Боль была мучительной, и она судорожно вцепилась руками в мокрые простыни. Все постельное белье промокло от ее пота.
— Воды, Бетти, дай мне воды, — кричала она между схватками.
— Лучше попейте чудесного теплого чаю. Он на травах, которые облегчат боль.
Кэсс старалась отхлебнуть горячей горькой жидкости, но потом с отвращением отодвинула чашку.
— Нет, не надо больше. Принеси мне воды… холодной… простой… воды, — выдавила она из себя.
— Но ваша боль…
— Боль у меня почти каждый день, а роды все не наступают, — ответила Кэсс, когда схватки утихли. — Может, боль мне нужна.
Она посмотрела на Розарио, которая стояла с другой стороны, крепко держа ее руки.
Старая повариха не была акушеркой, на роль которой претендовала Бетти Уэйд, однако видела за свою жизнь много родов и понимала, что сейчас происходит что-то неладное.
— Сеньора, все будет хорошо. Первый ребенок всегда долго рождается. Я принесу вам воды из родника. Прекрасной и холодной.
Розарио поднимала ведро с водой, когда услышала стук копыт и, увидев слезающего с коня Ханниката, перекрестилась. С ним был незнакомый человек в городском костюме и с кожаным чемоданчиком.
— О, сеньор Кайл, я так счастлива видеть вас!
Сеньора рожает, но роды проходят неблагополучно. Кайл побледнел и взглянул на своего спутника.
— Видите, я не напрасно привез вас, доктор. Джон Элснер проворно направился к дому.
— Давно начались роды? — спросил Джон Элснер старую мексиканку, когда они торопливо шли к дому.
— Вчера вечером, сеньор.
Она посмотрела на его чемоданчик и с надеждой спросила:
— Вы доктор?
— Да, я врач, — Элснер уже открывал входную дверь.
Подойдя к комнате Касс, он услышал ее слабый, задыхающийся крик.
— Кто вы? — спросила Бетти Уайд с подозрением.
— О, Джон, слава богу, вы приехали, — прошептала Касс. — Я так боюсь за ребенка, так боюсь.
— Не надо беспокоиться, Кассандра. Делайте короткий неглубокий вдох и выдох, да, вот так, легко. Теперь расслабьтесь. Очень рад, что ваш друг Кайл приехал ко мне, я ведь просил вас поскорей вернуться в Денвер, — говорил Элснер, начав осмотр.
Бетти с минуту стояла молча, потом, оскорбленная, принялась поправлять простыни.
— Я ухаживаю за миссис!
— Это доктор, и он сможет приглядеть за Кэсс. У тебя нет диплома об окончании высшей школы в Англии… — произнес подошедший Кайл.
— В Австрии, — с усмешкой прервал его Элснер, наклоняясь над Кэсс.
— Ну, по мне все иностранцы из Европы всегда приезжают из Англии.
Кайл крепко схватил служанку, лишив ее всякой возможности сопротивляться, хотя она была на добрых четыре дюйма выше его.
— А теперь убирайся, пока доктор будет делать свое дело. Розарио ему поможет, — с этими словами он не слишком любезно вытолкал ее за дверь.
— С какими интервалами проходят схватки? — нахмурившись спросил Элснер. Когда наступал короткий отдых, он продолжал расспрашивать Кэсс о ее самочувствии за последний месяц, когда он не мог наблюдать за ней.
Кайл дежурил в гостиной, Розарио то и дело ходила из кухни в спальню, и выражение ее лица совсем не утешало его. Около полуночи он услышал, как мучительно вскрикнула Касс. Это был ее первый крик, с тех пор как они с доктором приехали на ранчо.
Кайл медленно пошел по длинному коридору к дверям спальни. Теперь он мог ясно различить ее рыдания и тихий голос доктора Элснера. Ледяной страх сдавил его сердце.
В тот момент, когда он взялся за ручку, дверь открылась, и вышла Розарио. От вида ее заплаканного лица у закаленного маленького вояки подкосились ноги.
— Кэсс… — прошептал он.
— Сеньора жива, только ребенок мертв, — сказала по-испански Розарио.
Старая мексиканка произнесла это едва слышно, но Кайл достаточно хорошо знал испанский, чтобы понять ее.
Новорожденный мальчик умер. Кэсс пока жива.
Но сколько ей осталось? Он неловко стоял у открытой двери, а Розарио поспешила на кухню.
Кайл увидел маленький сверток, лежащий на комоде против кровати Касс. Доктор Элснер вытирал салфеткой свое побелевшее лицо. Она была без сознания, но продолжала рыдать, бормоча слова, которые Кайл не мог разобрать. И тем не менее он знал, что она говорит.
Через минуту Розарио вернулась со стаканом воды, и доктор что-то быстро размешал в нем. Пока Розарио поддерживала голову хозяйки, он уговорил Кэсс проглотить лекарство, а потом нежно опустил ее на кровать.
Увидев, что убитый горем техасец застыл в дверях, доктор велел Розарио вымыть Кэсс и поменять постельное белье, потом осторожно взял маленький сверток и вышел из комнаты.
— На ранчо есть место для погрсбления? — тихо спросил он.
Отведя взгляд от крошечного савана. Кайл кивнул.
— Я попрошу Генри сделать гробик. Он хороший плотник. А как насчет Кэсс? С ней все в порядке? — Он затаил дыхание, ожидая ответа.
— Думаю, да, но… роды были необычно долгими, и она очень ослабела. Я не знаю, — закончил Элснер без надежды в голосе.
— Пожалуйста, оставьте ребенка в первой комнате в конце коридора, — сказала Розарио и, перекрестившись, добавила:
— Я буду молиться за его душу, пока не придет священник.
— Эта женщина Уэйд всегда совала свой нос, когда ее не спрашивали, а сейчас где она, черт возьми? — прорычат вдруг Кайл.
Пока доктор занимался ребенком, техасец проверил комнату Бетти. Она была пуста. Поиски в доме тоже ничего не дали. Она ушла. Кайл вернулся в гостиную, где доктор наливал себе виски.
— Она удрала, — удивленно сказал он. Элснер задумчиво глядел на свой стакан.
— Возможно, у нее была причина, — тихо произнес он. — Пойдемте со мной.
— Они вошли на кухню, и Элснер взял чашку с горьким варевом, которым Бетти поила Кэсс последние недели.
— Вы сказали что-то насчет того, что роды у Касс длились необычно долго… — сказал Кайл, и в его голосе появились опасные ноты.
— Я поговорил с Розарио, она описала мне симптомы Кассандры. Кроме того, я сам расспросил ее и видел ее состояние, когда принимал ребенка. Он был мертвым до рождения. Это… — Элснер поднял чашку, — яд замедленного действия. Наперстянка, если принимать ее в течение нескольких недель во все увеличивающихся дозах, может убить…
— Эта сука убила ребенка и пыталась убить Кэсс, — глаза Кайла были суровыми и холодными.
С первыми лучами солнца, когда Генри Лонгтри начал делать гроб. Кайл уехал, чтобы поискать следы преступной служанки. Как он предполагал, она украла коня и поскакала по главной дороге в Денвер. Он мог бы поручиться жизнью, что она отправилась к Беннету Эймзу. Подвергнув опасности жизнь Касс и убив ее ребенка, Эймз поставил на кон свою жизнь — и уже проиграл.
