Капитан спокойным голосом произнес:
– Слушайте все, это очень важно. В шесть часов по правому борту мимо нас прошла рыболовецкая джонка и подала сигнал, который принял мистер Брунер. – Он указал на стоявшего рядом с ним первого помощника. – Кажется, были замечены три Цыпленка с Большими Глазами, это было в ста милях от Хайнани, они шли в восточном направлении, к Филиппинам.
Среди матросов-индийцев послышался тихий шепот: они всегда оказывались первыми жертвами китайских пиратов. Но чаеводы, как показалось Милли, были почему-то спокойны. Она взглянула на Эли, лицо его было бесстрастным. О'Тул продолжал:
– Если они проследуют своим курсом, хорошо, ну а если они повернут на юг, они окажутся на нашем пути, это будет на три румба западнее Парасельских островов.
– Пираты… я говорил вам, помните? – прошептал ей Эли.
– По этой причине, – сказал капитан, – а еще и потому, что ветер крепчает, я меняю курс. И пойдем к западу от острова Линкольна в более спокойные воды.
– Пора тайфуна, – сказал Эли. – В это время идет не просто дождь, а льет, как из ведра.
– Я счел необходимым поставить вас в известность об этом, – продолжал О'Тул, – потому что в Гонконг мы прибудем примерно на день позже.
– А вот это уже плохо, командир, – сказал негр. – Меня поджидает пара красоток, и если я приеду позже, они раскипятятся.
– Никому не интересно слушать о твоих девочках, Черный Сэм, – ответил О'Тул. – Меня беспокоит простой судна.
– Простой судна? – спросила Милли.
– Обязательства перед нанимателями, – ответил Эли. – Как же ему не беспокоиться. Разве что вы попросите за него своего отца.
– Моего отца?
– Смит и Уэддерберн – главные держатели акций компании, которой принадлежит это судно, не правда ли?
Его осведомленность удивила ее, но она тут же об этом забыла, поскольку сзади шли члены команды и ей нужно было посторониться. Повернувшись, она столкнулась лицом к лицу с мистером Брунером, первым помощником, которого она видела раньше только издалека.
Щелкнув каблуками, он ее поприветствовал и гортанно произнес:
– Рад встрече с вами, мисс Смит. Ганс Брунер к вашим услугам. Надеюсь, вам нравится путешествие. – Взгляд его холодных голубых глаз остановился на Эли. – Надеюсь, вам тоже нравится путешествие, мистер Боггз?
– Все отлично, Брунер, и особенно приятно собравшееся общество.
– Будем надеяться, что пираты нам все не испортят, да?
– О, маленькая драма только развлечет нас! Встретившись с недружелюбным взглядом Эли, мистер Брунер пошел своей дорогой.
– Вы друг друга недолюбливаете? – спросила Милли.
– Да. Это давняя история.
Она бы непременно расспросила его об этой истории, но внимание ее отвлекли китайцы-матросы, которые не несли в тот момент вахты, они столпились рядом с ними: их лица были обветрены – долгие годы морской службы оставили на них свой след. Похоже, китайцы попросту не замечали их и все как один упали ниц перед маленьким красным алтарем, установленным на палубе. На алтаре была установлена маленькая фигурка в алой одежде – Тин Хау, богиня китайских мореплавателей. Она была не более шести дюймов и стояла с царственным величием. Ее крошечное личико оставалось бесстрастным, несмотря на обращенные к ней скорбные молитвы этих людей, которые стояли перед ней на коленях с тлеющими палочками благовоний. Заклинания молящихся перекрывали даже тяжелый шум двигателей «Монголии».
– Это – Тин Хау, – объяснил Эли. – Она для моряков-китайцев то же, что Гор, Бог Солнца, для древних египтян. Говорят, ее тело блестит ночью, как солнце, и помогает мореплавателям выйти в спокойные воды. – Он показал на стоявших на коленях китайцев. – Надвигается тайфун, да еще и пираты, в том числе и Чу Апу, самый свирепый пират. Они боятся Чу Апу, поэтому просят у нее защиты. Как говорится в легенде, Тин Хау родилась в Фукине, она была дочерью простого рыбака. Однажды ее родители вместе с другими обитателями деревни отправились рыбачить, а ее почему-то оставили на берегу. Когда джонки отплыли, отец заметил ее ленточку в волнах прибоя, она указывала на его сампан.[5] Посчитав это предзнаменованием, он развернул свою лодку и вернулся на берег. Только его сампан вернулся домой в тот день, остальные погибли в буре. Поэтому жители деревни приписали Тин Хау божественную силу, а после ее канонизировали…
– Канонизировали?
– Ну да, превратили ее в богиню. Что-то вроде святой в Англии. У Нее всегда рядом два помощника: Глаза, Видящие За Тысячу Миль, и Уши, Слышащие Ветер, они помогают ей заботиться о рыбаках и моряках. Кроме того, эти Глаза и Уши вылечили бессчетное количество больных, включая и императора. – Лицо Эли пылало, он все больше увлекался своим рассказом. – Боги занимают центральное место в китайской философии. Возьмите, например, Бога Кухни. У него под рукой всевозможная кухонная утварь и разнообразная пища – от морского окуня до креветок – чтобы было чем накормить голодного. У него можно научиться не только правилам приготовления пищи, но и умению познавать себя – типичная китайская дотошность, желание постичь себя.
Познание самого себя и всего сущего – это важно для китайца. Очень часто богач готов просить подаяние у городских ворот, чтобы познать, каково нищему. Или впрячься в повозку рикши, чтобы познать тяжесть этого труда. Мы разжигаем специальные благовония перед Богом Кухни и предлагаем ему самые вкусные кушанья, чтобы он рассказывал о нас хорошие вещи на своем пути между Землей и Небом. Существует даже специальное мясное кушанье в его честь, которое называется «тьянг куа», его мы должны есть, если плохо себя вели. Еще мы должны смазывать его рот опиумом или поить его изображение крепким вином, чтобы он опьянел и нес всякую чепуху, если ему вздумается сказать о нас что-то плохое.
– О Боже!
– Зовут Бога Кухни Тзяо Ванг. Это один из самых старых богов, ему поклоняются в Китае еще со времен Ву Ту, главы даоизма, жившего в сто тридцать третьем году до нашей эры. Когда он постится, вся пища – несколько глотков утренней росы и несколько лунных лучиков, а это означает, что в морозные и темные ночи он часто ложится спать голодным.
– Вы еще что-нибудь знаете о таких вещах? – Милли была очарована его рассказом.
– Спрашивайте, расскажу все, что знаю. – Из распутника-ирландца он тут же превратился в образованного английского джентльмена.
– Но откуда вам все это известно? Эли потер указательным пальцем нос.
– Разве это не чертовски интересно, моя юная попутчица?
Суиткорн стоял перед Милли в ее каюте; он, казалось, был очень испуган, и все его тело под белым пиджаком дрожало.
