— Ты дразнишь меня, — хрипло проговорила Чариз.
— Есть немного. Сними шляпку, чтобы я мог сделать это, как подобает.
— Скорее, — сказала Чариз.
Он тихо рассмеялся и положил ей руку на затылок.
— Ты такая горячая, — пробормотал он.
— Тебе не нравится?
— Я этого не говорил.
— Гидеон…
— Тсс.
Нежная улыбка играла у него на губах. Очень нежно он прикоснулся губами к уголку ее губ. Он поцеловал ее в кончик носа. Коснулся губами ее подбородка. Между бровей.
— Поцелуй меня! — едва ли не со слезами воскликнула она.
Она не могла ждать.
— Я целую тебя.
Чариз дрожала от нетерпения.
— Поцелуй меня, как положено, — взмолилась она. — Или я сойду с ума.
— Мы оба сумасшедшие, — сказал Гидеон. — Да поможет нам Бог.
И так же внезапно мир обратился в пламя. Его губы накрыли ее губы с яростью страсти.
Она вскрикнула. Потом застонала от наслаждения. Она сдалась на его милость, приоткрыв губы.
Но он продолжал неукротимый натиск. Он просунул язык между ее губами. Затем лизнул их изнутри. Она замерла и напряглась.
Внезапно он поднял голову.
— Все в порядке, — ласково произнес Гидеон.
Чариз застонала и прильнула к нему.
— Какая сладкая маленькая женушка.
— Ты мучаешь меня, — сердито сказала Чариз, пытаясь поймать его губы губами.
— Ты мучила меня не один день. Я никогда не думал, что буду вот так тебя касаться.
— Но ты хотел?
Руки его скользнули вниз по ее спине, и он привлек ее к себе. Губы его, прижатые к ее губам, приоткрылись. Нежнее, чем раньше. Теперь она была готова принять в себя его язык.
Короткая атака. Отступление. Снова набег и более тщательное исследование.
За закрытыми веками вспыхнул ослепительный свет. Обжигающее наслаждение прокатилось по телу. Существовали лишь его губы, его язык, их обжигающее ласки. Она вскрикнула и прижалась теснее к нему, шире приоткрыв губы.
Он провел ладонями вверх и вниз по ее спине, и, где бы он ни касался ее, возникал новый жаркий водоворот чувств. Язычки пламени лизали ее кожу. И губы его, и язык продолжали властвовать над ее ртом, даря бесконечное наслаждение.
Робко она толкнула язык навстречу его языку. Он застонал от наслаждения и крепче сжал ее в объятиях. Язык ее осмелел, и вскоре то, что было его вторжением на ее территорию, превратилось в чувственный танец.
— Коляска не годится для занятий любовью, — сказал Гидеон.
— Вернемся в гостиницу?
Чариз прижалась к нему. Они любят друг друга. Чего еще желать?
Сидя напротив нее за столом с остатками ужина, который он заказал им в номер, Гидеон смотрел на жену. Эта гостиница была знаменита своей кухней. Но Гидеон не почувствовал вкуса пищи.
Все его помыслы, все его чувства занимала Чариз.
Прекрасная Чариз. Его восторг и его отчаяние.
На обратном пути в гостиницу она молчала. За ужином тоже почти не разговаривала и так же, как Гидеон, почти ничего не ела.
— Что заставило тебя передумать?
— Я не уверен, что передумал.
— Но теперь тебе нравится касаться меня.
— Больше, чем нравится.
— Тогда что изменилось?
— Ну, я не могу оспорить тот факт, что я могу к тебе прикасаться.
— Значит, ты все же принял решение жить со мной, как живут муж с женой?
Он вздохнул.
— Чариз, я не делаю для тебя ничего хорошего. То, что произошло, ничего не меняет. Будь у меня хоть капля порядочности, я бы оставил тебя в покое.
Он любит ее еще сильнее, чем прежде, если такое вообще возможно. Он готов ради нее на все.
Но он не пара этой чудесной девушке.
Какие бы восторги ни обешала ему его молодая жена, он остается калекой как в физическом смысле, так и в ментальном. И его немедленная реакция натолпылюдей на улице столицы явное тому свидетельство.
Какой же он дурак, если поверил, что навсегда излечился от своего недуга. Эта была временная передышка. Он не может держать Чариз взаперти. Она зачахнет, как цветок без солнца, и он себе этого не простит.
Лучше оставить ее свободной, пусть найдет того мужчину, который ее достоин.
Мысль о том, что Чариз влюбится в другого мужчину, невыносима. Но он должен думать о ее будущем, а не потакать своим эгоистичным желаниям.
Если только не считать того, что прямо сейчас его собственные эгоистические желания требовали немедленного утоления. Он должен был оставить ее спать в одиночестве, но он знал, что не сможет этого сделать. Та невыразимая радость, что нашел он в ее объятиях, тогда как считал, что радость заказана ему навсегда, делала невозможным отказ от того, что она ему предлагала.
Он вспомнил молитву святого Августина. Господи, даруй мне целомудрие и сдержанность. Но не сейчас. Чуть позже.
Чариз поднесла бокал с красным вином к губам, но пить не стала. Лицо ее было печально.
— Если ты так уверен, что это ужасная ошибка, зачем тогда меня целовал?
О да, она действительно умна, если решила поставить ему в укор не утреннюю вулканическую страсть, а дневные нежные поцелуи. И он сказал ей правду.
— Потому что, да поможет мне Бог, я не могу перед тобой устоять.
— В самом деле?
Она была так довольна собой, что он не смог удержаться от смеха. Хотя только злодей мог в его положении давать ей надежду на то, что они могут обрести счастье вдвоем. Впрочем, скорее всего в ближайшие дни ему придется освоиться в этой роли. Потому что, однажды вкусив ее, он уже не сможет противостоять искушению, тем более что они живут вместе.
И все же даже при том, что он признал ее власть над собой, в голосе его слышались нотки раздражения.
— Да, черт возьми, это так.
— Ну, тогда все в порядке.
Она поставила вино на стол и позвонила, приглашая слуг.
Удивленный, он повернулся на стуле, наблюдая за ней.
— И это все? Больше никаких допросов?
— Пока никаких.
Гидеон с облегчением вздохнул.
Пока горничные убирали посуду, прибирали в комнате, разводили огонь в камине и стелили постель в спальне, он с подчеркнуто независимым видом стоял у каминной полки. Присутствие посторонних вызывало у него знакомые симптомы.
Болезнь крепко держала его.
Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь набраться сил для того, чтобы отвергнуть Чариз, сказать «нет» ей и себе. Но воля его была ничто в сравнении с желанием.
Сегодня ночью они с женой будут любить друг друга. И кровь его при мысли об этом превращалась в игристое вино. Он потягивал кларет, спрашивая себя, когда в последний раз проводил вечер с красивой женщиной, зная, что после этого они лягут в постель.
