– Думаю, он говорит правду.
– Следует надеяться. Поверенный также признался, что это он свел Теннисона с головорезом, который вчера напал на вас возле Темзы – опять-таки не ведая, что за цель преследовал Хильдеярд, подряжая подобного сомнительного типа.
– Невероятно нелюбознательный джентльмен, если верить его словам.
– Списывает это на издержки профессии.
– Надеюсь, его повесят?
– Вы имеете в виду Теннисона? Еще бы. – Магистрат остановился и оглянулся на угрюмый фасад тюрьмы. – К сожалению, он настаивает на своей непричастности к смерти французского лейтенанта. Хотелось бы мне увериться, что в гибели Арсено повинен Пеллетье или кто-нибудь другой из заговорщиков. Но не знаю. Просто не знаю…
Сэр Генри покосился на спутника, насупив брови, будто догадывался, что виконт от него что-то скрывает.
Но Себастьян только покачал головой и сказал:
– Интересно, захотят ли мальчики собаку?
Девлин зашел к жене в тихое послеобеденное время, когда в открытые окна ее спальни лился золотой солнечный свет, а ветерок веял свежо и приятно.
Геро смотрела, как маленький мальчик и девочка катают по мостовой обруч. Теплый бриз доносил с улицы радостные детские крики и смех. Она не сознавала, что плачет, пока Себастьян не коснулся пальцами ее мокрых щек и не повернул ее лицо к себе.
– Геро, – мягко спросил он – почему сейчас?
Прошлой ночью виконтесса настояла на том, чтобы отправиться на Кэмлит-Моут вместе с Лавджоем и его людьми. Магистрат не хотел брать леди с собой, но она отвергла все его возражения, горячась от малейшей задержки, напряженная, но молчаливая до самого прибытия на островок. Там, над подернутыми туманом темными водами рва, ее взгляд на одно неимоверно радостное мгновение встретился с взглядом Себастьяна. Однако она почти тотчас же отвернулась и сосредоточила все свое внимание на заботе о девятилетнем племяннике погибшей подруги.
И не пролила при этом ни слезинки.
Теперь Геро прислонила голову к плечу мужа, дивясь бесхитростному спокойствию, обретаемому в силе обнимающих ее рук и медленном биении сердца Себастьяна так близко к ее сердцу.
– Я думала о Габриель. О том, как она ощутила, что ей недостает тех радостей и чудес, которые делают жизнь стоящей того, чтобы жить. И поддалась своей любви к Филиппу Арсено. И потом из-за этого погибла.
– Твоя подруга погибла не из-за того, что полюбила. Она погибла, потому что была благородной, честной и хотела поступать правильно, в то время как ее братец пекся только о собственных желаниях. Выбор Габриель не обязательно должен был закончиться трагедией.
– И все же он ею закончился.
– Да, это так.
Между ними залегло молчание. И Геро обнаружила, что молчание разделенного горя тоже приносит утешение.
Рука Себастьяна шевельнулась, приголубила мягкой лаской. Геро прерывисто вдохнула раз, затем второй и подняла голову, встречая его взгляд. Солнечный свет золотил приоткрытые уста, высокие скулы.
– Ты запер за собой дверь? – хрипловатым от нескрываемого желания голосом спросила она.
– Да.
По-прежнему удерживая взгляд мужа, Геро скользнула губами по его губам.
– Хорошо.
Она увидела вспышку удивления в янтарных глазах и ощутила, как пальцы Себастьяна нетерпеливо теребят шнуровку ее платья.
– Но ведь еще не темно, – заметил он.
Геро одарила мужа широкой, игривой улыбкой:
– Я знаю.
Позже – гораздо позже – они лежали рядом в лунном свете, струившемся в открытое окно. Приподнявшись на локте, Геро провела кончиками пальцами по обнаженному торсу Себастьяна и, когда муж с присвистом втянул в себя воздух, улыбнулась и спросила:
– Предложение медового месяца еще в силе?
Девлин согнутой рукой обнял ее за шею
– Полагаю, мы его заслуживаем. А ты как думаешь?
Геро передвинулась, положила руки ему на грудь. Темно-русые локоны упали вперед, закрывая щеки, серые глаза внезапно посерьезнели.
– У нас может получиться и лучше, Себастьян.
Скользнув ладонью жене на поясницу, Себастьян притянул ее ближе.
– Я бы сказал, в конце у нас получилось очень даже неплохо. – Свободной рукой он отвел волосы с ее лица. – Но, думаю, да, можно и лучше.
И поднял голову навстречу ее поцелую.
На создание этой истории меня воодушевила незабываемая поэма лорда Альфреда Теннисона «Леди Шалот», которая была впервые опубликована в 1833 году, затем исправлена и переиздана в 1842 году. Самого же Теннисона вдохновила итальянская новелла тринадцатого века «La donna di Scalotta».
