– С-спасибо, – с трудом вымолвила она. – Обычно я столько не плачу, уверяю тебя, Ричард!
– Знаю, дорогая, – ответил он. Леди Хэппендейл высморкалась.
– О нет, я вообще не плачу! Я не плакала после твоего исчезновения и даже на твоих… твоих… Боже мой!.. на твоих похоронах?.
– Что?! Ты не пролила ни единой слезинки? – поддразнил ее Ричард с притворной обидой.
Она улыбнулась сквозь слезы.
– Мое горе было слишком велико, любовь моя, слезы не могли его облегчить.
– Прости меня, – сказал он и притянул ее к себе.
Тут она снова разрыдалась и долго не могла успокоиться. Наконец она немного отстранилась от него и, судорожно вздыхая, проговорила:
– Не сердись, Ричард! Я знаю, вы, мужчины, не выносите женских слез, но ничего не могу с собой поделать. Боюсь, твой плащ безнадежно испорчен.
– Я предвидел нечто подобное и, одеваясь утром, мысленно распрощался с ним.
Она подняла на брата полные слез глаза и медленно покачала головой. Лицо ее озарила счастливая улыбка.
– Дай мне посмотреть на тебя! Глазам своим не верю! Нет, я вижу тебя, дотрагиваюсь и все равно не могу поверить!
– Ты нисколько не изменилась, дорогая, – улыбнулся он в ответ с не меньшей радостью. – Прелестный чепчик, но что-то я не помню, чтобы ты носила такие раньше.
Леди Хэппендейл безуспешно пыталась поправить сбившийся набок кружевной чепец.
– О да, ношу уже несколько лет…
– Чтобы отпугивать женихов?
– Ричард! – укоризненно воскликнула она и всхлипнула. – Ричард! Все думали, что… Ах, Боже мой, слух! Он подтвердился. Оливия Солташ!
Рэкселл без труда разобрался в этих несвязных восклицаниях.
– Значит, до тебя дошли слухи о моем появлении?
– Ну да! Вчера я услышала об этом от Оливии. Помнишь ее? Конечно, не сомневаюсь! Потом пришел Толби. Но я не поверила. Мне и сейчас трудно осознать… но скажи, кто же тебя видел?
– Ханикатт.
– Надо же, очень странно! А где и когда ты с ним встретился?
– На прошлой неделе. Я провел несколько дней в гостинице недалеко от Трэпстона.
– Ты почти неделю был в нескольких часах езды от меня? – воскликнула она. – У меня голова идет кругом!
– Обещаю все объяснить в свое время, но не сейчас! Сначала нам нужно многое обсудить.
– Это точно! Для начала признайся, где ты пропадал все эти годы и почему вообще уехал? Полагаю, Кейтли неотлучно был с тобой?
– Верно. За последние шесть лет я приобрел некоторую известность в игорных домах за границей.
– О чем ты?
– Возможно, ты слышала о некоем мистере Дарси?
– Да, слышала, но… – Она осеклась. – Нет, этого не может быть! – прошептала она. – Ты и есть мистер Дарси? Конечно, он весьма загадочная личность, никто о нем ничего не знает, но… Нет, это невероятно!
Но почему ты уехал, любовь моя? – Не успели эти слова слететь с ее губ, как ее осенила догадка. По лицу пробежала гримаса боли. – Толби?
– Да, он, – медленно произнес Рэкселл. Леди Хэппендейл опустила глаза.
– У меня были смутные подозрения, – с трудом выговорила она. – Нет, в глубине души я всегда знала, что он причастен к твоему… исчезновению, но не признавалась самой себе. И все же не могла представить, что он оказался таким подлецом. За последние годы он стал – возможно, мне это лишь померещилось, – он стал… более человечным. Что заставило его пойти на такой шаг, ума не приложу!
– Кто сказал, что самый очевидный мотив, в который меньше всего верят, – любовь?
Эмилия бросила на брата быстрый взгляд.
– Любовь?
Рэкселл улыбнулся, но не открыл сердечную тайну Толби.
– Я сказал бы, любовь к славе и богатству. Согласись, герцогский титул со всеми положенными привилегиями – сильное искушение для того, кто был к нему так близок. Для Толби оно оказалось непреодолимым.
– Слава Богу, что он не убил тебя из-за титула! – содрогнулась она. – Но как он умудрился украсть его у тебя?
– У него слишком утонченные вкусы, чтобы проливать кровь. Нет, он просто убедил меня в том, что я незаконнорожденный.
– Ричард!
– Как я выяснил, любая история при пересказе теряет правдоподобие, но не торопись называть меня сумасшедшим, сначала выслушай.
– Я жду, и с нетерпением!
Рэкселл был спокоен. Когда он заговорил, его голос звучал немного отстраненно, словно он рассказывал о злоключениях своего знакомого.
– Почти семь лет назад, в июле, под вечер, Толби явился ко мне и заявил, что я не сын своего отца. Якобы у мамы была любовная связь с Джайлзом Ормсби, который умер вскоре после моего рождения. Вряд ли ты его помнишь, в ту пору ты была совсем девчонкой. Ну да Бог с ним. То, что я почувствовал, услышав эту историю, не поддается описанию. Меня охватил невероятный гнев и бессильная ярость… Видя, в каком я состоянии, Толби проявил необыкновенную чуткость, он так старался пощадить мои чувства, смягчить удар! – иронически усмехнулся Рэкселл. – Он сознавал, что меня будет трудно убедить, и предъявил доказательства; два свидетельства о рождении и мамин дневник. Нечего и говорить, что мне было нелегко переварить эту новость, и он дал мне неделю на размышления, чтобы я решил, что делать дальше. Окончательно меня убедил дневник, в котором все подробно описывалось. Даже прочитав его, я испытывал сомнения, но он являл собой неопровержимое доказательство. Записи в нем безусловно были сделаны рукой матери. Я узнал ее почерк.
Леди Хэппендейл обдумала услышанное.
– Да, мамин дневник исчез вскоре после ее смерти. Она скончалась через год после того, как ты унаследовал титул.
Рэкселл кивнул.
– Уверен, Толби долго вынашивал свой злодейский план. Он все предусмотрел. Что мне оставалось? Увидев собственными глазами злополучный дневник и два свидетельства о моем рождении – одно “подлинное”, а другое “фальшивое”, которое мама якобы подделала, чтобы замести следы и спасти свою репутацию после смерти Ормсби, – я не мог больше сомневаться в справедливости обвинений Толби. Внешне я мало похож на отца и, признаюсь, почти поверил в то, что не являюсь его сыном.
– Ты пошел в маму, а я в отца, но все равно… – запротестовала Эмилия.
– … следовало свято верить в супружескую верность матери, что бы ни случилось? – закончил за нее Рэкселл. – Жена Цезаря вне подозрений? – иронически усмехнулся он. – Нет, моя дорогая. Мы с тобой хорошо знали, что брак наших родителей не был заключен на небесах, как говорится, кроме того, я ни секунды не сомневался, что Толби непременно обратится в суд и предъявит попавшие ему в руки документы. Видишь ли, я не имел никаких контрдоказательств и думал, что, даже если они и существовали, Толби позаботился об их уничтожении.
– Но уехать из страны!..
