконец-то, — процедил сквозь зубы Доминик. — Значит, что-то мужское в вас все же осталось. Господа, будет лучше, если мы решим этот вопрос здесь и прямо сейчас. Маркиз, я могу вас попросить об одолжении?
— Да, конечно, — с готовностью откликнулся Армистон. — Буду весьма рад.
Он отошел от окна и встал посередине комнаты.
— Предлагаю провести поединок в холле, — сказал маркиз. — Корвилл, вы не возражаете?
— Нет, — коротко ответил тот и, подойдя к Армистону, прошептал ему на ухо: — Как же я не хочу в этом участвовать. Неужели нельзя этот вопрос решить как-то иначе?
— Думаю, что уже нельзя, — ответил ему в тон маркиз и посмотрел на Темплкомба: — Настройтесь на бескомпромиссную борьбу, иначе вам противника не одолеть.
У сэра Лоуренса был жалкий вид: кожа на побелевшем лице стала прозрачной, словно его костлявой рукой уже коснулась смерть, а пальцы, спрятанные в кружева на манжетах, сильно дрожали.
Он неуверенно поднялся со скамьи и обреченно опустил глаза. К нему подошел лорд Корвилл, взял его под руку и повел в холл. Диана резко встала и направилась за ними. Но тут раздался голос Фейна:
— Маркиз, пусть дамы останутся в комнате. В этом доме одна женщина уже пыталась защитить сэра Лоуренса и поплатилась за это.
Корвилл велел Диане вернуться на прежнее место, и той ничего не оставалось, как подчиниться. Как только она вошла в комнату, Томас тотчас закрыл за ней дверь. Опустившись на скамью, Диана принялась нервно теребить складки на своем платье. Наконец, она подняла голову и посмотрела на золовку.
— Да, видит Бог, за все, что мной сегодня сделано, я получила сполна, — низким голосом произнесла она. — Да, рано или поздно это должно было случиться. Ты со своим проклятым любовником добилась своего. Теперь ни Армистон, ни Корвилл не смогут этому помешать!
Верити, казалось, не слышала ее. Закрыв глаза, она стояла у закрытой двери, приложив руки к массивным панелям. Лицо ее побледнело.
За этой дверью, в пустом, покрытом пылью холле, тихо переговаривались между собой Корвилл и Армистон. Дуэлянты стояли у стен напротив друг друга. Джоб Даггетт сумел незаметно улизнуть из дома и теперь дожидался развязки вместе со слугами возле кареты лорда Корвилла. Томас, сложив на груди руки, подпирал спиной дверь, за которой находились дамы, и опытным глазом смотрел то на одного дуэлянта, то на другого.
Сэр Лоуренс с того места, на которое его поставил Корвилл, даже не сдвинулся. По его щекам и лбу пролегли глубокие морщины, нос заострился. Казалось, что он усох под своим богато украшенным кружевами камзолом.
Перед ним на расстоянии нескольких ярдов стоял его противник — бывший наемник в сильно изношенной одежде, грозный и опасный, как острая шпага, которую он время от времени перекладывал из одной руки в другую. Старый Томас, наблюдавший за ними обоими, жалел, что не увидит красивого поединка. Как бывалый солдат, он прекрасно понимал, что это будет борьба ястреба с голубем.
