Пока еще не совсем все было хорошо. Но будет, как только он предъявит живого Хораса Пила и официальные власти получат подтверждение его невиновности. Так что это не абсолютная выдумка с его стороны.
Потом он представил Хораса Пила и очень коротко изложил свою версию событий. Ту, которую он рассказывал Хорасу, ту, в которой отсутствовали похитители трупов и не было ни слова о Редмондах. В этой истории Хораса просто потеряли и нашли только сейчас. И наконец, все сошлись на том, что Колин стал самым замечательным из всех свадебных подарков для Луизы и Маркуса. Насчет этого он сомневался, потому что очень устал.
Но он был дома. Дома. Наверху его ждала удобная кровать, принадлежавшая только ему, ванна, которую можно наполнить горячей водой, если он пожелает, чистое белье и, самое чудесное, мыло и бритва. Словом, он вернулся к той жизни, с которой расстался несколько месяцев назад. Но Колину казалось, что прошла целая вечность.
Колин отправился в свою комнату, быстро помылся, переоделся и вернулся к столу.
Его мать решила устроить в честь свадьбы обед, а не завтрак, что было в новинку и, несомненно, повлияет на пищеварение гостей на многие дни. В Пеннироял-Грин соблюдали традиции, и все привыкли есть определенную еду в определенные часы.
Мать крепко прижала Колина к себе, когда он появился, вытерла глаза и ничего не сказала.
Обе матери – его и Фанчетта Редмонд – были удивительными Женщинами.
Колин внимательно наблюдал за матерью, как она активно общалась с гостями, и она тоже казалась ему теперь совсем другой, хотя внешне совсем не изменилась. Роскошные темные волосы с единственной закравшейся седой прядью у макушки, сердцевидной формы лицо, темно-синие глаза. Другими словами, в своем зрелом возрасте она по-прежнему была красива. Ее две симпатичные дочери были очень похожи на своего отца Джекоба, но и от матери унаследовали кое-что. А три сына были в равной степени похожи и на отца, и на мать.
Но был еще один сын, в чьих жилах, вполне возможно, текла кровь Редмондов.
Колин размышлял над тем, что происходило в сердце матери, о том, что она, возможно, скрывала, и является ли Айзая Редмонд ее настоящей любовью. Или Айзая Редмонд был ее страстью? Колин думал, наберется ли когда-нибудь смелости, чтобы спросить у нее о Редмонде.
Возможно, когда-нибудь он поведет ее на прогулку на холмы, задаст все трудные вопросы и подождет ответов. Однажды он, возможно, будет точно знать, хочет ли он услышать эти ответы. Но одно он знал наверняка: что бы ни произошло между родителями, они до сих пор любят друг друга. Колин видел это по ритму их жизни, по тому, как они разговаривали друг с другом.
У них была удивительная любовь. Точнее, их брак был удивительным.
К тому же Колин понимал, что он вообще не имеет права никого осуждать.
Он принял решение: ничего не делать, только есть, мыться и нянчиться со своим разбитым сердцем. На столах в танцевальном зале было полно разной вкусной еды, Колин наполнил большую тарелку и стал подыскивать уединенное местечко, где можно было все это съесть. Он решил, что рядом с лестницей для слуг никто ему не помешает.
Но Луиза нашла его.
Видеть ее живую, из плоти и крови, так близко было для Колина потрясением. До чего же она хороша. Он так долго мечтал о ней, что она стала для него больше мечтой, чем женщиной, и в некоторой степени всегда была ею. Сейчас Колин понял, что не любит ее.
Они не знали, что сказать друг другу. Она просто стояла и смотрела на него. Колин поставил свою тарелку на ступеньку, встал и поклонился ей.
– Ой, ради Бога, Колин, сядь.
Он сел, Луиза присела с ним рядом. Колин даже представить себе не мог, о чем она думает. Она казалась спокойной и такой знакомой, но удивительно трудной для понимания сейчас.
– Ты замечательно выглядишь, – сказал наконец Колин.
– Колин…
Он улыбнулся. Ему не хватало ее голоса.
– А еще у тебя очень счастливый, вид, – торопливо добавил он. – Ты счастлива, Луиза?
На мгновение вид у нее стал беспомощный, она разгладила руками юбку, и Колин понял, что она нервничает.
