— Думаю, ему понравится наша идея, а уж бабушке — наверняка.
— Мы будем представлять, как заживем там.
— Я знаю, что нам делать. Давай начнем что-нибудь присматривать. В следующий уик-энд займемся этим по-настоящему. Что скажешь?
— Прекрасная идея.
— Но это должно быть неподалеку от шахты.
— Похоже, нам все-таки придется строиться.
— Да. где-нибудь между Пенкарроном и Кадором. Пусть обе стороны останутся довольны.
— Лучше всего, если это будет ровно посередине.
Можно начать подыскивать уже сегодня.
Поиски внесли в этот день новые краски.
Мы остановились на постоялом дворе — в прелестном старинном заведении «Голова короля» На вывеске был изображен Карл II, несколько мрачный, несмотря на явно похотливый взгляд и роскошный завитой парик. Мы вошли в просторную гостиную с дубовыми балками, с окнами в свинцовых переплетах, с открытым очагом, вокруг которого была развешана начищенная конская сбруя.
Нам подали сидр в оловянных кружках, сыр и горячий, прямо из печи, хлеб.
Мы обсуждали наш будущий дом. Он вырисовывался у меня перед глазами: холл, широкая лестница, комнаты наверху… Наконец я поняла, что создаю нечто среднее между Кадором и Пенкарроном.
— Викторианский дом тебя не устроит, — сказал Патрик. — Сердцем ты устремлена в прошлое.
— Я хочу, чтобы ты знал одно, — сказала я. — Меня мало интересует, в каком стиле будет выстроен дом, лишь бы мы с тобой были в нем вместе.
На обратном пути мы осматривали подходящие места и критически исследовали их:
— Это слишком открытое место. Представь себе, что дует юго-западный ветер.
— А здесь будет слишком уединенно.
— Ты забываешь о слугах. И Люси будет здесь. Ах, Патрик, как же быть с Белиндой?
— Она может жить у нас.
— Ей придется остаться у отца. Он будет настаивать на этом. Ему ведь следует сохранять семейную атмосферу.
— Она может приезжать и жить у нас.
— Не знаю, как они с Люси воспримут разлуку друг с другом.
— У них такая тесная дружба?
— Не совсем. Думаю, они просто очень привыкли друг к другу. Конечно, они ссорятся, как все дети, но расставаться им, боюсь, совсем не захочется.
— Придется смириться.
— Не знаю еще, что скажет мой отчим. Понимаешь, он считается моим опекуном.
— Вскоре опекать тебя буду я.
— Я не уверена, что мне вообще нравится этот разговор об опеке. Хотелось бы думать, что я способна и сама о себе позаботиться. Тут дело в другом. Наверное, мне понадобится его согласие.
— Мы можем вначале пожениться, а уж потом сказать ему.
Эта мысль показалась нам неплохой, однако она не давала ответа на вопрос, как воспримут разлуку девочки.
К тому времени они станут на год старше. Иногда они казались такими разумными, что я забывала об их возрасте. Впрочем, большинство детей хорошо понимают происходящее. Они наблюдательны и быстро соображают; им не хватает только жизненного опыта.
Патрик вместе со мной вернулся в Кадор.
Девочки выбежали нам навстречу, и обе тут же прижались ко мне. Как было приятно встретить такой теплый прием!
— Мы тоже сегодня ездили верхом, а потом ходили гулять с Ли к пруду.
— В этом я не сомневалась, — сказала я и, повернувшись к Патрику, добавила:
— Это одно из их любимых мест.
— Что ж, вокруг пруда есть ореол таинственности.
— Все эти легенды… про колокола и монахов, — сказала я.
— И еще другое, — добавила Белинда.
— Что другое? — спросила я.
— Кое-что другое, — повторила она, таинственно улыбаясь.
Вошла бабушка:
— О, вы уже вернулись? Прекрасно. Как удался день?
Мы уверили ее в том, что день был чудесный.
Патрик остался на обед, который по субботам стали подавать несколько раньше, чтобы он мог вовремя возвращаться в Пенкаррон.
Мы рассказали бабушке о поисках подходящего места для постройки нашего будущего дома.
— Ну и как, выбрали?
— Не совсем. Мы еще посмотрим на следующей неделе, правда, Патрик?
— Кстати, о домах, — сказал дедушка. — Днем я видел людей из Хай-Тора. Они уезжают.
