Кажется, чего проще — сказал: «Спасибо, было очень приятно», и забыл с той же легкостью, что и приятный солнечный день или купание в холодной чистой воде. Впереди ждут славные дела и великие свершения.
Увы, логикой томление по возлюбленному не задавишь.
Лорд Халдейн, несомненно, догадывался о том, что творилось в душе дочери.
Однажды днем Флора с отцом, сидя в прохладной тени горной сосны, наблюдали за конными соревнованиями индейцев, которые происходили на поросшем травой плато.
— Ты тоже можешь съездить в Саратогу, — вдруг обронил граф, не сводя глаз со скачущих лошадей.
Флора вздрогнула и резко повернула голову в его сторону.
— А что, — сказала она, упирая в лицо отца испытующий взгляд, — неужели это так заметно?
Отец лукаво улыбнулся, посмотрел наконец на нее и сказал:
— Для того, кто знает, — яснее ясного. Да и Генри говорил, что на обратном пути из Хелены ты едва сдерживала слезы.
— Спасибо, что ты попросил его остаться и подождать меня. Вот уж не думала, что моя хитрость вечером после бала у Фисков была белыми нитками шита и ты сразу понял, куда я направляюсь на самом деле. Вообще-то, не будь рядом с тобой Алана, я бы тебе честно во всем призналась. Но он же такой пуританин! Его мог запросто хватить удар, проведай он, что я намерена делать.
— Да, — с улыбкой поддержал ее отец, — Алан действительно чересчур серьезно смотрит на наш грешный мир. Но художник он от Бога, а потому приходится терпеть его нравственный ригоризм.
Граф, человек умнейший, однако продукт своего класса, наследник одной из древнейших и богатейших йоркширских фамилий, считал некоторое вольномыслие и даже распущенность характерной чертой аристократии — некоей привилегией голубых кровей.
— Даже если бы я не слышал твоей тихой перепалки с Адамом за карточным столом, — продолжал лорд Халдейн, — я бы все равно угадал, чем все это закончится. И потому, когда ты вдруг воспылала желанием посетить лагерь горных Воронов и заявила, что уезжаешь с Джеймсом, я не удивился. Только улыбнулся про себя.
— Я собиралась вернуться в поселок Четырех Вождей с каким-нибудь проводником. Адам наверняка мог бы кого-то посоветовать.
— Я бы предпочел, чтобы ты возвращалась с Генри. Он надежный и проверенный человек.
— Ты прелесть, папочка, — ласково вздохнула Флора. — Признаюсь тебе: впервые я охвачена чувством такой глубины. Впервые задействована вся моя душа. И это очень странное ощущение.
— Возможно, это любовь. Она всегда делает человека менее практичным.
Девушка не без тревоги нахмурила брови.
— Ты всерьез полагаешь, что это любовь?
Задумчиво помолчав, она вдруг разразилась целым потоком слов:
— Нет-нет! Это просто какая-то неясная тоска, род скуки… Я ощущаю себя в мрачном чистилище, между чем-то и чем-то… Как будто я заблудилась и не знаю, куда теперь двинуться. Очень загадочное чувство. Я пытаюсь взглянуть на Адама Серра с разных сторон — кто он мне: друг? знакомый? любовник? Но в своем будущем я не вижу его ни своим другом, ни знакомым, ни любовником. Все эти роли ему как-то не подходят. — Тут Флора снова вздохнула, уже тяжело, протяжно. — И если я съезжу в Саратогу, вряд ли это что-либо изменит.
— А вдруг тебе повезет и ты наконец придешь к выводу, что любовь — это не то, что можно разложить по полочкам.
— Бога ради, хоть ты не говори подобного вздора! Методы индукции и дедукции вполне применимы к любви.
Джордж Бонхэм несколько мгновений молча смотрел на дочь. Чудно! Неужели годы ученых занятий подсушили ее душу, и она желает всерьез алгеброй поверять гармонию? Любовь — это нечто волшебное, и сам он никогда в этой области не применял индукцию-дедукцию и прочие ученые методики.
— Ну, не знаю, — примирительно молвил граф. — По-моему, любовь — будто омут. Бросайся, а там уж как получится: выплывешь или нет — один Бог ведает. Но если до чего добарахтаешься — так лучше того и быть не может! И дурак, кто не решится сигануть в этот омут.
— Очень поэтично! — иронически усмехнулась Флора. — А вот Адам с тобой не согласился бы. Мне кажется, любовь в системе его жизненных ценностей занимает едва ли не самое последнее место.
— Но это всего лишь предположение с твоей стороны. И поскольку в Сарином доме свободных комнат более чем достаточно — отчего бы тебе не отправиться в Саратогу и не проверить свою сомнительную гипотезу на месте?
— По-твоему, — задумчиво спросила Флора, — любовь что-то вроде поисков истоков Нила — когда поиски сами по себе, независимо от результата, приносят много полезного и нужного?
Лорд Халде йн рассмеялся и подхватил:
— Или что-то вроде теории Людвига Росса об эгейской цивилизации, на подтверждение которой ушли годы и годы. Видишь ли, любовь — это задача с заранее неизвестным ответом. И так всегда.
— А если он вовсе не обрадуется нашей встрече? — стояла на своем Флора. — Вполне возможно, что он уже позабыл меня и нисколько не скучает…
Гоняться за Адамом Серром казалось девушке позором, гнусным предательством живущего в ней духа свободы.
— Насчет Адама ничего сказать не могу, — с доброй улыбкой отозвался отец, — а вот Сара по тебе уж точно соскучилась. Да и великое множество твоих саратогских знакомых и ухажеров будут искренне рады твоему приезду.
— Проделать такой путь ради мужчины! — печально проронила Флора. Про себя она добавила: тем более ради мужчины, который так популярен у женщин, что должен заглядывать в свой танцевальный блокнотик, дабы вспомнить имена покоренных им красавиц.
— Да, до Саратоги путь неблизкий, но ведь, как говорится, за любимым не грех помчаться и на край света.
— Ах, папа, ты такой романтик! — воскликнула девушка не без досады. Ей хотелось, чтобы кто-то отговаривал ее, чтобы отец действовал отрезвляюще, сбивал ее пыл.
— Видишь ли, — сказал лорд Халдейн, — я в своей жизни имел счастье испытать любовь, большую и настоящую. Конечно же, я имею в виду твою мать; и если тебе повезет так же, я буду безмерно рад. После Хелены ты вся извелась. Признайся себе в этом — и действуй соответственно.
— Но, папа, разве это не унизительно — рвануть ради мужчины через полстраны! На кого я при этом буду похожа? Он и без того надут как индюк… Нет, я не могу так низко пасть.
— А ты не пробовала взглянуть на дело с другой стороны? Быть может, ему в высшей степени польстит, что женщина «рванула ради него через полстраны»?
— Польстит-то, конечно, польстит. Да только вообрази, что при нем в Саратоге добрая дюжина красавиц? Хороша я буду со своим сюрпризом. Вваливаюсь: здравствуй, это я! А у него там целый гарем! Ты же сам знаешь курортные нравы: большой номер в гостинице или приватный домик, где вдобавок к секретарше есть и фиктивная племянница, и пара фиктивных кузин. Все внешне благопристойно, а по сути…