Ему не хотелось, чтобы в день свадьбы ее мучили угрызения совести. Ни капли сожаления, ничего, кроме радости. К тому же он очень хорошо знал, что жизнь не всегда складывается, как хотелось бы. Он сделает все от него зависящее ради двоих близких ему людей.
– Луиза, я хотел сказать, ничто не делает меня счастливее, чем твой довольный вид. Я всем сердцем рад за тебя. И то же самое хочу сказать Маркусу.
Колин не стал добавлять, что Маркус уже знает об этом.
Луиза несколько мгновений внимательно изучала Колина, потом, очевидно, пришла к выводу, что он говорит искренне.
– Я люблю тебя, Колин.
Колин немного помедлил.
– Я знаю, Луиза.
Она улыбнулась:
– Ну разве это не ужасно говорить такое другому мужчине в день своей свадьбы, когда собственный муж стоит почти рядом?
– Очень смело с твоей стороны. И мне кажется, очень современно. Но я знаю, что ты имеешь в виду, Луиза.
Она опять улыбнулась и ничего не сказала.
«Ирония судьбы», – подумал Колин. В один и тот же день он услышал признание в любви от двух женщин, но при этом знал, что никогда не будет ни с одной из них.
Он не стал спрашивать Луизу, любит ли она Маркуса. И она и Колин знали, что Маркус любит ее так, как Колин просто не смог бы, потому что именно Маркус подходит ей, а она – Маркусу. Маркус любит Луизу так, как он, Колин, любит Мэдлин: с твердой уверенностью.
Возможно, Луиза не любит сейчас Маркуса, но это всего лишь вопрос времени. Но когда она оглянулась через плечо на своего мужа и Колин увидел ее лицо… Он заподозрил, что она уже любит его, хотя сама не знает об этом. Они созданы друг для друга.
– Мы не подходим друг другу, Колин, – неуверенно начала Луиза, – поэтому не можем стать мужем и женой.
– Я знаю. – Сказав это, Колин слишком поздно понял, что это был не самый лучший ответ в данной ситуаций.
Оба чувствовали неловкость и молчали.
– Тебе больно? – прошептала Луиза, словно делилась секретом с другом.
– Немного, – признался Колин.
– Мне тоже.
Они рассмеялись. И пусть им обоим было немного горько, но этот смех принес долгожданное облегчение.
– Я очень рада, что ты жив, что скоро с тебя снимут обвинение и ты будешь свободен.
– Я тоже. Иди к своему мужу, Луиза, к гостям. Я хочу поесть и помыться как следует, чтобы снова почувствовать себя человеком. Добро пожаловать в нашу семью. Я рад, что ты теперь тоже Эверси.
Поскольку теперь он был для нее как брат, Колин поцеловал Луизу в щеку. Он помнил, какая у нее нежная кожа. И если кто-то из тех, кто постоянно совал нос в чужие дела, а таких в Пеннироял-Грин было много, видел их вместе, Колина это нисколько не волновало. Таким людям всегда надо было о чем-то поговорить, а теперь, когда выяснилось, что Колин Эверси жив, им будет что обсудить.
Прежде чем уйти, Луиза прошептала:
– Я видела тебя, Колин. Когда ты вошел в церковь.
– Хорошо, – мягко улыбнулся он. Он был рад, что она сама сделала свой выбор.
Потом он смотрел, как Луиза уходит, красивая и счастливая, к своему мужу, который не скрывал радости, видя, что она направляется к нему.
О черт.
Колин прислонился к лестнице, на мгновение его охватила грусть. Теперь, когда он узнал, что такое настоящая любовь, он допускал, что никогда не сможет быть счастлив так, как Луиза и Маркус. Счастлив с Мэдлин Гринуэй, которая разбила его сердце.
«А, ладно, – подумал Колин. – Возможно, судьбой мне предначертано радоваться за других людей». Кто бы мог подумать, что Колин Эверси может быть таким щедрым в душе. Колин тихо рассмеялся.
Как он однажды сказал Мэдлин: «Иногда жизнь может преподносить весьма неприятные сюрпризы».
Мэдлин почти ничего не знала о кораблях, хотя этот, по общему мнению, был годен для плавания. На сильном ветру раздувались и хлопали огромные паруса, и казалось, что кораблю не терпится сняться с якоря и отправиться в путешествие.
