– Может быть... – собрался стянуть с нее платье, но она его остановила: – Нет. Ты.
Он сразу понял, что она имела в виду, и весело улыбнулся.
– Разумеется, миледи. – Он стянул через голову джемпер. – Все, что прикажете.
– Все?
– Сейчас – все.
– Тогда пуговицы.
– Как пожелаете!
Через секунду рубашка была на полу. Она увидела его обнаженный торс, и ее дыхание предательски сбилось. Она явно возбудилась, и ему ничего не оставалось, как уложить ее в кровать.
– Что-нибудь еще?
Ее губы зашевелились, а глаза остановились на его бриджах. Он понял, что она робеет, что все еще настолько невинна, что боится попросить его раздеться.
– Это? – Он засунул большой палец за пояс. Она кивнула.
Не отрывая от нее взгляда, Гарет снял бриджи и улыбнулся, заметив, как расширились ее глаза при виде его плоти. Гиацинте хотелось казаться умудренной опытом, но пока ей это не удавалось.
– На тебе слишком много надето, – тихо сказал Гарет. Его лицо было всего в нескольких дюймах от ее лица. Он взял ее за подбородок и, подняв его, поцеловал в губы, а другой рукой стал стягивать вниз платье. Его пальцы легко пробежали по позвоночнику и остановились внизу – там, где платье все еще скрывало ее бедра.
– Я люблю тебя. – Он потерся носом о ее нос.
– Я тоже тебя любою.
– Я так рад. Если бы ты меня не любила, это было бы так неловко.
Она засмеялась, но как-то нерешительно.
– Ты имеешь в виду, что все другие твои женщины тебя любили?
– Я хочу сказать, что я никогда их не любил. Я не знаю, смог бы я пережить – любя тебя так, как люблю, – если бы ты не ответила мне взаимностью.
Она дотронулась до его лба, потом погладила его волосы, заправив за ухо выбившуюся прядь.
Ей казалось, что она может оставаться вот так всегда – просто смотреть на его лицо, запоминая каждую черточку, – от изгиба его полной нижней губы до четко очерченной линии бровей. Она проведет всю свою жизнь с этим человеком, будет любить его и родит ему детей. Все это переполняло ее чувством какого-то головокружительного предвкушения, будто ее ждет необыкновенное приключение. И все это начнется сейчас.
Она поцеловала его в губы и сказала:
– Я люблю тебя.
– Правда? – пробормотал он, и она поняла, что и он изумлен тем волшебством, которое их ждет.
– Иногда я буду сводить тебя с ума, – предупредила она.
– Тогда я буду скрываться в своем клубе, – криво усмехнулся он.
– Но и ты сможешь делать то же самое со мной, – добавила она.
– А ты пойдешь пить чай к своей матери! А ночью мы будем целоваться и просить друг у друга прощения.
– Гарет. – Ей казалось, что у них должен быть более серьезный разговор.
– Никто не говорит, что мы каждую секунду должны быть вместе, – заявил он, – но в конце дня, – тут он тоже поцеловал ее, – и почти весь день я предпочел бы не видеть никого, кроме тебя, и не слышать ничей голос, кроме твоего. Я люблю тебя, Гиацинта Бриджертон. И всегда буду любить.
– О, Гарет! – Конечно, надо было бы сказать нечто более красноречивое, но он уже все сказал за них обоих.
Гарет прижал ее к себе и спросил:
– А когда мы поженимся?
– Через шесть недель.
– Через две. Мне все равно, что ты скажешь своей матери, но уговори ее сократить срок до двух недель, или я увезу тебя в Гретна-Грин.
– Хорошо, – выдохнула Гиацинта, – может быть, даже до одной недели.
– Еще лучше.
Они молча лежали рядом, наслаждаясь тишиной, потом Гиацинта повернулась к нему и спросила:
– Ты собирался сегодня ночью пробраться в Клер-Холл?
– Ты разве не знала?
– Я думала, ты решил туда больше не ходить.
– Я же тебе обещал, что пойду.
– Да, но я думала, что ты просто хотел меня успокоить, а на самом деле сказал неправду.
– Да перестань! Не могу поверить, что ты не хотела этого.
– Конечно, хотела. Просто я думала, что ты не пойдешь. – Она села так неожиданно, что закачалась кровать. Ее глаза загорелись. – Давай пойдем туда сегодня.
– Нет.
– Ну пожалуйста! Пусть это будет свадебным подарком.
– Нет.
– Я понимаю твое нежелание...
– Нет, – повторил он, чувствуя, что все же сдастся. – Не думаю, что ты понимаешь.
– А что мы теряем? Мы же собираемся пожениться через две недели...
Он поднял бровь.
– Наследующей неделе, – поправилась она. – Обещаю – на следующей неделе.
Он задумался. Заманчиво!
– Пожалуйста, ты же сам тоже хочешь пойти.
– Почему у меня такое чувство, будто я вернулся в университет и мои придурки друзья убеждают меня, что я должен выпить еще три стакана джина?
– А зачем тебе надо было дружить с придурками? Ну и что, ты выпил?
Гарет задумался. Как ответить на этот вопрос? С одной стороны, ей незачем знать о его худших поступках тех лет, но с другой – это отвлечет ее от мыслей о бриллиантах.
– Ну пойдем, – настаивала она. – Я же знаю, что ты этого хочешь.
– Я знаю, чего я хочу. – Он обхватил ее бедра. – И это совсем не то.
– Разве тебе не нужны бриллианты?
– М-м. – Он начал ее гладить.
– Гарет! – Она попыталась выскользнуть.
– Гарет, да, или, Гарет...
– Нет. – Ей удалось освободиться, и она отползла на другой край кровати. – Гарет, нет. До тех пор, пока мы не отправимся в Клер-Хаус искать бриллианты.
– Господи, – пробормотал он. – Да это Лисистрата[6] пришла ко мне домой в твоем обличье.
Одеваясь, Гиацинта то и дело торжествующе поглядывала на него через плечо.
Гарет встал, понимая, что потерпел поражение. Он прежде всего беспокоился о ее репутации, и пока он рядом, он был уверен, что она будет в полной безопасности. Они и вправду поженятся через неделю-другую, и их выходку – если их поймают – будут обсуждать с веселыми улыбками. Но надо было хотя бы для видимости немного поартачиться.
– А ты не устала после наших постельных игр?
– Наоборот, я полна сил.
– Предупреждаю, мы идем в последний раз. Она не задумываясь ответила:
– Обещаю.
– Я говорю серьезно. Если мы не найдем бриллианты сегодня, мы не пойдем в Клер-Холл до тех пор, пока я его не унаследую. А потом ты можешь разобрать весь дом – камешек за камешком, если пожелаешь.
– В этом не будет необходимости. Мы найдем их сегодня.
Гарет подумал о нескольких вариантах ответа, но ни один не подходил для ушей Гиацинты.
– Я, правда, не совсем подходяще одета. – Она была в темном платье, а не в бриджах, как в прошлые разы.
Он не стал предлагать ей отложить их поход. Бесполезно! Она уже сгорала от нетерпения.
– Зато на мне очень удобная обувь, а это самое главное.
– Ясное дело.
– Ты готов? – спросила она, игнорируя его сарказм.
– Как всегда!
