— А у вас есть рецепт этого противоядия?
— Оригинал хранится в Аркейн-Хаусе, но я сделал копию.
Калеб исчез в лабиринте книжных полок, а потом Люсинда услышала, как открылась дверь склепа. Через минуту Калеб появился с записной книжкой в руках.
— Я переписал все в точности так, как было выгравировано на золоте.
Он открыл записную книжку на нужном месте и подвинул ее так, чтобы Люсинда могла прочитать текст. Она надела очки, наклонилась и быстро пробежала глазами по латинским названиям растений.
— Хм-м.
— Что?
— Я знаю большинство этих ингредиентов и знакома с их нормальными и паранормальными свойствами. Я абсолютно уверена, что ни один из них не будет эффективен против порошка из табакерки или какого-нибудь яда вообще. Как раз наоборот.
— То есть?
Она выпрямилась.
— Чашка этого так называемого противоядия убьет человека через несколько минут.
Калеб с шумом выдохнул и кивнул:
— У меня было такое подозрение. Уж слишком очевидно. Хитрый старик оставил последнюю ловушку для своих врагов и соперников.
— Вы сказали, что он выгравировал эту формулу на стене склепа?
Калеб закрыл записную книжку.
— Сильвестр знал, что когда-нибудь кто-нибудь захочет украсть его драгоценную формулу, поэтому оставил предупреждение, что это медленнодействующий яд, и предложил противоядие, формулу которого оставил на золоте. Ни больше, ни меньше. Ни один алхимик не устоял бы.
— Я понимаю, что вы имеете в виду.
Калеб встал перед камином и посмотрел на пламя.
— Надо срочно найти адрес Норкросса и установить его связи. Это наша единственная надежда найти Халси и других членов Седьмого круга.
У Люсинды мурашки пробежали по спине.
— Что вы с ними сделаете, когда найдете, Калеб? Сомневаюсь, что вы обнаружите доказательства их причастности к убийству.
— Я посоветуюсь с Гейбом, — ответил Калеб, не отрывая взгляда от пламени. — Но думаю, ответ ясен. Надо остановить Халси и людей, которые его наняли.
— Вы хотите сказать — убить? Калеб не ответил.
— Послушайте меня, Калеб. Одно дело проводить следствие по поручению общества «Аркейн». Но вы не можете позволить организации превратить вас в наемного убийцу. Это убьет вас так же, как любой смертельный яд.
Калеб оперся обеими руками о каминную полку.
— А что же вы предлагаете делать с людьми, подобными Халси и его нанимателям? Вы знаете, что эта формула порождает чудовищ?
— Я согласна, что безумцев надо остановить. Но если принять во внимание привлекательность этой формулы, боюсь, что всегда найдутся те, кто пожелает завладеть ею и получить власть над людьми. Вы же не можете взять на себя роль убийцы и уничтожить их всех. Я вам этого не позволю.
— Не позволите?
Люсинда вздернула подбородок.
— Кто я такая, чтобы указывать вам, что делать? Но я не могу остаться в стороне и молчать, пока вы превращаетесь в профессионального убийцу.
— Вы можете предложить другое решение?
— Я думаю, что ответ находится в самой природе формулы. Из ваших слов ясно, что те, кто принял это вещество, долго не протянут, если его у них отнять.
— Уничтожьте яд, где бы и когда бы он ни был найден, и те, кто его употребляет, уничтожат сами себя. Таков ваш ответ?
— Я признаю, что долг общества — остановить тех, кто намерен получить этот яд. Я также понимаю, что могут быть ситуации, когда вы будете вынуждены поступать так, как сегодня. Но мне хотелось бы, чтобы этот смертельный яд сделал свою работу вместо вас.
Калеб внимательно посмотрел на нее:
— Вы считаете, что такой подход сделает меня менее ответственным за гибель этих людей?
— Да, — горячо ответила она. — Я верю в это. Это не идеальное решение. Вам нелегко будет смириться с убийством независимо от того, чем оно будет вызвано. Но те, кто изготовил этот яд, не невинные овечки, Калеб. Они прекрасно понимают, что занимаются опасными и запрещенными исследованиями. Если в результате своей работы они умрут, пусть будет так. Пусть наказание соответствует преступлению.
— Вы сильная женщина, Люсинда Бромли.
— А вы сильный мужчина, мистер Джонс.
Он оторвал руки от каминной полки и, обхватив лицо Люсинды, стал целовать со страстью, удивившей ее. Выброс энергии был сильным, но по своему характеру он отличался оттого, который был во время близости. В нем была чувственная сила и отчаяние. В Люсинде сразу же проснулся дар целителя.
— Калеб, вы не заболели?
— Возможно. Я знаю одно — вы нужны мне, Люсинда.
Калеб начал снимать с нее платье. Она слышала, как отскакивают пуговки и трещит тонкий шелк.
Она приложила ладони к щекам Калеба — они горели. Жар исходил не только от его тела, но и от его ауры.
— Вас лихорадит, — прошептала Люсинда.
Однако она уже понимала, что этот жар спровоцирован не психикой, он имеет метафизическое происхождение.
— Тот человек, которого вы якобы убили…
— Я действительно его убил. Более того, я без колебаний сделал бы это опять. Но за талант, который я использую подобным образом, надо расплачиваться.
Люсинда испугалась не на шутку.
— Калеб, вы хотите сказать, что использовали свой дар, чтобы убить человека?
— Да.
До нее неожиданно дошло. Бушующий в нем психический жар, был результатом того, что Калеб сделал сегодня ночью. Если он действительно убил Норкросса, используя свои способности, ему наверняка пришлось напрячь все свои силы до самого последнего предела. Скорее всего, Калеб очень скоро свалится от изнеможения. А пока он пытается контролировать разрывающие его диссонирующие энергетические потоки, явившиеся следствием этого неимоверного усилия.
— Все в порядке, Калеб. Вы со мной.
— Люсинда! — У него был взгляд человека, стоящего на краю бездны. — Вы нужны мне так, как никогда никто не был нужен.
Люсинда обняла его и прижала к себе, пытаясь влить в него свою энергию.
— Я здесь, — шепнула она.
Калеб толкнул ее на кушетку и быстро расстегнул брюки. Не успела Люсинда опомниться, а он уже упал на нее и кушетка заскрипела под его тяжестью.
На этот раз не было ни предварительных ласк, ни успокаивающего шепота. Калеб расправлялся с ней с беспощадным отчаянием. Люсинда понимала, что он прилагает невероятные усилия, чтобы контролировать себя и не причинять ей боли.
Она схватила его за плечи.
— Не бойтесь, я не стеклянная. Не разобьюсь.
— Я знаю. Вы сильная. Очень сильная.
Он вошел в нее с такой энергией, от которой одновременно вспыхнули обе их ауры.
Когда все кончилось, он упал на нее и вдруг забылся глубоким сном.
