— Послушай, Сам, не кажется ли тебе, что яйца не мешало бы сначала поджарить?
Она схватила со стола тарелку и бросила ее в раковину. Отец с удивлением посмотрел на дочь.
— Мне хотелось бы, Баррет, чтобы перед отъездом ты попробовал нашей форели, — сказал он. — Моя проклятая нога не позволяет мне даже подойти к реке, поэтому, если не возражаете, вы с Самантой днем наловите рыбы для ужина.
— Нет! — закричала Саманта, прежде чем осознала, что она говорит.
Мужчины посмотрели на нее с изумлением.
— Я… я хотела сказать, что я всегда ловила рыбу одна. Ты знаешь, что я хорошо это делаю, папа.
— Саманта, нам нужно много рыбы, чтобы хватило на троих. Ты столько не донесешь.
— Я сделаю это в два приема. — Она выглядела глупо, но сейчас это ее не беспокоило. Она старалась сделать все возможное, чтобы не оставаться с шерифом Барретом наедине.
Отец нахмурился и повернулся к шерифу.
— Не возражаешь пойти с ней, Баррет? Саманта знает хорошие места.
Макс Баррет смотрел на нее, и Саманта, затаив дыхание, ждала, что он найдет какой-нибудь предлог, чтобы отказаться. Но вместо этого она услышала:
— Эд, чтобы попробовать домашней форели, я готов сделать все что угодно.
Саманта достала банку, насадила зерно на крючок и забросила удочку. Это утро было самым долгим в ее жизни. В глубине души она чувствовала, что ей хочется отправиться с Барретом на рыбную ловлю, но в то же время приходила в ужас от мысли, что будет с ним наедине.
— По-моему, вы используете зерно?
Вздрогнув, Саманта посмотрела на него. Он сидел на скалистом берегу, мягкий бриз играл его волосами, откинув их со лба, и она подумала, что, возможно, их стычка ночью была лишь плодом ее воображения.
— Это лучше, чем черви.
Он улыбнулся.
— Вы это точно знаете?
— Конечно.
— Я думаю, что вы слишком увлекаетесь рыбалкой.
Чтобы спрятать улыбку, она отвернулась и стала следить за удочкой.
— Рыба лучше клюет на зерно.
— Понимаю… А что, она клюет лучше, когда на нас брюки?
Она взглянула на свои коричневые брюки.
— Не представляю. Я никогда не удила в платье.
— Сегодня как раз подходящий день попробовать.
Странно, что он говорит это. Она взглянула на него, но он уже отвернулся к своей удочке.
— У вас возникают проблемы, когда вы видите женщину в брюках, мистер Баррет?
— Только тогда, когда они такие же узкие, как и мои.
Саманта взглянула на его тесные брюки из оленьей кожи и удивилась, что они до сих пор не лопнули по швам.
— В этом с вами трудно тягаться.
— Что?
— Почему бы вам самому не попробовать как-нибудь порыбачить в платье и на себе испытать, насколько это удобно? Как думаете?
— Даю вам слово попробовать.
Саманта заулыбалась, представив его в зеленом муслиновом платье с широкой оборкой.
— Я чувствую какой-то сладкий запах.
Она ослабила леску и подтянула ее ближе к берегу.
— Это яблони. В это время года они уже в полном цвету.
— Здесь прекрасно. Должно быть, вам трудно уезжать отсюда.
— Да, мистер Баррет, это так.
— Никто не заставляет вас это делать, мисс Джеймс.
— Нет, но я обязана это сделать, и мне не терпится начать самостоятельную жизнь.
Он тихо засмеялся и покачал головой.
— Вы находите, что это смешно?
— Нет, просто некоторые люди не ценят того, что имеют до тех пор, пока не потеряют. Уехав, вы никогда не сможете вернуться, вы это понимаете?
— Вы пытаетесь убедить меня не ехать в Юту?
Он посерьезнел.
— Вам следует подумать над тем, чтобы остаться.
Ее глаза сузились.
— Почему вы предлагаете мне остаться?
— У вас клюет, мисс Джеймс.
— Что?
— Я сказал, у вас клюет! — Он вскочил.
Саманта охнула, и в это время удочка выскочила из рук. У нее не просто клевало, у нее на крючке билась рыба.
Шериф бросился в воду. Удочка, быстро проплыв вниз по течению, зацепилась за что-то, едва выглядывая из воды. Саманта закрыла глаза, а когда она вновь открыла их, то увидела шерифа Баррета, который шагал к берегу; вода стекала с его рубашки и с кожаных брюк. Он показал ей удочку.
— Рыба сорвалась.
Саманта почувствовала, что невольно начинает улыбаться, и, несмотря на усилия сдержать себя, расхохоталась.
— Вам не следовало делать это.
Он вытер лицо.
— Я думал, что надо, по крайней мере, спасти удочку.
— Но у меня дома их еще три.
Он нахмурился.
— Вам следовало бы оставить эту информацию при себе.
Она закрыла рот рукой, пытаясь сдержать смех, но ничего не помогало.
— Кажется, вода очень холодная.
Его брови изогнулись.
— Почему бы не попробовать самой?
Саманта задыхалась, но продолжала смеяться. Тогда шериф спрыгнул вниз, зачерпнул руками воду и плеснул в нее.
Саманта вскрикнула — вода действительно была очень холодной. Она наклонилась и тоже начала брызгаться. Вскоре они оба промокли до нитки и распугали всю рыбу.
Она стояла по колено в холодной воде и с трудом дышала. Он отжимал рубашку, когда она снова разразилась смехом.
— Отец будет очень расстроен, узнав что рыбы не ужин не будет.
— Несомненно; мне также не придется поесть рыбы, мисс Джеймс.
Она направилась к берегу, но, как только ступила на него, у нее свело ноги. В глазах стало темно, и она чуть не упала обратно в воду, но шериф поймал ее и помог выбраться на сушу. Его сильные руки легли ей на бедра, и даже сквозь свою холодную, мокрую одежду она почувствовала их тепло.
— Эти брюки, должно быть, малы вам на пару размеров, — сказал он, стоя за ее спиной.
— Я могу сказать то же самое и о ваших.
Она повернулась к нему и встретила его взгляд, выражение которого трудно было не понять.
Желание.
Боже всевышний, она нравилась ему так же, как он нравился ей.
— Может быть, перестанем притворяться? — спросил он, крепко обняв ее.
— Я не понимаю, что вы хотите сказать.
Она увидела его горящие глаза, поняла, что он собирается поцеловать ее, и отступила назад так быстро, что чуть опять не упала в воду.
Он положил руки ей на талию и внимательно наблюдал за ней.
— Мы должны возвращаться, — сказала Саманта.
Огонь в его глазах потух.
— Да, я думаю, должны.
Она не стала ждать, пока он последует за ней, и пошла вниз по каменистой тропе, убеждая себя, что она хорошо владела ситуацией, даже несмотря на то, что ее тело все еще горело от прикосновения его рук.
— Вы хотите сказать, что ничего не поймали? Вы оба уже целых три часа… Похоже, вы просто купались. — Голос отца вернул ее к действительности.