– Вся внимание.
– Мы со Степаном беспокоимся о твоей безопасности, – сказал отец. – Поэтому и устроили эту поездку на Сарк-Айленд.
– Мне там очень понравилось. – Фэнси покраснела, вспомнив, что больше всего ей понравилась близость с князем.
Отец похлопал ее по руке.
– Я дам тебе все, что ты захочешь. Если это в моей власти, конечно.
Ей стало стыдно. Она так плохо с ним обращалась, дерзила, а ведь он только хотел исправить свои прошлые ошибки. Обижая отца, она не утоляла свою боль.
– Ты хочешь выйти замуж за Степана?
– Я люблю его. Люблю дитя, которое ношу под сердцем. Но… я хочу быть независимой.
– Ты боишься стать такой же зависимой, как твоя мать?
– Я хочу быть счастливой. Обними меня, папа.
Отец протянул руки и заключил ее в свои объятия, укачивая, как маленькую девочку. Фэнси положила голову ему на грудь, а он ласково поглаживал ее по спине.
– Не забывай, твоя мать потеряла всю свою семью, и это сильно повлияло на ее дальнейшую жизнь. – Отец отпустил Фэнси, взял поднос и поставил его к ней на колени. – Твоему будущему ребенку уже сейчас нужно хорошо кушать, даже если ты сама не голодна.
– Спасибо, папа. – Фэнси взяла ложку и зачерпнула суп. Отец пошел к двери.
– Степан – хороший человек. Думаю, он поймет тебя.
Он никогда не поймет ее, проживи еще хоть сто лет.
Как лучше всего сказать Фэнси, что она больше не будет петь в опере? Кажется, в этом братья ему не помогут. А значит, нужно тянуть время. Иногда лучшее действие – бездействие. По крайней мере до свадьбы.
Зачем Фэнси эта опера? У нее есть он. У нее есть его любовь. Есть ребенок, растущий у нее в животе. Чего еще она может желать?
Степан вошел в привилегированный клуб «Уайтс» и увидел своих братьев, сидевших за столом и дожидавшихся его.
– Налейте мне водки. – Степан рухнул на стул.
Рудольф налил стопку водки и поставил перед Степаном.
– Моя жена уже заработала головную боль, развлекая твоих будущих своячениц.
Сегодня вечером Степан был не в настроении терпеть насмешки. Он выгнул темную бровь и глянул на брата.
– Ты хотел сказать – твоих сводных сестер?
– Саманта с головной болью – это страшно, особенно во время беременности.
– Поздравляю. – Виктор поднял свой бокал. – Регина тоже беременна, и мне бы хотелось, чтобы она наконец-то перестала сочинять свою книгу.
– Мне казалось, ты это одобряешь, – удивился Степан.
– Одобряю, но во время беременности она несносна, – ответил Виктор. – Раздражительность мешает ей писать, и она злится еще сильнее. Дом превращается в ад.
– Фэнси беременна, – сказал Степан, заставив братьев понимающе улыбнуться. – Но я с содроганием думаю, как ей сказать, что ее оперная карьера закончена.
– Маленький братишка, – произнес Рудольф, – ты когда-нибудь чему-нибудь научишься?
Михаил ухмыльнулся:
– Хочешь, чтобы мы позаботились об этом вместо тебя?
Степан кинул на него сердитый взгляд:
– Не вижу ничего смешного.
– Пусть Фэнси поет в своей опере, пока беременность ей не помешает, – предложил Виктор. – Тогда тебе не придется с ней ссориться. Все произойдет естественным путем.
– Я готов согласиться, – отозвался Степан, – если ты позволишь Регине писать книгу, сидя на сцене перед залом, полным зрителей.
Виктор покачал головой:
– Это совсем не одно и то же.
– А в чем проблема? – не понял Рудольф. – Пэтрис Таннер замужем, но поет в опере.
– Себастьян Таннер жаба, а не князь.
– Да пусть попоет еще несколько недель, – посоветовал Михаил, – а потом сама уйдет из театра.
– Если ты такой специалист по женщинам, – рассердился Степан, – почему не можешь уговорить Белл Фламбо выйти за тебя замуж?
Михаил залпом выпил свою водку и смерил взглядом младшего брата.
– Разница между мной и тобой в том, что у меня еще есть время убедить Белл. Она пока не беременна.
Степан улыбнулся:
– Должно быть, ты теряешь способность убеждать, если между вами до сих пор не было близости.
– Близость была, – признался Михаил.
– Так откуда ты знаешь, что она не беременна?
– Белл бы мне сказала.
– Может быть, Белл, как и ее сестра, даже и не знает, что она беременна. – Степан с удовлетворением усмехнулся, увидев, как его брат сорвался со стула с очень решительным видом.
– Сядь, Михаил, – приказал Рудольф. Виктор чуть ли не силой усадил Михаила на стул.
– Не можешь же ты ворваться в дом герцога Инверари и требовать, чтобы тебе ответили, не обрюхатил ли ты его девственницу дочь.
– Спасибо, брат. – Степан не мог стереть с лица довольную ухмылку. – Подразнил тебя, и у меня настроение поднялось.
– Рад, что смог услужить. – Михаил вскинул брови и тоже улыбнулся. – Так когда ты собираешься сказать Фэнси, что ее оперная карьера закончена? Интересно, как она отреагирует? Впору пари заключать.
Не проронив больше ни слова. Степан встал и вышел из клуба. Шутки братьев провожали его до самой двери.
Как могла ее мать променять наслаждение театром на любовь мужчины?
По дороге в Королевский оперный театр Фэнси смотрела в окно кареты и раздумывала над жизнью, которую выбрала себе ее мать, – жизнью, зависевшей от мужчины.
Может, отец и прав. Потеря всей семьи во время террора повлияла на всю дальнейшую судьбу ее матери. Она нуждалась в любви, в безопасности, но Фэнси знала, что в отличие от матери сама она хочет большего. Неужели крах материнских надежд так повлиял и на ее жизнь? Может, поэтому она так жаждет обожания публики? Оно заменяет ей так недостающее душевное тепло.
Князь ничего не сказал про оперу. Пока. Когда этот момент наступит, уйдет ли она со сцены? Сможет ли уйти?
Карета Инверари остановилась перед театром. Кучер открыл дверцу и помог ей выйти.
Фэнси прошла по пустому фойе и направилась прямо в кабинет директора Бишопа. Увидев ее, директор улыбнулся и встал.
– Мне нужно забрать грим.
Бишоп наклонил голову.
– Мои наилучшие пожелания в связи с предстоящим бракосочетанием.
– Вы уже знаете?
– Сегодня утром его светлость прислал мне записку.
Тревога усилилась, а настроение упало. Неужели князь прислал директору просьбу о ее отставке? Нужно упомянуть о своем возвращении на работу. Тогда многое прояснится.
– Свадьба назначена на понедельник, – сказала Фэнси с вымученной улыбкой. – Но позже на неделе я смогу петь. Надеюсь, у меня еще есть работа?
Бишоп замялся.
– Ну… да… А у вас есть разрешение князя?
– Мне не требуется ничье разрешение!
Фэнси вышла из кабинета директора и через пустой зрительный зал прошла за кулисы. Открыв дверь своей гримерки, она замерла на месте.
