– Поехали.
* * * * *
Вняв на этот раз зловещим предупреждениям Гибсона о необходимости держать раненую руку в покое, Себастьян позволил груму отвезти его в Танфилд-Хилл. Том вернулся к работе с огромным удовольствием, хотя, когда ближе к вечеру экипаж въехал в деревню, Девлин подметил в глазах юного слуги невеселую тень. Очевидно, хирург переоценил скорость выздоровления мальчика.
Оставив гнедых на попечении Тома в «Собаке и утке», Себастьян направился по узкой тропинке вдоль мельничного ручья. Золотистые лучи опускавшегося за холмы солнца пронизывали густые кроны ив и дубов и отбрасывали пестрые тени на влажную после дождя землю.
Бесси Данлоп, бывшая нянька сэра Питера, а до этого его матери, сидела на обшарпанном стуле с решетчатой спинкой возле открытой двери коттеджа. Она лущила горох в поставленную на коленях миску и даже не подняла глаз, когда Себастьян вышел на лужайку. Зато лань, мирно щипавшая травку за углом домика, насторожилась, замерла, готовая спасаться бегством.
– Все в порядке, девочка. Он тебя не обидит, – обратилась старушка к оленихе и только потом глянула на виконта. – Я ждала вас вчера.
– По-видимому, вы преувеличиваете мои способности к умозаключениям.
При этих словах миссис Данлоп разразилась звучным, мелодичным смехом, который, казалось, принадлежал совсем молодой женщине.
Девлин присел рядом со стулом на корточки, опираясь локтями о колени и пристально вглядываясь в лицо хозяйки коттеджа.
– Вы говорили, что сэр Питер навещал вас на прошлой неделе? Когда это было?
В натруженных узловатых пальцах треснул очередной стручок, в миску посыпались твердые зеленые горошины.
– Для меня один день мало чем отличается от другого.
– Это было в тот вечер, когда погиб епископ?
– Возможно, – старушка очистила еще ряд горошин. – Хороший он мальчик, сэр Питер. Не изображает из себя слишком занятого, не чванится и всегда находит время проведать старую нянюшку.
– Но мне почему-то кажется, что появление баронета во вторник не было визитом вежливости?
Миссис Данлоп промолчала, и виконт продолжил:
– Питер приезжал выяснить, правда ли то, что сообщил ему Джек Слейд? Действительно ли его отцом является Френсис Прескотт?
Руки бывшей няньки замерли.
– Нет, ему это было уже известно.
– Епископ признался?
– Да.
– Тогда зачем ехать к вам?
– Чтобы спросить, не Френсис ли Прескотт убил сэра Нигеля.
Девлин устремил взгляд через лужайку туда, где свисающие ветви плакучих ив почти касались воды неторопливо журчавшего мельничного ручья.
– И что вы ему ответили?
– Что Френсис Прескотт никогда не смог бы поднять руку на человека. Даже на такого мерзавца, как его старший брат.
– И это правда? – поднялся с корточек Себастьян.
Склонив набок голову, старушка пытливо посмотрела ему в лицо:
– А для вас она столь важна, лорд Девлин? Истина и справедливость… Вы сделали их целью вашей жизни, больше того – превратили в свой идеал, свое божество. Только есть правда, которой лучше не знать. И подчас люди в искреннем заблуждении называют справедливостью то, что вовсе не является ею, а только еще большей ошибкой, которую уже не исправить.
С проворством и легкостью, не соответствовавшими ее преклонным годам, Бесси Данлоп встала со стула, прижимая миску к бедру. Повернувшись, бывшая нянька вошла в домик и захлопнула за собой дверь.
Девлин постоял какое-то мгновение, прислушиваясь, как вздыхает в ивах теплый ветерок, глядя, как плещется утка в тихой воде ручья, позолоченной светом клонящегося к закату солнца. Но лань уже убежала, покой этого мирного места был нарушен. И Себастьян понимал, что это случилось по его вине.
* * * * *
Вместо того чтобы вернуться в «Собаку и утку», виконт прошелся вверх по главной улице деревни. Срезав путь через россыпь незабудок и замшелых надгробий на колыхавшейся под ветром траве погоста, он оказался возле северной стены древнего нормандского нефа. Кто-то – должно быть, сквайр Пайл – заколотил вход в подземелье парой оставшихся от разобранной покойницкой досок. Но Себастьян все равно чувствовал зловоние, поднимавшееся из крипты, словно холодный выдох самой смерти.
Он отступил на шаг, переводя взгляд на ряд ив, отмечавших русло ручья. Отсюда было видно двоих босоногих мальчишек в соломенных шляпах, которые ловили рыбу с каменного арочного моста. На леске удочек играли косые лучи закатного солнца, легкий ветер доносил веселый детский смех. Если сэр Питер навещал свою старую няньку вечером в прошлый вторник, то должен был, возвращаясь в Лондон, проезжать мимо церкви.
В голове виконта все еще звучали слова, сказанные старушкой. Возможно, Бесси Данлоп права. Возможно, некоторые истины действительно лучше не раскрывать. Тридцать лет назад жестокий и злобный человек встретил в этом склепе таинственную смерть. Вероятно, было бы лучше, если бы события той роковой ночи никогда не стали известны. Но невинное желание преподобного Эрншоу снести старую пристройку пролило свет на мрачное прошлое. А теперь и сам священник, и еще четыре человека мертвы.
Девлин смотрел, как стройная светловолосая женщина в наряде для верховой езды и шляпке, похожей на гусарский кивер, направляет свою породистую лошадь вверх по улице. Возле ворот церковного двора всадница остановилась. Шлейф черной амазонки скользнул по крупу, гнедая кобыла вскинула голову, позванивая уздечкой, когда дама изящно спрыгнула с седла. Какой-то миг она помедлила, обводя взглядом двор храма. Себастьян двинулся ей навстречу по высокой траве.
– Леди Прескотт, – поприветствовал виконт, беря поводья.
– Лорд Девлин.
Повернувшись, они пошли рядом, лошадь спокойно следовала сзади.
– Миссис Данлоп уверяла, что я найду вас здесь, – обронила вдова.
Когда виконт промолчал, леди Прескотт, повернувшись, посмотрела на него. Мягкий голубой взгляд блеснул веселой искоркой.
– Не знаю, действительно ли Бесси видит то, что скрыто от остальных, или просто на диво наблюдательна. Но от ее соседства порой становится немного не по себе.
– Зачем вы здесь, леди Прескотт?
Та, запрокинув голову, глянула на потемневшую от времени каменную колокольню. Солнечные лучи упали на лицо, осветив гладкую кожу и небольшой шрам на левом веке, которого Девлин раньше не замечал.
– Жить с тайной три десятка лет – слишком долгий срок.
Себастьян ждал, и леди Розамонда спустя мгновение продолжила:
– Сэр Нигель привез из Америки бумаги – пачку писем некоего изменника, назвавшегося «Алкивиадом».
