– Если бы ты только знала, как я рад это слышать. – Джонатон снял рубашку и тоже отбросил ее в сторону, после чего заключил Фиону в объятия и крепко поцеловал.
Груди Фионы прижались к его обнаженной груди, и она ощутила эрекцию через шелк его брюк.
– Кажется, у меня есть идея, – пробормотала она.
Джонатон засмеялся, поднял ее и положил поперек кровати, после чего Фиона подняла руки над головой. Уже одни размеры этого шикарного ложа говорили о характере происходивших на нем плотских шалостей.
Фиона задумчиво наблюдала за тем, как Джонатон снимает с нее туфли, потом чулки. Затем он принялся снимать брюки, и Фиона, опершись на локти, следила за его действиями.
Неожиданно он заколебался и, поймав ее взгляд, поморщился:
– Похоже, теперь я знаю, как чувствуют себя модели.
– Да? Но прости, я никогда не видела… – Она покраснела и не закончила фразу.
– Знаешь, это несколько пугающее зрелище.
– Я не то имела в виду…
– И все равно, ты видела обнаженных мужчин раньше, причем во всех деталях, которые изображены на твоих рисунках.
– Да, но мужчины никогда не видели обнаженной меня. Кроме того, рисовать – это совсем другое дело; художнику такие подробности безразличны. А это, – она пощупала выпуклость на его брюках, – нечто вполне личное.
– В самом деле. – Джонатон сделал решительный вдох и снял брюки.
Фиона с изумлением уставилась на тело Джонатона. Она видела многих мужчин, раздевшихся во имя искусства, но очень скоро к этому привыкла и смотрела на них так же, как смотрят на апельсин или банан, которые необходимо нарисовать. Конечно, она никогда не разглядывала неудобный для упоминания орган и не видела его восставшим и готовым к действию. Это было зрелище впечатляющее и возбуждающее.
Привстав на колени, Фиона стянула с себя рубашку и отбросила ее, после чего Джонатон придвинулся к ней и приподнял ее подбородок так, что ее рот приоткрылся. Их языки встретились, и он стал пить ее аромат, тогда как ей до боли хотелось ощутить прикосновение его рук в другом месте; однако Джонатон не спешил форсировать события. Фиона ощущала жар его обнаженного тела, которое находилось всего в нескольких дюймах от нее, и знала, что он хотел того же. С каждой секундой промедления ее желание делалось все острее и неукротимее, и она положила ладони ему на грудь, на островки волос, а затем провела ладонью вниз, в сторону живота. Мышцы Джонатона напружинились от этого прикосновения, и Фиона стала пальцами исследовать все выпуклости и впадинки его груди. Затем ее ладони опустились ниже, к мышцам живота, и он задержал дыхание, как бы ожидая дальнейших действий. Когда она провела ладонью по члену, тот вздрогнул и шевельнулся. Он был тверже, чем она ожидала, и в то же время его поверхность на ощупь казалась шелковой.
Фиона обвила член пальцами, и Джонатон, застонав, обнял ее, после чего они оба повалились на кровать. Их руки и ноги переплелись, и языки, казалось, одновременно были везде. Фионе хотелось попробовать его на вкус, почувствовать жар его плоти, прижатой к ней. И в свою очередь, ей были необходимы его прикосновения, его попытки ощутить ее на вкус и наконец овладеть ею.
Джонатон провел ладонью по внутренней стороне ее бедра вплоть до промежности, потом Фиона ощутила прикосновение его пальцев к своей плоти, почувствовала собственную влажность и испытала удовольствие, которого никогда раньше не испытывала. Джонатон ласкал ее медленно, нежно и все время целовал ей плечи, шею, груди.
Внезапно их тела соприкоснулись, и Фиона, толкнувшись вперед навстречу ему, тут же позабыла обо всем на свете, потерявшись в сладостных ощущениях, которые омывали ее тело, проникали в самую глубину. Ей хотелось чего-то большего, но она не знала, чего именно.
Его пальцы двигались в ней со все убыстряющимся ритмом, и, кажется, в ее жизни уже не было ничего, кроме этой божественной сладости, которую рождала его ласка.
Вдруг Фиона почувствовала странное напряжение во всем теле, и ей показалось, что она сейчас разлетится на тысячу осколков.
Джонатон, видимо, тоже что-то почувствовал и остановился, тогда она ухватилась за него и застонала. Этот стон показался ей незнакомым и странным, словно он исходил не из ее груди.
Приподнявшись, Джонатон встал на колени между ее ног, и Фиона затаила дыхание, когда он медленно вошел в нее. Это не было столь же сладостно, как его ласка, но и неприятным этот процесс назвать было нельзя, тем более что Джонатон выжидал, давая ей возможность привыкнуть к этому ощущению.
Затем он толкнул член вперед, и Фиона, почувствовав легкий укол, издала еле слышный стон.
– Дорогая, с тобой все в порядке? – заботливо спросил Джонатон.
– Да, все идет отлично, – бодро ответила она, хотя боль все еще не прошла. – Продолжай, прошу тебя.
Джонатон вошел в нее еще глубже, и теперь ее плоть пульсировала вокруг его члена. Он пребывал внутри довольно долго, затем медленно покинул лоно и снова скользнул в глубину.
Это движение показалось Фионе довольно приятным, она обвила ногами его талию. Ритм движений Джонатона постепенно убыстрялся, толчки делались энергичнее; одновременно испытываемые Фионой ощущения становились все сладостнее и острее, пронизывая все ее тело…
Постепенно пружина, пульсировавшая внутри ее, сжалась, и тут Джонатон, содрогнувшись, сделал несколько сильных толчков.
Без всякого предупреждения ее тело словно взорвалось. Фиона изо всей силы выгнулась вперед, и тут же волны сладострастного томления сотрясли все ее тело.
Когда возбуждение спало, Джонатон приподнялся и помог Фионе лечь на бок рядом с ним; они все еще не разжали объятий, их тела представляли собой единое целое. Фиона слышала, как стучит его сердце, и в этом было нечто даже более интимное, чем совокупление.
Их взгляды встретились, и Джонатон поцеловал ее.
– Хочешь знать, о чем я думаю?
Фиона блаженно улыбнулась:
– Мне кажется, я и так это чувствую.
Джонатон медленно поцеловал ее, затем, подняв голову, заглянул ей в глаза. Его взгляд был полон страсти и желания.
– Знаешь, я бы хотел жениться на тебе прямо сейчас.
Счастливо рассмеявшись, Фиона взобралась на него и потерлась о него бедрами, от чего на лице Джонатона появилось выражение боли и удовольствия одновременно.
– Кажется, я еще могу функционировать. – Он без предупреждения перевернулся, лег на нее и сразу проник в ее лоно. – Знаешь, кажется, я ошибался относительно Орсетти… И еще многих вещей.
Фиона засмеялась, наслаждаясь тем, как звук ее смеха прокатился одновременно через нее и через него.
– А теперь, если нет других вопросов…
