— Собственный корабль — вот это было бы чудесно! — услышала она голос Джефа. — Представляете — парусник с черным капитаном! Каждый начальник порта будет вынужден говорить ему: «Yes, sir!»[23]
При этой мысли у Джефа заблестели глаза, а Бонни почувствовала острую боль. Неужели ее друг действительно мечтал о собственном корабле? Она не могла этого отрицать — во время пиратских походов, которые для самой Бонни были скорее средством для достижения цели, Джеф, казалось, от души наслаждался абордажами, сражениями, запахом пороха и опасностью. Он тоже быстро поднялся в пиратской иерархии, пусть даже и не занимал одну из тех должностей, которая была выборной, то есть на которую его должна была бы выбрать команда. В конце концов он мог бы стать квартирмейстером, однако эту должность уже занимал Санчес — опытный и всеми уважаемый моряк. Экипаж никогда не переизбрал бы его с этого поста.
Однако Санчес был не склонен к риску. Он с удовольствием привлекал Джефа для участия в таких делах, которые давались ему с трудом, однако и соответственно платил ему за это. Таким образом, молодой пират очень быстро стал своего рода корабельным писарем и бухгалтером, то есть ему пришлось заниматься работой, которая была ему не по вкусу, но которая помогла ему поднять авторитет. Никто на «Морской деве», даже сам капитан Сигалл, не владел искусством письма и чтения так хорошо, как Джеф. Поначалу пираты даже дразнили его «школьным учителем», тем более что в первое время он учил Бонни чтению и письму. После того как было разбито несколько носов у самых заядлых шутников, пираты стали воздерживаться от шуток, однако Джеф тем не менее прекратил давать уроки Бонни.
Бонни восприняла это болезненно — эти занятия были не только возможностью расширить свои знания, но и поводом побыть вдвоем с Джефом. Однако молодой человек, казалось, стыдился своей учености. Джеф был исполнен решимости во всем подражать пиратам и, по возможности, стать точной копией своего кумира — великого Черного Цезаря.
— А что в этом плохого? — упрямо спросил он, когда Бонни однажды заговорила с ним об этом.
Девушка прикусила губу.
— Черного Цезаря повесили, — сказала она, не решаясь поднять на Джефа взгляд.
— Ну, я пойду, — сказала Бонни, когда на горизонте появились первые дома Ле-Марен.
«Морская дева» зашла в тайную бухту на Мартинике, и матросы пешком отправились в столицу, чтобы предаться там удовольствиям. Капитан и половина экипажа сошли на берег за сутки до этого, а в этот день на очереди был квартирмейстер и остальная часть команды. Джеф возмущался, потому что из-за поставок он был обречен находиться во второй группе, зато Бонни с удовольствием сошла с корабля последней. Тем точнее, в конце концов, будут результаты ее разведки, которые она получала, выдавая себя за мальчика, который хотел наняться юнгой на корабль. До того как они пришли в город, Бонни отделилась от остальных — никто не должен был видеть ее вместе с пестрой толпой, которая этой ночью будет будоражить бордели и кабаки города.
Бонни иногда спрашивала себя, что думали владельцы кабаков и борделей в порту о капитане Сигалле и его экипаже. Собственно говоря, они должны были узнавать в матросах пиратов. Однако стена молчания казалась чрезвычайно плотной. Бонни никогда не слышала ни об одном пиратском корабле, который выдали бы властям представители этих профессий.
Девушка сначала прогулялась по порту и заметила парусники, которые стояли здесь на якоре. При этом ее внимание привлек полностью загруженный большой французский трехмачтовый корабль.
— Сан-Доминго, — сообщил ей праздно шатавшийся матрос, когда Бонни спросила о порте назначения этого торгового корабля. К счастью, матрос понимал по-английски: познаний во французском языке, которыми обладала Бонни, было бы недостаточно.
— И вы доставляете туда тростниковый сахар? — с удивлением спросила она. — Разве там его не производят?
Сахар был единственным товаром, которым можно было загрузиться на Мартинике. Однако не было никакого смысла отправлять его в другую область и регион, где возделывали сахарный тростник, кроме Эспаньолы.
Матрос ухмыльнулся.
— С чего ты взял? — спросил он. — Ах да, потому что у нашего корабля глубокая осадка… У тебя острый глаз, малыш! Нет, мы прибыли сюда из Франции уже загруженные. Сплошной благородный товар для плантаторов из колоний. Часть мы уже разгрузили, а часть уйдет к богачам на Сан-Доминго. Ковры, мебель… Они там, наверное, строят себе замки, как в Версале.
Бонни с трудом удалось скрыть волнение. Целый корабль, полный роскошных товаров? Это звучало как обещание добычи, которая лишь раз в несколько месяцев попадала в сети «Морской девы». Сейчас ей оставалось узнать, когда корабль отплывает. Но сначала она позволит себе насладиться вкусной едой в одном из рыбных ресторанов в порту.
Девушка поплелась в направлении многообещающих домов, представляя, что рядом с ней идет Джеф. Было бы чудесно усесться вместе с ним за накрытый стол и мило побеседовать о том о сем. Когда рядом был Джеф, Бонни очень хотелось снова стать женщиной, вместо того чтобы изо всех сил стараться выглядеть мужчиной в компании мужчин: постоянно следить за тем, чтобы ее речь была густо пересыпана проклятиями и непристойностями.
Бонни нашла столик у окна и мечтательно взглянула на море. Она действительно не была несчастной. Но девушка понимала, что могла бы быть намного счастливее.
Капитан Сигалл был в восторге от перспективы присвоить груз французского парусника, впрочем, как и его первый канонир. Когда Бонни вечером рассказала ему о возможной большой добыче, капитан тут же разослал своих людей, приказав им собрать всех членов команды. Корабль, отправлявшийся на Эспаньолу, должен был отчалить утром, и Сигалл собирался отправиться вслед за ним, чтобы на долгом пути добыча не ускользнула от него. Для Джефа и остальных пиратов поход на сушу сократился, и они были в дурном настроении, когда поднялись на борт. Однако капитан не знал пощады.
— Отпразднуете, когда мы будем с добычей, — говорил он. — Как по мне, потом вы целых три дня сможете напиваться на острове Барбадос. Твинклю все равно понадобится время, чтобы продать все это барахло, а до тех пор вы будете свободны. Значит, заткнитесь и постарайтесь протрезветь!
Последнее приказание, конечно, нельзя было исполнить очень быстро, и, таким образом, возможно, что из-за ошибки затуманенного алкоголем штурмана захват «Бонны Мэри» не прошел так безукоризненно, как запланировали пираты. Позже члены экипажа высказали предположение, что капитан «Бонны Мэри», наверное, уже в первый день заметил преследование. А может быть, действительно произошла случайность и у французов на корабле был юнга с такими же орлиными глазами, как у Бонни. В любом случае факт оставался фактом — на этот раз маскировка пиратам не помогла.
