– Никто никогда не полюбит тебя, как я, – сказал он, схватив ее руки и поднеся их к губам. – Никто никогда не любил тебя так, как я. Ты мое сердце, моя жизнь, Маргарита.
Уголок ее губ приподнялся в соблазнительной и очень женственной улыбке.
– Прими меня обратно.
Его слова, казалось, повисли в воздухе, отозвавшись эхом в крохотном домике.
– То, что ты сделал, непростительно, – сказала она наконец, – все мои друзья так считают.
– Они правы. Не прощай меня. Просто… просто прими назад. – Он крепче сжал ее пальцы.
– А если я скажу нет?
– Тогда я покину этот дом.
– И?
– Я не допущу, чтобы ты подвергалась опасности подхватить скарлатину. Я буду снаружи на тот случай, если понадоблюсь тебе. Буду принимать пишу у слуг, чтобы они не могли заразить тебя.
– Ты можешь сам заразиться, – мягко произнесла она.
– Я бы умер за тебя, не задумываясь. – В его сердце вспыхнула надежда, распространившись по его жилам вместе со странной смесью радости, страха и желания.
Шагнув ближе, она высвободила руки и обняла его за шею.
– Можешь остаться.
Он привлек ее к себе, прижавшись щекой к ее волосам, и закрыл глаза.
– Mon amour.
– Но я не уверена, что снова выйду за тебя замуж, – заметила она.
– Мне все равно, даже если мы проживем в грехе остаток наших жизней.
Она издала смешок.
– Я француженка. Мы очень чопорны.
– Чопорны и восхитительны, – прошептал он, скользнув ладонями по ее изящной спине.
– А что, если этот опиум нанес непоправимый вред твоему организму?
Он отстранился, глядя на нее.
– Уверяю тебя…
Ее губы изогнулись в лукавой улыбке, а глаза скользнули к двери спальни.
– Француженки никогда не принимают важные вещи на веру.
В порыве восторга Роберт подхватил свою бывшую жену на руки, перешагнул порог спальни и осторожно опустил ее на постель.
– Я сочту за удовольствие рассеять твои сомнения.
Он выпрямился, наслаждаясь звуками ее смеха.
– Я должен убедиться в том, что Линнет благополучно отбыла отсюда в карете. А потом примчусь сюда с такой скоростью, будто слуги решат, что я сумасшедший.
– Ты сумасшедший, – сказала Маргарита, хихикнув, как девчонка.
– Нет, – возразил он, нагнувшись, чтобы поцеловать ее еще раз. – Я в здравом уме. Впервые за долгие годы.
– Мне очень жаль, – сказал герцог Уиндбэнк, обращаясь к Линнет после того, как он забрался в карету и обнаружил, что она плачет. – Я извиняюсь за то, что привез вас сюда, мисс Тринн.
– Линнет, – отозвалась она, всхлипнув. – В конце концов, мы чуть не породнились. У вас, случайно, нет носового платка? Мой насквозь промок.
– Мой сын – тяжелый человек, – сказал герцог, вручив ей огромный носовой платок с вышитым в уголке гербом.
– Он… дурак, – сказала она, при этом голос ее дрогнул.
– И это тоже.
– Он любит меня, я знаю, и тем не менее говорит, что не женится на мне. Что он вообще не желает жениться.
Герцог молчал.
Линнет высморкалась.
– Возможно, он еще передумает. – Она взглянула на герцога, прочитав ответ в его глазах. – Вы не верите в это, не так ли? – Из ее глаз снова заструились слезы.
– Я был бы рад дать вам другой ответ, моя дорогая.
– Все в порядке, – сказала Линнет. – Мы уже можем ехать?
Герцог медлил в нерешительности.
– Вы намерены остаться с герцогиней, – догадалась она. – Я хотела сказать, с леди Бернис.
– Я не могу покинуть ее, – тихо отозвался он. В его глазах светилась решимость, такая же, как у его сына. – И не могу бросить Пирса. При всех моих прегрешениях я всегда считал их своей семьей.
Линнет весьма неизящно шмыгнула носом.
– Я поступила бы также. Не беспокойтесь обо мне. Со мной все будет в порядке.
– Мне очень жаль, что все так случилось, – сказал герцог. – Моя карета отвезет вас в деревню, где ожидают слуги и горничная. Вам нельзя задерживаться, потому что я распорядился, чтобы они продолжили путь, если вы не появитесь до вечера. Я хочу, чтобы все, у кого есть такая возможность, оказались как можно дальше от центра эпидемии.
– Я готова ехать, – сказала Линнет.
– Боюсь, это будет одинокое путешествие.
Она выдавила улыбку.
– Я привыкла к одиночеству.
– О… – Герцог, казалось, еще больше расстроился.
– Не обращайте на меня внимания, – сказала Линнет, улыбнувшись сквозь слезы. – Мне просто жаль себя. Я умудрилась влюбиться в вашего невыносимого сына. Причем безнадежно. И теперь мне нужно приспособиться к жизни без него. Что я и сделаю, – сказала она, хотя и не представляла себе, каким образом. При одной только мысли об этом ее грудь разрывалась от боли.
– Это будет нелегко, – сказал герцог, подавшись к ней и похлопав ее по колену. – Но вы справитесь. Я справился в свое время.
– Возможно, когда мне стукнет шестьдесят, – отозвалась она с невеселым смешком, – я приеду в Уэльс и заставлю Пирса жить со мной в сторожке.
– Неплохая мысль, – произнес герцог. – Мне было бы спокойнее за него, если бы я мог вообразить, что когда-нибудь вы приедете и вытащите его из этого замка.
– Если вы скажете ему об этом, мне будет нечего ждать даже в шестидесятилетием возрасте, – заметила она с грустной иронией.
– О, я понимаю. И не скажу ему ни слова. Если бы я сознавал, насколько глубока его неприязнь ко мне, вы не страдали бы так сейчас. Я глубоко сожалею, что втянул вас в эту историю.
– Тогда бы я не встретила Пирса. – Она снова промокнула глаза. – Это стоит разбитого сердца.
Он снова протянул руку и сжал ее колено.
– Вы замечательная женщина, знаете ли.
Ее губы тронула улыбка, скорее застенчивая, чем фамильная.
– Спасибо. От всей души желаю вам удачи.
Брови герцога взлетели, в точности как у его сына.
– Спасибо. – Он сделал движение к дверце. – Я навещу вас, как только вернусь в Лондон.
– Думаю, вы будете не один, – сказала она.
Он помедлил на ступеньках кареты, прежде чем ступить на землю.
– Надеюсь, – промолвил он так тихо, что она едва расслышала.
Дверца захлопнулась, и карета тронулась с места, покатив по дороге. Прочь от замка, прочь от океана и бассейна, прочь от Кибблса, Пендерса, Биттса, Прафрока и пациентов. Прочь от Пирса.
Линнет позволила платку герцога упасть на пол. От слез у нее разболелась голова. Казалось невероятным, что день еще не закончился. Что она сидит в карете, а не лежит в постели. Невозможно было себе представить, что она так и будет ехать в этой карете день за днем, домой, в Лондон.
