Гидеон глубоко вздохнул, когда за последним из слуг закрылась дверь. И они с Чариз остались наедине.
Гидеон не сводил с Чариз глаз.
Чариз шагнула к нему и забрала у него бокал. Пальцы ее коснулись его руки в перчатке. Когда-то даже от такого мимолетного прикосновения он покрылся бы потом и задрожал. Теперь оно лишь еще больше его возбудило. Ее гвоздичный аромат обещал райское блаженство.
— Ты сделаешь для меня кое-что, Гидеон? — тихо спросила она.
Он должен был бы почувствовать опасность. Но в том состоянии, в котором находился, он едва ли мог внимать голосу разума.
— Смотря что.
Она едва заметно улыбнулась и поставила свой бокал на каминную полку.
— Едва ли можно назвать такой ответ галантным. Настоящий джентльмен согласился бы исполнить любое мое желание.
— Так мог поступить лишь тот джентльмен, который не очень хорошо знает тебя.
Она тихо засмеялась, и от этого смеха у него сжалось все внутри. Что бы он там ни говорил, он готов был умереть, если бы она его об этом попросила.
— Какой ты подозрительный.
— Подозрительность не раз спасала мне жизнь. Это качество сильно недооценивают. — Он пытливо посмотрел на нее. — Чего ты хочешь, Чариз?
Она набрала в легкие воздуха, и он понял, что флиртовать с ним она не собирается. Все обстоит куда серьезнее. Он встревожился.
— Позволь мне сделать с тобой то, что я хочу.
Чариз решила убедить Гидеона в том, что она самостоятельная женщина, а не взбалмошная девчонка. Разыгрывая из себя щебечущую канарейку перед голодным котом, она едва ли добьется желаемого.
Он приподнял бровь.
— И что именно ты собралась со мной делать?
Чариз прикусила губу и лишь затем вспомнила, что должна демонстрировать ему абсолютную уверенность в себе.
— Ну, для начала раздеть тебя.
— Я… понимаю.
Она ждала продолжения. Гнева. Возражений. Решительного отказа. Но Гидеон хранил молчание. Она торопливо заговорила:
— Это не из-за праздного любопытства.
Уголки его губ приподнялись.
— Приятно это слышать.
— Я не шучу, Гидеон. Дело в том, что ты всегда остаешься в одежде, когда мы…
— Занимаемся любовью?
— Да, — еле слышно ответила Чариз.
— Чтобы я полностью оказался в твоей власти? У меня есть выбор?
— Ты можешь сказать «нет».
— Тогда ты откажешься делить со мной постель, — мрачно ответил Гидеон.
Сердце ее сделало сальто. Понял ли он, в чем только что признался?
— Я не стала бы избегать твоей постели, чтобы добиться своего. — Она облизнула губы. — Ведь меня тоже к тебе влечет.
Его деланная безмятежность тут же исчезла. Резким движением он отделился от камина. Было видно, что он дрожит. На мгновение она испугалась того, что недуг вновь завладел им. Он схватился за спинку стула и крепко сжал ее.
— В Рангапинди меня пытали.
— Я знаю.
— Мои шрамы отвратительны.
— Я считаю тебя красивым. И несколько отметин на твоей коже не заставят меня думать по-другому.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
Она шагнула к нему:
— Позволь мне посмотреть.
Чариз осторожно прикоснулась к лацканам его черного сюртука. Гидеон замер, но не отступил.
Чариз медленно сняла с него сюртук. Он стоял, стиснув зубы, словно под пыткой.
Господи, дай ей все сделать правильно. Если Гидеон вытерпит эти муки напрасно, она никогда себя не простит. Она подавила в себе страх и чувство вины. Сюртук его она положила на стул. Внутренний голос подсказывал Чариз, что, пока он не позволит ей увидеть себя без одежды, его сущность останется скрытой от нее.
Сердце ее бешено колотилось. Она заставляла себя смотреть ему в глаза. Сегодня он был одет с большим, чем обычно, тщанием. Белый жилет, расшитый серебром. Белоснежный шейный платок. Рубашка. Песочного цвета брюки. Перчатки белые, в которых денди появляются на балу.
На левой щеке предательски дрогнул мускул. Дышал он неровно. Тихий натужный звук его дыхания был единственным звуком в комнате, если не считать потрескивания поленьев в камине. Когда она подняла руки, чтобы расстегнуть его жилет, она ощутила, как натужно вздымается и падает его грудь.
Она расстегнула одну пуговицу. Две. Три. Красивый жилет распахнулся.
Она просунула руку под парчу, чтобы снять его. Теперь только тонкая ткань рубашки отделяла ее от его кожи. От него шел жар, как от полыхающего огня.
Чариз опустила взгляд и увидела, как он возбужден.
— Ты знаешь, что я хочу тебя, — сказал Гидеон. — И используешь это против меня.
Чариз покачала головой и положила жилет поверх сюртука. Каждая снятая с него вещь была для нее словно знамя врага, захваченное в битве.
— Я использую это для тебя.
Если он в это не поверит, у нее недостанет мужества настаивать на своем. Она собралась с духом и положила руку на его брюки, на выступающий холм впереди.
Он затаил дыхание и сдавленно застонал. Она никогда прежде его не трогала там. Сквозь одежду она чувствовала его напряжение, его мощь. Она чувствовала жизнь. Машинально она провела по нему рукой по всей длине. Плоть его легла в ее ладонь.
Гидеон закрыл глаза.
— Чариз…
Она сделала глубокий вдох, вдыхая запах Гидеона, и приказала себе сосредоточиться. В конечном итоге ей удалось справиться с шейным платком. Рубашка его распахнулась. У ключицы отчаянно бился пульс.
Он дышал часто и трудно, так же, как и она.
Чариз начала все это не ради того, чтобы возбудить его. Или себя. Раздевая этого большого сильного мужчину, Чариз чувствовала, как между ногами у нее разливается тепло.
Гидеон закрыл глаза, словно не мог смотреть на то, что она делает.
Ее охватили сомнения.
Могла ли она это делать? Имела ли права? А что, если это повредит его здоровью?
Расправив плечи, Чариз взялась за полу рубашки, чтобы вытащить ее из брюк.
Гидеон открыл глаза и, схватившись за полы рубашки, рванул их в стороны.
— Вот, черт тебя дери, — процедил он сквозь зубы.
Две половины упали на пол.
Все, что могла сказать Чариз, так и осталось невысказанным. Она сжала кулаки, подняла глаза и встретилась с остекленевшими глазами Гидеона.
Чариз знала, что он красив. Но то, что она увидела, лишило ее дара речи. Его бледная кожа обтягивала вздувающиеся мощные мышцы. Легкий темный пушок покрывал широкую грудь.
Шрамы покрывали грудь и предплечья. Длинные полосы, должно быть, оставленные плетью. Бледные атласные рубцы, похожие на следы от ожогов. Круглые отметины, которые могли быть следами от пуль. Вещественные доказательства непрестанной жестокой боли.
