Он поднялся на ноги и приветливо улыбнулся другу, когда тот вошел в комнату и решительно направился к нему. Чего Джеймс не ожидал, так это кулака, который вылетел со скоростью ураганного ветра и врезался в его правый глаз, заставив отшатнуться назад.
В его голове взорвался калейдоскоп красок.
— В чем…
— В моей чертовой сестрице! Ублюдок!
Боже, он узнал о нем и Мисси. Следующий удар пришелся в челюсть, разбив нижнюю губу, и Джеймс почувствовал во рту медный привкус крови.
Краем глаза он заметил, как его шокированный дворецкий кинулся в коридор, вне всякого сомнения, за подмогой, чтобы разнять драку.
Выпрямившись как раз в тот момент, когда Армстронг занес кулак для очередного удара, Джеймс сумел уклониться, и его друг на мгновение потерял равновесие. Джеймс воспользовался этим, чтобы спрятаться за письменный стол, оказавшись вне досягаемости Армстронга. Учитывая обстоятельства, он не мог драться по-настоящему. Он знал, что заслужил каждый удар, но это не означало, что он не должен делать все от него зависящее, чтобы минимизировать ущерб.
— Я не женюсь на леди Виктории. — Он тяжело дышал, вцепившись в мягкую спинку кожаного кресла.
— Мне плевать, — отозвался Армстронг, оттолкнув ногой оттоманку, чтобы добраться до него. — Похоже, ты намерен уводить каждую женщину, которая мне дорога, — прорычал он, кинувшись на Джеймса.
Проворно отскочив в сторону, тот обогнул стол, стараясь соблюдать дистанцию, чтобы уберечь себя от увесистых кулаков Армстронга.
Должно быть, тот имел в виду леди Луизу, в которую Армстронг, как ему казалось, был влюблен шесть лет назад. Проклятие, она сама поцеловала его, Джеймса, а не наоборот. Неужели Армстронг все еще злится на него за это?
— Я не уводил леди Луизу. Я даже не дотронулся до нее. Мне казалось, что мы давно разобрались с этим делом.
Когда Армстронг застал свою будущую невесту в саду с Джеймсом, то не сказал ни слова и не подал виду. Джеймс даже не знал, что Армстронг их видел, пока спустя неделю тот не прекратил все отношения с ней. Учитывая, что Джеймс вежливо, но твердо отклонил предложение Луизы стать его будущей графиней, друг счел Джеймса невиновным.
Так ему, во всяком случае, казалось.
В ответ из горла Армстронга вырвалось рычание. Проклятие, он не желает слушать никаких доводов.
— И я собираюсь жениться на Мисси, — сказал Джеймс, молясь, чтобы эти слова охладили ярость, сверкавшую в сузившихся глазах друга.
Тот рассмеялся. Это был невеселый издевательский смех. Задетый, Джеймс ослабил бдительность и оказался не готов к нападению, когда Армстронг перепрыгнул через стол и схватил его за плечи. Джеймс отлетел назад, врезавшись спиной в сервант.
Охнув от удара, он съехал на пол. Боль в спине затмила боль в подбитом глазу и челюсти, свидетельствуя о том, как сильно она пострадала. Увы, он должен терпеть все это, потому что виноват. Черт бы побрал галантность и благородство! В данный момент он предпочел бы быть негодяем и защищаться.
Превозмогая боль, Джеймс вскочил на ноги и с трудом принял боксерскую стойку. Они с Армстронгом были примерно на равных в дружеских схватках, но того поддерживала ярость, которая много значила, когда дело доходило до драки.
Выставив перед собой кулаки, Армстронг кинулся на Джеймса, весь сотканный из ярости и мускулов. Не видя ничего заманчивого в том, чтобы валяться на полу в собственной библиотеке избитым до полусмерти, Джеймс отскочил в сторону, позволив Армстронгу проскочить мимо, и подтолкнул его в спину, вложив в это движение вес своего тела. Тот покачнулся и с грохотом повалился на паркетный пол. Но, падая, он успел схватить Джеймса за ногу, увлекая его за собой, и оба оказались на полу, причем Армстронг сверху.
— Что, к дьяволу, в тебя вселилось? — заорал Джеймс, пытаясь вытащить ноги, придавленные широкой грудью Армстронга. Его челюсть быстро распухала, затрудняя речь. — Я же сказал, что женюсь на ней.
— Через мой труп. — Армстронг кинулся вперед и нанес еще один удар в челюсть. Боль взорвалась в голове Джеймса как пушечный залп, и он закрыл глаза, приготовившись к тому, что последует.
И тут нападение закончилось так же быстро, как началось. Тяжесть, давившая на его грудь, исчезла. Открыв один глаз — второй уже начал заплывать, — Джеймс увидел Картрайта, который пытался оттащить от него виконта. Морщась от боли, которую причинял каждый вздох, Джеймс приподнял голову.
— Проклятие, отпустите меня! — Несмотря на бешеное сопротивление друга, Картрайту с помощью крепкого лакея, подоспевшего на помощь, удалось прижать Томаса к полу.
— Что, черт побери, здесь происходит? — Картрайт редко повышал голос, обладая ровным ироничным характером. Но сегодня он буквально выкрикнул свой вопрос, пытаясь сдержать попытки Армстронга вырваться.
Джеймс сел с проворством, которое допускала боль, пульсировавшая в его челюсти — с обеих сторон, — в глазу и спине. Если бы он опасался, что Армстронг вырвется, то действовал бы быстрее. Но тот казался относительно безопасным, лежа на полу лицом вниз и беспомощно извиваясь. С одной стороны его держал лакей, а с другой — Картрайт, упиравшийся коленом в его поясницу.
Тыльной стороной ладони Джеймс стер кровь, струившуюся из разбитой губы. Но самой неприятной была тупая боль в затылке. Хрипло застонав, он встал.
— Кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит? — поинтересовался Картрайт с ангельским терпением.
Виконт предпринял последнюю попытку высвободиться. Когда ему это не удалось, он обмяк, уткнувшись лицом в ковер, смирившийся и усталый.
— Спроси этого ублюдка, — отрывисто бросил он.
Картрайт повернулся к Джеймсу, но тот не спешил с ответом, глядя на лакея, камердинера и экономку, столпившихся в дверях библиотеки. На их лицах отражалась причудливая смесь ужаса и любопытства, которую можно наблюдать у зрителей на представлении бродячего цирка при показе двухголового мужчины. Не хватает только, чтобы он обсуждал свою личную жизнь в присутствии слуг. Не успеет зайти солнце, как сплетни разнесутся по всему городу и репутация Мисси будет навсегда погублена.
Махнув рукой, Джеймс велел слугам уйти. Они неохотно подчинились, а миссис Марч, не в силах справиться с любопытством, несколько раз оглянулась, прежде чем скрыться из виду.
— Вряд ли Армстронгу понравится, если я стану проветривать наше грязное белье при всех. — Он поморщился от боли, сопровождавшей каждое его слово. — Если он пообещает, что не воспользуется первой же возможностью, чтобы снова наброситься на меня, полагаю, мы сможем обсудить этот вопрос как цивилизованные люди.
