— Да.
— Жаль, — тихо сказал Портермэн. — Вы должны были выбрать другого человека, который смог бы о вас позаботиться…
— Вздор, — легкомысленно ответила Эспер, всматриваясь в окна гостиницы; в комнате Ивэна не было света, должно быть, он ждал ее на кухне. — Кроме того, никто мне не делал предложения после смерти Джонни.
Эймос порывисто вздохнул и опять остановился около изгороди в тени каштана. Положив руку на плечо девушки, он произнес:
— Вас прошу об этом я, Эспер.
Удивленная, Эспер резко повернулась к нему.
— Что? — спросила она, с трудом сдерживая желание рассмеяться. Мистер Портермэн! Блики света играли на его крупном лице и светлых льняных волосах, большие глаза смотрели с горечью и тоской.
— Это, конечно, смешно, но я предлагаю вам это, — резко добавил Эймос, заложив руки за спину. Эспер пожалела, что обидела его.
— А как же Чарити? — задала она совершенно естественный вопрос. Эспер была взволнована, польщена, все это было весьма любопытно. В душе она торжествовала, она обязательно об этом расскажет Ивэну, пусть не думает — он был не единственный…
— Я не могу жениться на Чарити, — грустно произнес Эймос. — Я это уже давно понял. — Ему не хотелось думать о ней, он сожалел, что так долго заставил ее ждать. — Я вас люблю, — с трудом выговорил он, как деревенский парень, комкая в руках шляпу, чувствуя себя совершенным дураком. — Я не удивляюсь вашему смеху. Я и сам не подозревал о своих чувствах, пока…
Пока? В тот вечер, когда она, сияющая, вошла с Редлейком на кухню «Очага и Орла», да нет, еще раньше — в тот вечер, когда они поднимались от пристани… Теперь ему уже казалось, что он любил ее всегда.
— Я не смеялась, мистер Портермэн, — мягко добавила Эспер. — Просто я была очень удивлена, я никогда бы не могла предположить, чтобы вы…
— Да, я понимаю, — перебил Эймос. — Вы никогда не испытывали ко мне симпатии, — он открыл перед девушкой калитку. — Но пусть это вас не волнует. Правда, нежеланная любовь всегда не кстати. Забудьте все это, Эспер. Зря я начал этот разговор.
Эспер неуверенно улыбнулась Портермэну. Его неожиданное предложение, изменение, вдруг возникшее в их отношениях, — все это казалось далеким от реальности. Она не могла представить на месте Ивэна ни мистера Портермэна, ни кого-нибудь другого. При мысли об Ивэне на нее нахлынуло непонятное тепло; Эспер быстро вошла в калитку и по дорожке поднялась к кухне. Эймос, будучи не в силах себя сдержать, следовал за ней, влекомый, как магнитом, — завтра он ее уже не увидит.
На кухне оказалась только Сьюзэн, замешивающая в огромной деревянной посудине свадебный пирог.
— Со мной мистер Портермэн, — пробормотала Эспер и, подождав, пока ее мать поздоровается с гостем, шепотом спросила ее, где Ивэн.
Сьюзэн, поджав губы, посмотрела на гостя, продолжая вкладывать все силы в приготовление теста. Сострадание к дочери смягчило резкость ее ответа.
— Он поднялся в свою комнату и заперся там вместе с бутылкой моего лучшего медфордского рома, — довольно громко прошептала она.
Девушка вздрогнула, ее порозовевшие от прохладного ветра и внезапного предложения Эймоса щеки побледнели. Посмотрев невидящим взглядом на мать, потом на Эймоса, Эспер повернулась и подошла к двери, ведущей на лестницу.
— Думаю, мне стоит лечь пораньше. Необходимо хорошенько выспаться — завтра предстоит большое путешествие, — с этими словами она скрылась за дверью.
Эймос и Сьюзэн услышали, как она медленно поднимается по поскрипывающей лестнице. На мгновение их глаза встретились, и Сьюзэн все поняла. Все ясно. Бедная моя дурочка, она сделала неверный выбор! Подумав, Сьюзэн добавила рому и бросила еще одну горсть изюма в тесто.
В старой кухне воцарилось молчание, было слышно только мерное тиканье часов. Первым заговорил Эймос.
— Я зашел, чтобы передать подарок невесте. Ничего особенного, но думаю, ей это пригодится.
Он положил на стол сверток. Там оказались пара атласных домашних туфель и черные лайковые ботиночки на кнопках.
— Спасибо, мистер Портермэн, это то, что нужно.
— Я думаю, это ее размер, — отчужденно произнес он. — Я в этом разбираюсь.
— Вы во всем разбираетесь, — поправила его Сьюзэн, наклоняя посудину с тестом. Она старательно била и мяла тесто, мускулы на ее полной, покрытой веснушками руке напряглись.
— Ну, до свидания, — сказал Эймос, направляясь к двери. — Надеюсь, что Эспер будет счастлива.
— Счастлива, — презрительно повторила Сьюзэн. — Женщина может обойтись без счастья, но она не может обойтись без двух других вещей, тем более такая женщина, как Эспер. У нее должно быть чувство собственного достоинства и какая-то определенность положения.
Эймос устало вздохнул, он не осознавал, насколько хорошо его поняла Сьюзэн, пока она не посмотрела ему прямо в глаза своим полным сочувствия взглядом.
— Мне жаль, мистер Портермэн, — мягко произнесла она, пожав плечами. — Никто не может быть так слеп, как неистово желающая чего-то женщина.
Она подошла к дубовому кухонному столу, чтобы найти форму для пирога. Эймос, покраснев, пробормотал слова прощания. Выйдя на улицу, он медленно побрел назад, в отель «Марблхед».
Свою первую брачную ночь Эспер и Ивэн провели в Бостоне в «Паркер-Хауз». Короткий свадебный обряд, торопливое прощание, поезд везший их в Бостон, невообразимая суета и шум города, огромный вестибюль гостиницы, а затем первое впечатление от их дешевой чердачной комнаты, — все это Эспер видела сквозь пелену нервного возбуждения, охватившего ее. Благодаря новым эмоциям, она не слишком обращала внимание на Ивэна.
Он никак не объяснил свое вечернее исчезновение, никаких последствий выпитой им бутылки рома тоже не было, хотя Сьюзэн нашла ее утром совершенно пустой на его туалетном столике. Во время церемонии Ивэн был задумчив, что, впрочем, не мешало ему отвечать четко, будто он читал заученные стихи.
В поезде он рассказывал Эспер о местах, которые они проезжали.
Когда посыльный в гостинице захлопнул за ними дверь их номера, Эспер посмотрела на облупленную краску двери, на одноконфорочную свистящую газовую горелку, несколько перекошенную латунную кровать, и приподнятое настроение уступило место отчаянному огорчению.
«Что я здесь делаю, вдали от дома, с совершенно незнакомым мужчиной?» Ее мысли не были оригинальными. То же чувствовали все только что вышедшие замуж девушки в начале своего медового месяца.
Ивэн, убавив газ, плюхнулся на кровать.
— Эта комната ужасна, здесь какой-то жуткий запах, — произнес он. — Извини, ничего лучшего я не могу себе позволить, — объяснил он без всякого выражения.
