– Будь я проклят, если разрешу это, – заявил Пирс.
Но его мать уже поднялась на ноги.
– Решено, я буду в сторожке.
– Не подходите ко мне, – сказал Пирс, сдаваясь. Ему надо было сберечь силы для других схваток, куда более важных. – И не выходите через парадную дверь. Коридоры полны пациентов, и все они кашляют, вне всякого сомнения. Вам придется вылезти через окно.
Он повернулся к Линнет. Она была так же прелестна, как далека от него, подобно сказочной принцессе. Глупо, но он попытался запечатлеть ее образ в памяти: милый носик, упрямый подбородок, загибающиеся ресницы и безупречная кожа. Что лишний раз напомнило ему о последствиях скарлатины.
– Вы должны уехать, – сказал он. – Сейчас же.
– Хорошо. – Она сцепила руки перед собой. – Пирс… – Она шагнула к нему.
– Стойте. Вы должны немедленно уехать. Я не могу позволить себе думать о вас, беспокоиться о вас.
Она кивнула.
– Навсегда, – продолжил он. – Возвращайтесь в Лондон или уезжайте во Францию, в общем, куда пожелаете.
– Нет! – выдохнула она.
– Между нами все кончено, – сказал Пирс, испытывая странное чувство. Наверху умирали его пациенты, и, несмотря на это, его сердце сжималось, а вид слез, блеснувших в ее глазах, казался невыносимым. – Вы всегда знали, что так будет, – добавил он мягче. – У нас нет будущего.
Ее челюсти сжались, и внезапно она напомнила ему его мать.
Пирс посмотрел на отца.
– Откройте, пожалуйста, окно и проводите мою мать в сторожку. Это дальше по тропе, ведущей к морю. У Линнет будет пара минут, чтобы подготовиться к отъезду с вами.
Они с Линнет стояли, как мраморные статуи, пока герцог возился с оконной рамой.
– Береги себя, Пирс, – сказала его мать, когда герцог протянул ей руку, чтобы помочь выбраться наружу. – Будь осторожен, дорогой.
– Меня не берет никакая зараза, maman, – отозвался он, что было чистой правдой. Пирс всегда думал, что это компенсация за увечье.
Наконец они ушли.
– Вы не можете быть уверены, что не заразитесь, – сказала Линнет. В ее глазах блестели слезы.
Он пожал плечами:
– Если я заражусь, то позабочусь о себе. Обычно мои потери от этой болезни весьма незначительны, при условии, что больные успевают добраться до меня вовремя.
– Я не хочу покидать вас.
– А я не хочу жениться на вас.
Ну вот, правда высказана, коротко и ясно.
– Вам придется подождать моего отца снаружи, – сказал Пирс. – Держитесь подальше от всех, кого встретите, включая Прафрока. Поняли? Пожалуй, вам лучше подождать сбоку от здания. Думаю, болезнь распространяется через кашель. – Он тяжело опирался на трость.
Линнет сделала глубокий вздох.
– Я не хочу покидать вас, – повторила она.
– У вас нет выбора, – сказал он. – Господи Боже, Линнет, что еще я должен сказать, чтобы вы поняли? Я не хочу жениться на вас!
– Я еще не решила, хочу ли выйти за вас замуж, – отозвалась она, пытаясь шутить. – Но склоняюсь к этой мысли.
– Этот вопрос не стоит. И никогда не стоял.
Глядя на его осунувшееся лицо с темной щетиной и тенями под глазами, Линнет вдруг отчетливо поняла, что любит этого мужчину. И никогда не полюбит другого. Ее привлекали его ум, юмор, яростный темперамент, но покорило его страстное сердце.
– Идите, – нетерпеливо произнес он. – Я не женюсь на вас. Неужели я недостаточно ясно выразился?
– Нет. – Она видела боль в его глазах и понимала, чем она вызвана. – Мы принадлежим друг другу, – сказала она, ощутив момент истины. – Вы никогда никого не полюбите, кроме меня.
– Вы слишком уверены в собственной неотразимости, – отозвался Пирс, не желая вникать в ее слова. – Не могли бы вы уйти, пока я не сказал что-нибудь, о чем пожалею?
Но сердце Линнет парило на крыльях страсти и любви.
– Я люблю вас! – сказала она. – И вы любите меня.
– Мне плевать на это, – заявил Пирс.
Она нахмурилась.
– Что вы имеете в виду?
– То, что я сказал. Меня не интересует, что вы чувствуете ко мне. Или думаете, что чувствуете ко мне.
– Почему вы так жестоки?
– Я не жесток. Просто сейчас неподходящий момент для любезностей. В отличие от честности.
Она подбежала к нему и схватила за лацканы камзола. Пирс резко отпрянул.
– Я могу быть заразным. Отойдите!
– Вы не больны. Вы никогда не болеете. Я вам верю.
– В таком случае поверьте мне, когда я говорю: Линнет, я не хочу жениться на вас. Не хочу, понятно?! – выкрикнул он.
– Хотите, – возразила она, обхватив его лицо ладонями и притянув к себе. Ее губы нашли его губы, жадные, нетерпеливые, обожающие.
– Я не хочу жениться ради секса, – заявил он, оттолкнув ее.
Линнет схватила его за рукав, когда он повернулся, собираясь уйти.
– Ради Бога, где ваше достоинство? Я трахнул вас, и нам было хорошо вместе. Но вы не первая и не последняя в моей жизни.
Линнет судорожно сглотнула.
– Почему вы говорите со мной в таком тоне?
– Потому что иначе вы не станете слушать меня, – отозвался он с досадой. – Вы знаете, что я за человек, Линнет. Мы неплохо проводили время, трахаясь, валяясь на простынях, называйте это, как пожелаете. Но я никогда не притворялся, что это закончится свадьбой.
– Да, – прошептала Линнет, – я знаю.
– Наверное, мне следовало отвергнуть вас, – сказал он. – Но вы были рядом, и вам не терпелось.
– Мне не терпелось? – Похоже, она такая же, как ее мать, по крайней мере в глазах Пирса. – Значит, в этом все дело?
– И вы чертовски красивы, – сказал он, откинув со лба волосы. – Но да, вам не терпелось. Вам придется проявить больше сдержанности, если вы снова окажетесь в подобной ситуации.
Ее сердце окаменело.
– Послушайте, вам придется уехать. Мне нужно поспать. У нас с Себастьяном полный замок больных. Биттс уже слег, что означает, что двое других могут также заболеть.
– Я могла бы… – начала она, но слова замерли у нее на губах.
– Уезжайте, – сказал он. – Вы ничем не можете помочь. Вам нечего здесь делать.
– И вы не хотите меня, – сказала она, испытывая потребность произнести это вслух.
– Если вы имеете в виду, хочу ли я вас в сексуальном смысле, то хочу. Что неудивительно, учитывая вашу красоту и темперамент. Каждый мужчина желает этого в постели.
Но хочу ли я жениться на вас и жить с вами, пока смерть не разлучит нас? Нет. И никогда не захочу.
В его глазах мелькнуло сочувствие. Это сочувствие показалось ей еще более ужасным, чем его жестокость.
– Вы не желаете признавать, что любите меня, потому что это означает, что вам придется взять на себя ответственность за собственное счастье или несчастье, – заявила она, вздернув подбородок и устремив на него вызывающий взгляд.
