– Как романтично! – пробормотала герцогиня. Трое мужчин усмехнулись.
– Я сказал – сядь!
Фэнси плюхнулась на диван, сердито посмотрела на Степана и задрала носик.
– У тебя нет выбора, придется выйти за меня, – сказал ей Степан.
– У меня есть выбор! – Фэнси попыталась встать с дивана.
– Сядь!
Фэнси села.
– Посмотри на меня. И послушай. – Она повиновалась, и Степан почти торжественно произнес: – Ты носишь моего ребенка.
– О, как чудесно! – воскликнула герцогиня.
– Я не давал согласия на то, чтобы ты ее соблазнял, – прорычал герцог. Братья Степана захохотали.
Никогда еще Фэнси не чувствовала такого унижения. Это даже хуже, чем когда ее вырвало на корабле.
Степан взял ее руки в свои.
– Мы уже месяц живем, как муж и жена, и уже неделю тебя тошнит.
– И что это доказывает? – Фэнси поверить не могла, что они обсуждают это в присутствии посторонних.
Степан провел рукой по волосам.
– Слушай…
– Я не желаю слушать эту чушь!
Тут герцогиня Инверари взяла инициативу в свои руки:
– Рудольф и Михаил, пожалуйста, оставьте нас.
– Неужели мы и вправду должны уйти? – огорчился Рудольф.
– Самое интересное только начинается, – пожаловался Михаил.
Когда эта парочка исчезла за дверью, герцогиня спросила:
– Милая, когда у тебя были последние месячные?
Фэнси ахнула и побагровела. Этот допрос невыносим. И тут же побледнела, все поняв. Последние месячные прошли еще до того, как они уехали на Сарк-Айленд.
Фэнси закрыла лицо руками и зарыдала. Степан ничего не сказал, просто обнял ее и дал выплакаться.
– Рокси, это не похоже на слезы радости! – пробурчал герцог. – Если она не хочет выходить за князя замуж, то может жить вместе с младенцем за городом.
Фэнси зарыдала еще громче. Она и в самом деле превратилась в свою мать.
– Мой ребенок родится в законном браке! – Степан приподнял ее подбородок и заглянул в фиалковые глаза, залитые слезами. – Ты меня не любишь?
– Люблю…
– Тогда в чем же дело?
– Я чувствую себя загнанной в ловушку!
– Кем же это?
Фэнси вздохнула и прислонилась к нему.
– Я сама виновата…
– Я так сильно хотел на тебе жениться, – признался Степан, – и надеялся, что ты уже не передумаешь, когда забеременеешь.
– Мне придется еще больше времени отнимать от оперы!
Степан погладил ее по спине, кинув на герцога с герцогиней предостерегающий взгляд. Фэнси еще не понимает реального положения вещей, а у него не хватает духа объявить ей, что с карьерой оперной певицы покончено.
Пока ее тошнит, она не сможет петь, а когда тошнота пройдет, она уже слишком поправится для сцены. А уж когда ребенок родится, Фэнси и сама решит навсегда уйти со сцены.
По крайней мере он на это надеялся.
Фэнси слишком устала, чтобы начать спорить о том, где ей сегодня ночевать.
– Ладно, я останусь до понедельника.
– Ты выглядишь совсем измученной. – Герцогиня поднялась с кресла. – Пойдем со мной, милая, тебе нужно поспать.
Степан легонько поцеловал Фэнси в губы.
– Хороших снов. Увидимся завтра.
– Княгиня Саманта увезла твоих сестер за покупками, – сказала герцогиня Инверари, выходя вместе с Фэнси из гостиной. – Только Белл и Рейвен отказались. Я не хотела, чтобы твои сестры помешали нашей встрече.
Фэнси кивнула:
– Хорошо.
– Я велю горничной приносить тебе подсоленный кусочек хлеба по утрам, ты съедай его до того, как встанешь с постели. – Герцогиня поднималась на третий этаж. – Хлеб помогает при утренней тошноте.
– Моя утренняя тошнота длится весь день. Это так тяжело…
– Такое случается.
«Попалась окончательно и бесповоротно, – думала про себя Фэнси. – Не продержалась даже одного года, попалась быстрее, чем мама».
Она любит Степана, но она же не дура. Рано или поздно князь потребует, чтобы она ушла из оперы. И что тогда?
Она должна петь. Ей как воздух нужна любовь зрителей. А важнее всего – отстоять собственную независимость.
– Вот мы и пришли. – Герцогиня ввела ее в спальню, оформленную в голубых, кремовых и золотых тонах. – Прислать к тебе ненадолго сестер, пока ты не уснула?
– Спасибо. – Фэнси села на краешек кровати и устало улыбнулась. – Я буду рада.
Белл и Рейвен ворвались в ее спальню через мгновение. Обе сестры, весело смеясь, обняли Фэнси и сели рядом с ней на кровать.
– Мы со Степаном поженимся в понедельник, – сообщила им Фэнси, и сестры снова кинулись обниматься. – Я беременна. – Она посмотрела на Белл: – Князь Михаил хочет на тебе жениться.
– Я могу разрушить его жизнь, – отрезала сестра. – Ему нужна жена, которую не стыдно показать в обществе.
– Почему бы не позволить князю самому решать, чего он хочет? – спросила Фэнси.
– Я ей то же самое говорила, – вмешалась Рейвен.
– Дай-ка я гляну на твое лицо. – Фэнси внимательно рассмотрела изувеченную щеку. Конечно, шрам выглядел гораздо менее заметно, но тем не менее пересекал щеку сверху донизу. – Мой театральный грим замечательно его скроет. Тогда ты сможешь высоко поднять голову и потанцевать на моей свадьбе с князем.
– Право, не знаю…
– Зато я знаю, – перебила ее Фэнси. – Завтра я принесу грим из театра.
– Ничего не буду говорить, пока не увижу, что получится. – Белл обеспокоенно посмотрела на сестру. – А как это – чувствовать себя беременной?
– Меня тошнит, я все время чувствую себя усталой и раздраженной.
Рейвен повернулась к Белл:
– Тебя тоже тошнит, и ты быстро устаешь.
– Ты должна сказать Михаилу! – воскликнула Фэнси. – Честно признаюсь – я не говорила Степану. Это он сказал мне, что означает мое нездоровье.
– Только вы двое и знаете, – выговорила Белл. – Не рассказывайте никому. Пожалуйста!
– Обещаем, – сказала Рейвен.
– Пока обещаем, – поправила ее Фэнси. – Нужно съедать утром, пока не встала с постели, подсоленный кусочек хлеба. Это помогает при тошноте. Во всяком случае, так утверждает герцогиня.
После того как сестры ушли, Фэнси переоделась в ночную рубашку, забралась под одеяло и уснула. Ее разбудил стук в дверь. Она открыла глаза и увидела, что в комнате сгущается сумрак.
Дверь открылась, в спальню вошел герцог с подносом. Он подошел к кровати и поставил его на столик рядом с ней. Потом зажег свечу и показал на краешек кровати.
– Позволишь?
Фэнси села, облокотившись на подушки. Отец сел на кровать.
– Щадящая пища, – сказал он.
– Вы не должны были…
– Я хотел принести тебе ужин. Мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Вся внимание.
– Мы со Степаном беспокоимся о твоей безопасности, – сказал отец. – Поэтому и устроили эту поездку на Сарк-Айленд.