— Неужели? Прожив здесь так долго?
— Да. Их сын возвращается из Германии. Он оставался там несколько лет. Говорят, он мечтает поселиться где-то в Дорсете, и… я забыл, как их зовут…
— Стеннинги, — сказала бабушка.
— Вот именно, Стеннинги. Так вот, он сказал, что они хотят жить рядом с сыном. Хай-Тор они снимали потому, что не хотели связывать руки покупкой дома до возвращения сына.
— Это значит, что Хай-Тор будут сдавать в аренду или выставлять на продажу, — сказала бабушка, поглядывая на меня.
Я бросила взгляд в сторону Патрика.
— Хай-Тор, — пробормотала я. — Приятный дом.
— И старинный, — добавил Патрик, — Что ж, это идея, — заключила бабушка. — Я уверена, что переезд займет у Стеннингов какое-то время.
Мысли о Хай-Торе захватили мое воображение, и в следующую субботу мы с Патриком отправились туда верхом. Дом выглядел совсем не так, как раньше.
Наверное потому, что в один прекрасный день он мог стать нашим.
— Как ты думаешь, мы можем нанести визит Стеннингам? — спросил Патрик.
— Почему бы и нет? Мы недостаточно близко знакомы, но они знают, кто мы.
— Тогда зайдем, — сказал Патрик.
Проехав под аркой, мы пересекли мощеный двор и очутились возле дубовой, обитой железом двери. Вышел слуга, и Патрик попросил пригласить мистера или миссис Стеннинг.
К нам спустилась миссис Стеннинг. Она была несколько удивлена, но приняла нас радушно, и вскоре мы уже сидели в гостиной. Мы рассказали ей о том, что слышали об их отъезде из Хай-Тора, и о том, что мы собираемся через год пожениться и поэтому интересуемся этим домом.
Широко раскрыв глаза, она сказала:
— Это прекрасная мысль! Я не знаю, собираются ли владельцы сдавать его или продавать, но могу выяснить это. Вы, вероятно, знакомы с ними.
— И даже неплохо, — сказала я. — Мой отчим женат на бывшей мисс Седеете Бурдон.
— Ах, вот как? Это весьма любопытно. Мы довольно скоро уезжаем. В Дорчестере мы снимем какой-нибудь домик и останемся там, пока не подыщем что-нибудь стоящее. Хай-Тор — очень любопытный дом.
Нам жаль покидать его. Большая часть мебели принадлежит нам, хотя кое-какие мелочи оставили Бурдоны. Но вы, конечно, захотите обставить дом сами. Не угодно ли вам осмотреть его?
Мы интересно провели время в этом доме. Он был построен в конце XVI или в начале XVII века. Мне очень понравились фронтоны с украшениями, створчатые окна, старинные фонари.
К нам присоединился мистер Стеннинг, весьма хорошо разбиравшийся в архитектуре. Он сказал, что, по его мнению, дом выстроен в стиле Иниго Джонса, оказавшего большое влияние на архитектуру.
— Он ездил в Италию изучать строительное дело, и в его творчестве заметно итальянское влияние.
Стеннинги настояли на том, чтобы мы выпили с ними чая, и мы оказались в гостиной, выполненной в изящных пропорциях, с многостворчатыми окнами. Дом действительно был красив.
По пути в Кадор мы непрерывно говорили о Хай-Торе и еле дождались возвращения домой, чтобы обо всем рассказать бабушке с дедушкой.
Они разволновались не меньше нас.
— Это было бы идеальным местом для вас, — сказал дедушка. — Думаю, скоро мы узнаем о намерениях Бурдонов.
Мы были очарованы этим домом и не могли говорить ни о чем другом.
Через несколько дней после нашего посещения пришло письмо от Стеннингов, в котором сообщалось, что в Хай-Торе в любое время с удовольствием примут нас, покажут дом и ответят на все вопросы.
При первой же возможности мы воспользовались приглашением.
Стеннинги сообщили нам, что их планы изменились и они намерены выехать раньше, чем первоначально предполагали. До отъезда оставалось десять дней.
Они могут дать адрес Бурдонов в Чизлхерсте, если мы не намерены обратиться к ним через миссис Лэнсдон.
Пенкарроны приехали в Кадор на обед, где состоялся серьезный разговор наших дедушек и бабушек.
