Либби сделала запись в книге и пробежала глазами по странице, застыв как параллизованная. По спине пробежали мурашки, когда на верху страницы она увидела жирную запись: «Габриэль Фостер, приехал из Сан-Франциско…»
Либби не могла оторваться от завитушки росчерка росписи Гейба, пока к ней не вернулось спокойствие. Она повернулась к хозяйке.
— Этот джентльмен, случайно, не тот, кого увезли в больницу.
Женщина облокотилась на стойку, чтобы прочитать имя.
— Да, это он. Бедный мистер Фостер. Такой милый человек, вы его знаете?
— Да, он был один?
— Совсем один, — ответила хозяйка. — Из-за этого и возникли трудности. Я спросила его, могу ли я связаться с кем-нибудь, чтобы его забрали, но он сказал, что у него никого нет. И мне пришлось везти его в переполненный госпиталь.
— Как мне туда добраться? — спросила Либби. — Мне нужно его срочно увидеть.
— Простите меня, вы не собираетесь туда ехать сама? — запинаясь, проговорила хозяйка. — Леди опасно там появляться, я подождала бы до утра. Там такая грязь, что пару дней назад в ней утонул один пьяный.
— И тем не менее я поеду, — твердо сказала Либби. — Расскажите, как туда добраться?
Двухэтажная больница располагалась вдали от домов богатых коммерсантов на улице Джеймса. И Либби в полной темноте пришлось пробираться по грязи мимо открытых тентов, салонов и игорных домов, из которых слышался хрипловатый смех и пение. Она спряталась за деревом, когда увидела двух парней, плетущихся ей навстречу. Они снова напомнили ей мокрые улицы Нового Орлеана, звуки музыки из бара и пьяных мужчин, от которых спас ее Гейб.
— Нет, я не дам тебе умереть, Гейб Фостер, — собираясь духом, говорила Либби.
Она сразу узнала госпиталь, но не по табличке, а по страшному запаху дегтя, который не мог забить запах смерти. Либби закрыла рот платком, когда поднималась по лестнице. Открыв дверь, она очутилась в холодной комнате, освещаемой одной слабой лампой. Из полумрака доносились стоны и крики больных, кого-то рвало. Либби дрожала, держась за дверь, как будто она оставалась ее последней связью с этим миром.
Вниз по лестнице бежал мужчина с большим тазом в грязном фартуке.
— Что вы здесь делаете? Сюда нельзя, — сказал он.
Либби показалось, что он похож на мясника.
— У вас лежит мистер Габриэль Фостер? — спросила Либби.
— Леди, здесь сейчас триста человек, — вытирая рукой лоб, сказал мужчина. — Их приносят быстрее, чем мы можем найти им кровать, и они обычно не протягивают и пары дней.
— Здесь есть кто-нибудь, кто мне может сказать, где он лежит?
— Есть доктор, он где-то в здании, но он очень занят. Я лучше посмотрю журнал записей. Как его имя?
— Фостер, — сказала Либби. — Габриэль Фостер.
— Вы его жена?
— Нет, близкая родственница.
Санитар подошел к высокому столу и открыл книгу с загнутыми углами, читая так медленно имена, что у Либби появилось желание ударить его. Мужчина с довольным видом поднял голову.
— Да, это он.
— Он еще здесь?
Мужчина улыбнулся.
— Да, он еще не умер. Его имя не зачеркнуто. Он внизу, в палате для больных оспой.
— Оспа? — пробормотала Либби. — Я могу его видеть?
— Я же сказал, никаких посетителей.
— Я должна увезти его отсюда. Можно мне только взглянуть на него?
— Это будет стоить больше, чем я получаю.
Поняв смысл слов, Либби открыла сумочку и вытащила пять долларов.
— Вы сами себя хороните.
— Я рискну. Отведите меня к нему.
— Идите туда, — санитар кивнул головой и поплелся в сторону спускающейся вниз лестницы.
В конце коридора на двери висел кусок бумаги и пахло карболовой кислотой.
— Стойте здесь. Я найду его. Как вас зовут? — сказал санитар.
— Скажите, что здесь Либби.
Санитар исчез за занавеской. Сердце ее готово было разорваться на части, пока она ждала. Через пару минут санитар появился и сказал:
— Он не хочет вас видеть.
— Он так сказал? — удивилась Либби. — Вы уверены в этом?
— Я сказал, что Либби хочет вас видеть, а он сказал, чтобы вас не впускали.
— Вздор! — отталкивая его, сказал Либби. — Я вам не верю! Где он?
Санитар попытался схватить ее, но Либби уже ворвалась в палату. Она представляла собой большую комнату с разбитым окном, в которое проникал с улицы смог и дым. Весь свет исходил от лампы, стоящей на столе в углу. Пол был забит матрацами, набитыми соломой, на которых лежали стонущие, забинтованные и похожие на мумии больные.
Когда Либби проходила мимо одного из них, он закричал, размахивая забинтованными руками.
— Чешется, — прошептал санитар Либби. — Мы их бинтуем и привязываем, чтобы они не чесались, а то это сводит их с ума.
— Где мистер Фостер? — спросила Либби.
— Вон там, третий от конца, — санитар показал на тело, полностью завернутое в одеяла.
Либби ахнула и пошла к кровати.
— Он не мертв? — дрожащим голосом спросила она.
— Пока нет, — ответил из-под одеяла Гейб. — Ради всего святого, уходите.
Человек, лежащий на соседней кровати, вскинул в припадке руку, ударив Либби в бок.
В другом конце комнаты кого-то рвало.
Либби глядела на кровать, не зная, что делать.
— Я считаю, вам лучше уйти, мисс, — сказал санитар, — а то подцепите чего-нибудь.
— Хорошо, я ухожу, — громко сказала она. — Я пришла помочь старому другу и вытащить его отсюда, но вижу, что моя помощь ему не нужна.
— Не глупи, Либби — послышался глухой голос Гейба. — Выбирайся отсюда, пока жива. Здесь смерть.
— Хорошо, я уйду, если ты даже не хочешь посмотреть на меня и попрощаться.
Она направилась к двери. Либби заметила, что Гейб задвигался, но она не оборачивалась. За дверью, вручив санитару еще пять долларов, она сказала:
— Я вернусь утром, чтобы забрать мистера Фостера. Я увезу его туда, где он выздоровеет.
Либби вернулась в отель, и хозяйка спросила:
— Есть какие-нибудь новости о вашем родственнике?
— Да, он жив. Вы были правы, что это ужасное место. Я собираюсь его оттуда забрать. Где мне найти комнату, чтобы ухаживать за ним?
— Вы не найдете никого, кто согласился бы принять у себя в доме больного оспой, — сказала она. — Они забирают больных, не спрашивая согласия родных. Я видела ужасные сцены, когда матери цепляются за руки своих больных детей, которых выносят. Вам лучше самой поскорее уехать. Говорят, они мучительно умирают.
Эту ночь Либби не могла спать. Она ходила по номеру из угла в угол, обдумывая, что должна сделать на следующий день. Либби твердо решила не оставлять Гейба в больнице. Если не найдется места в Сакраменто, она отвезет его домой. Либби написала записку Марку Хопкинсу, что оставляет ему деньги и просит его заключить сделки по ее овощам, потому что она, воспользовавшись его советом, уезжает из города.