Габриель и Хильдеярд Теннисоны являются вымышленными персонажами, однако род Теннисонов действительно преследовали эпилепсия, алкоголизм и нервные болезни. Родной отец поэта, одаренный, но незадачливый священник из Сомерсби, что в Линкольншире, страдал от эпилептических припадков, а два брата Альфреда провели большую часть своей жизни в психиатрических лечебницах. Сам поэт до конца своих дней опасался проявления семейного недуга, хотя, насколько мне известно, я единственная, кто предположил, будто в его произведении имелось в виду именно это «проклятие». У Теннисона действительно был старший брат по имени Джордж, правда, он родился в 1806 году и умер в младенчестве.
Дядя Альфреда, Чарльз Теннисон-д’Эйнкорт во многом был таким, как показано в книге. Впрочем, хотя этот джентльмен отправил своих сыновей в Итон, нет никаких документальных свидетельств, что он сам там учился. Шестью годами моложе отца Альфреда, он тем не менее был провозглашен наследником «Старика из пустошей», когда у старшего брата в подростковом возрасте начали проявляться признаки тяжелой эпилепсии. В отношениях между семействами царила неослабевающая вражда, поскольку разбогатевший Чарльз взял себе за правило смотреть на семью старшего брата свысока, как на «бедных родственников». Он тоже страдал эпилепсией, только в мягкой форме, но всегда отрицал это. Чарльз действительно много лет являлся членом парламента, правда, уже после окончания наполеоновских войн, и действительно переменил фамилию на «д’Эйнкорт», хотя его неоднократные попытки не увенчивались успехом аж до 1835 года. Я передвинула дату перемены фамилии, чтобы избежать путаницы: в этой истории и так слишком много Теннисонов. Впоследствии д’Эйнкорт ужасно завидовал литературной славе своего племянника и, если бы дожил, наверняка был бы уязвлен в самое сердце, когда Альфреда произвели в лорды (в конце концов д’Эйнкорты добились этой чести и для себя, но гораздо позже). Сестра Чарльза, Мэри Бурн, также реальная личность – угрюмая, несчастная женщина, которая находила странное удовольствие в убеждении, будто отправится на небеса, между тем как остальные члены семьи – особенно Теннисоны из Сомерсби – обречены на вечные муки. Я весьма обязана Роберту Бернарду Мартину за его новаторское исследование «Теннисон: беспокойное сердце».
Эпилепсия, называемая в старину «падучей болезнью», в девятнадцатом веке была мало изучена, считалась недугом постыдным и скрывалась.
В 1812 году археология еще находилась на ранней стадии своего развития, хотя первые раскопки в Стоунхендже были предприняты еще в семнадцатом веке. Дальнейшие работы проводились там с 1798 по 1810 год Уильямом Каннингтоном и Ричардом Колтом Хоаром.
Поверье, будто Артур на самом деле не умер и однажды вернется, чтобы спасти Англию в трудную минуту, действительно существовало, отсюда и прозвище «король былого и грядущего». По понятным причинам это предание стало бичом непопулярных британских монархов, которые неоднократно оказывались вынужденными убеждать своих подданных, что легендарный правитель на самом деле мертв. Отсутствие могилы усложняло эти усилия, что, возможно, и привело к «открытию» в двенадцатом веке захоронения Артура в аббатстве Гластонбери.
Кэмлит-Моут, некогда называемый Камелотом, – реальное место, история которого в основном совпадает с описанной в книге. Сейчас это часть Трент-парка, загородного парка, открытого для публики, хотя первоначальное поместье восемнадцатого века называлось Трент-Плейс. За годы существования имение Трент-Плейс поменяло многих владельцев, некоторые из них устраивали здесь масштабную перестройку. Любительские раскопки на острове, описанные в книге, на самом деле проводились хозяевами поместья, но позднее: семейством Биванов в 1880-х годах и сэром Филипом Сассуном в начале ХХ века. Любопытно, что результаты этих раскопок не отражены на информационном стенде, который в настоящее время установлен на Кэмлит-Моут муниципальным советом.
Этот островок с давних времен ассоциировался с древними девами-хранительницами, и связь сэра Джеффри де Мандевиля с ним тоже не выдумана, как и странные отношения барона с тамплиерами и легенды о его сокровище. И местное предание, будто Мандевиль утонул в колодце на острове и до сих пор бродит там призраком, охраняя свои сокровища, действительно существует, хотя на самом деле барон погиб от стрелы в голову. Даже истории, связывающие с этим местом разбойника Дика Терпина, реальны – за время своих недолгих злосчастных промыслов он часто скрывался на островке. Многочисленные легенды о Кэмлит-Моут можно отыскать в различных трудах XIX века по лондонским окрестностям, среди которых «Тракты и проселочные дороги в Миддлсексе» Джеррольда, «Справочник по пригородам Лондона» Торна и «Окрестности Лондона» Лисонса. Современное, более фантастическое толкование смотрите в книге Кристофера Стрита «Лондонский Камелот и тайны Святого Грааля».
