Ужин, поданный в просторной столовой, куда хозяева и гости прошли неторопливо и чинно, был изысканно сервирован и чрезвычайно обилен.
На столе посреди блюд возвышались два огромных канделябра с множеством восковых свечей, а чтобы гостям не было жарко, роскошно разодетый слуга обмахивал их пестрыми опахалами, которые приводились в движение при помощи хитроумного устройства из цепей и блоков.
Серенити залюбовалась сервировкой стола — роскошной китайской посудой из тончайшего фарфора, тяжелыми серебряными и золотыми блюдами, чашами и кубками, хрустальными бокалами, в которых пенилось шампанское. Что же до яств — то им просто несть числа. Никогда еще ей не доводилось видеть столь явного изобилия! Даже в Рождество стол Джеймсов не бывал уставлен таким количеством тонко приготовленных кушаний.
На огромных блюдах громоздились фаршированный гусь, ароматная буженина, индейка, ростбиф, печеная и жареная рыба, не менее десяти сортов колбас, фруктовые салаты, пироги… У Серенити даже глаза разбежались…
Она с интересом прислушивалась к разговорам мужчин, которые наперебой рассказывали друг другу о морских приключениях. Морган сидел у противоположного от нее края стола, рядом с Робертом. Барни и Джейк заняли места слева от хозяина.
— Простите, что мы рассадили дорогих гостей в нарушение всех традиций, — сказала Марта, поливая кусок ростбифа соусом. — Но я подумала, что мужчинам о стольком надо рассказать друг другу. Пусть уж сидят все вместе.
Серенити, смутившись оттого, что добрая женщина, по-видимому, без труда прочитала ее мысли, растерянно пробормотала:
— О, что вы, мне нет до этого никакого дела.
— Попробуй гуся, Серенити, — посоветовала ей Кристен. — Это фирменное блюдо нашей Кармен. Не пожалеешь.
— Спасибо. — Серенити взяла несколько ломтиков гусиной грудки с блюда, которое поднес ей один из слуг.
Несколько минут прошло в молчании. Серенити едва успела отведать гуся, как вдруг Марта обратилась к ней:
— Морган сказал, что вы писательница. Неужто это правда, мисс Джеймс?
Серенити гордо вскинула голову:
— Совершенная правда, мэм.
— Какая благородная профессия, — улыбнулась Марта. — Никогда еще не сидела за одним столом с писателем. Но до чего же, наверное, нелегок этот труд! Особенно для женщины.
— Да, ремесло это не из простых, — согласилась Серенити, исподтишка взглянув на Моргана и удостоверившись, что он смотрит в ее сторону. Сглотнув, она быстро перевела взгляд на Кристен, которая ей ободряюще улыбнулась.
— Мне никогда не хватало смелости удивить всех какой-нибудь неожиданной выходкой, — с усмешкой призналась Марта. — Атак хотелось, особенно в молодости. Я мечтала производить впечатление на окружающих не только своей внешностью. В особенности на мужчин, что уж греха таить. Но Бог не дал мне никаких талантов.
— О, брось, мама! — запротестовала Кристен. — Папа любит тебя не только за твою внешность.
— Теперь-то да! — вздохнула Марта. — Но на то, чтобы он оценил меня как человека, потребовалось тридцать лет совместной жизни. Мне пришлось для этого состариться, — добавила она, пряча улыбку.
— Ну, мама, не совестно ли тебе говорить такое?! — нежно укорила ее Кристен.
— А скажите-ка мне, Серенити, читали ли вы труды Мэри Вуллстонкрафт?
— Конечно!
— Эта женщина — ходячий протест! — заявила Марта. — И книги она пишет скандальные, но, между нами, я разделяю многие ее взгляды. Например, о женском образовании. О, представьте себе, я научилась читать втайне от всех. И хорошо помню, как рассвирепел отец, когда однажды поймал меня за книгой. Мне тогда было тринадцать. Как большинство мужчин, он считал, что чтение разовьет во мне дурные наклонности.
Разговор с Мартой и Кристен продолжался до конца обеда. И все это время Серенити ловила на себе восхищенные взгляды Моргана.
Когда был съеден десерт, мужчины, поблагодарив хозяйку, отправились в кабинет Роберта, женщины во главе с Мартой — в гостиную.
— Серенити.
Она остановилась в дверях, услышав за спиной голос Моргана.
— Слушаю вас, капитан.
Он подошел к ней размашистой походкой моряка. Пламя свечей играло в его глазах, придавая им какое-то новое, мечтательно-задушевное выражение.
— Я подумал, что мы с вами могли бы прогуляться по саду. Погода стоит чудесная… Если, разумеется, вы не против.
Серенити, понизив голос, чтобы ее не могли услышать Марта и Кристен, возразила:
— Я не забыла, что случилось таким же чудесным вечером, когда мы с вами остались одни.
Морган обезоруживающе улыбнулся:
— Обещаю вам, что подобное больше не повторится. Я буду вести себя безупречно, вот увидите. — Затем он наклонился к ней и прошептал ей на ухо: — Разве что вы сами этого пожелаете. В каковом случае я, разумеется, не посмею разочаровать леди.
Серенити бросило в жар. В глубине души она была счастлива, что он по-прежнему желает близости с ней, но сознаться в этом значило бы уронить себя в его глазах.
— Вы опасный ловелас, капитан Дрейк. Но должна вас разочаровать: я не стану плясать под вашу дудку. Не рассчитывайте на это.
Он шутливым жестом прижал руку к груди и пошатнулся:
— Я сражен вашими словами наповал, миледи! Я гибну в расцвете лет! — Тут на лице его снова засияла улыбка. — Но как мне все же уговорить вас прогуляться со мной по саду?
Он оглянулся. В стороне стояли миссис Дорран и Кристен.
— Замолви за меня словечко, Кристен, — обратился он к свояченице. — Заверь мисс Серенити, что, оставшись со мной наедине, она будет вне всякой опасности. Ты ведь знаешь, я человек чести.
— Ты хотел сказать: дамский угодник, — рассмеялась Кристен. — Я посоветовала бы тебе, Серенити, держаться настороже. — Она погрозила Моргану пальцем. — Поэтому мы на всякий случай оставим дверь в сад открытой. И если он посмеет коснуться губами твоей щеки, Серенити, ты сразу зови нас, и мы с мамой бросимся тебе на помощь.
— Значит, мы можем на вас рассчитывать в случае какого-либо недоразумения? — Он насмешливо изогнул бровь.
Серенити не успела опомниться, как он взял ее под руку и стремительно увлек в сад.
Вечер и впрямь стоял замечательный. Серенити отметила это сразу, стоило ей только очутиться на ровной дорожке, посыпанной песком, среди цветущих роз и увитых плющом изгородей, которые разделяли пространство на несколько обособленных зон. Кристен еще прежде сказала ей, что сад этот — особая гордость Марты и объект ее неусыпных забот.
Серенити с любопытством озиралась по сторонам. Сад был чудесный. Пройдя несколько шагов по дорожке, она остановилась и повернулась к Моргану лицом. Легкий бриз шевелил ее локоны. Пристально глядя на него, она без тени улыбки спросила:
