Кейт храбро положила его руку себе на грудь.
— Мне кажется, я тону в тех же чарах. Океанские течения слишком сильны, чтобы можно было их укротить.
Его глаза горели затуманенным соблазняющим огнем.
— Будьте осторожны, Кейт, — резко произнес Марко. — Вы уже столкнулись с тем, что я не джентльмен. Я не остановлюсь, даже если вы прикажете мне сделать это.
Кейт не поверила его словам, но это и не имело никакого значения. Она вовсе не собиралась умолять его останавливаться. Вместо ответа она встала на цыпочки и пробежала языком по изгибу его нижней губы.
— Тогда замечательно, что и я не леди.
Его рот дрогнул, затем открылся и одарил ее сочным, влажным поцелуем. Когда его зубы тронули ее чувствительную мягкую плоть, ее дыхание растворилось в стоне.
Марко был прав — в его объятиях не было ничего джентльменского. Они были жадными, безумными и сладостными, и неистовство его страсти огнем свернулось между ее бедрами.
О, Кейт была порочной, она жаждала его интимных прикосновений. И каким-то странным образом это казалось великолепным и правильным. Изогнувшись, чтобы очутиться как можно ближе к его телу, она прижалась к твердой выпуклости его возбужденного члена.
Низкий гортанный звук донесся из глубины его горла.
Скользнув рукой в разрез сорочки, Кейт начала водить ладонью по его груди, наслаждаясь ощущением жестких вьющихся волос и гладких мускулов. Тело Марко напряглось, когда ее большой палец медленными круговыми движениями начал ласкать его сосок.
Dio Madre. Освободив ее рот, он мелкими поцелуями добрался до пульсирующей точки под ее ухом. Кейт вздрогнула, когда его теплое влажное дыхание защекотало ее кожу. С ее губ сорвался звук чистого удовольствия.
— Cara, Кейт.
Его голос звучал несколько неуверенно, итальянские и английские слова сплетались в горячечном шепоте.
Ее окатила опьяняющая волна власти над его самообладанием. Ощущение разбуженной женственности пузырьками пронзало ее как дорогое шампанское. В приступе отчаянной смелости Кейт опустила руку на застежку его брюк и обвела кончиком пальца стальную твердь, чувствуя пульсирующий жар и стремление освободиться от мешающей тонкой шерсти.
Его стон прозвучал громче. Грубее. Согнув указательный палец, он проник в ее корсаж и потянул его вниз, оголив грудь. Марко склонил голову, и его щека с начинающей отрастать щетиной, составила разительный контраст с влажным бархатным жаром его рта, слившегося с ее. Движение его языка спиралью послало столб огня сквозь ее живот.
— Марко, — прошептала Кейт в изумлении от сладкого ощущения, возникшего от того, как он играл с ее соском.
Зажав готовый вырваться громкий крик, она обвилась вокруг его бедер.
Марко на мгновение поднял глаза, на лице играла чувственная улыбка.
— Lentemente, bella.
Медленно. Медленно. Он возобновил свои неспешные ласки, облизывая, посасывая ее острый сосок, пока он не превратился в румяную розочку. Пока он целовал ее, его ладони лениво изучали изгиб ее спины, контуры бедер, форму ягодиц.
Кейт не могла совладать со своим нетерпением. Потребность соединиться с ним становилась невыносимой. Она хотела, чтобы он заполнил собой ее пустоту, поделился своей силой — и своей слабостью. У них обоих в душе были больные, пустые места. Может быть, на одно мгновение они могли бы дополнить друг друга, сделаться целыми.
— О, пожалуйста, — взмолилась она. — Prego.
Его тихий смех пронзил все ее тело. Но когда Марко собрал и зажал в кулаке ее юбки, дрожь выдала его, показав, что его самоконтроль быстро приближался к концу. Сильные руки подняли Кейт и посадили на мраморный фрагмент статуи.
Мрамор холодил ее ноги, и потребовалось время, чтобы она осознала, что сидит на огромном пенисе. Кейт понимала, что должна прийти в ужас от такого места, но, по правде говоря, это было безумно, безмерно эротично.
Сон за пределами ее самых диких фантазий.
— Sei belissimo. — Пальцы Марко были как шелк, когда скользили по внутренней стороне ее бедер. — Вы так прекрасны.
И он сам был словно оживший древнеримский бог. Изваянное совершенство, обуянное страстью.
Он развязал ее панталоны и стащил их с нее.
— Раздвиньте ноги, Кейт.
Она почти задохнулась, когда Марко легко пробежал пальцами по ее влажным завиткам и разделил ее женские складочки. Кончик пальца нашел ее скрытую жемчужину.
— Belissimo, — повторил он, его прикосновение было мучительно дразнящим.
Его голос звучал приглушенно и страстно. Все, что Кейт могла слышать, был прилив желания, стучавший ей в уши, как прилив лазурного океана, омывающего тропический берег.
Ее рука нашла застежку на его брюках и быстро расстегнула ее, освободив возбужденный орган. Кейт обхватила его ладонью по всей длине, и ощущение его — твердого как сталь и бархатистого — захватило ее дух.
Марко пробормотал что-то, но она не расслышала. Все здравые мысли растворились в стоне, когда он приблизился к ней вплотную и расположился в преддверие ее жаждущей плоти. Он слегка толкнулся в ее раскрытую медовую щель.
— Да. — Ее потребность в нем невозможно было выразить словами. — Да.
С хриплым стоном Марко глубоко, полностью вонзился в нее.
Ее тело сжалось.
Он двигался медленно, поначалу нежно, позволяя ей приспособиться к нему. Затем, отбросив сдержанность, он увеличил темп, наполняя ее резкими, мощными толчками.
Кейт почувствовала, как напряглись мускулы на его спине, и быстро присоединилась к его ритму. Внутри ее тоже поднималось напряжение. Она изогнулась, поднимаясь все выше и выше, словно на гребне волны. Сила Марко, подобно приливу, хлынула в нее, и неожиданно она попала в настоящий звездопад.
Закрыв ее рот своим, Марко заглушил ее крик высшего блаженства. Dio Madre. Вкус был невыносимо сладким — пряности и солнечный свет победили последние следы мрака в его душе. Он почувствовал себя безвинным, как младенец. Несомненно, иллюзия, но на данный момент это наполнило его радостью. И надеждой.
И…
Похотью. Вот чем это было — примитивным, животным притяжением. В сердце развратника не было места для более нежного чувства.
Кейт легко укусила его за нижнюю губу, когда вздрогнула под его телом. Проникнув еще глубже, Марко потерялся в последних дрожащих волнах ее удовольствия. Ее теплота нахлынула на него как разогретый на солнце мед. Спазм дрожи пробежал по нему, и его семя пролилось в Нее.
Черт, он намеревался вовремя прервать бурный акт, но…
Взволнованный лай собаки нарушил сладострастный покой галереи. Звук раздался очень близко.
Слишком близко, выругался про себя Марко. Сапоги застучали по каменным плиткам.
