— А почему бы нет? — спросил Жиль. — В саду нам будет вполне удобно.
— Несомненно, но если вам нравится драться в саду, то я бы предпочел мой сад. Я живу на Шоссе д'Антен в двух шагах отсюда. Нам там никто не помешает. Согласны?
Жиль не успел ответить, между противниками встал Джон Поль-Джонс.
— Господа, вы увлеклись, дуэль невозможна.
Подумайте о ее последствиях. Посольская миссия — это территория иностранного государства, и дуэль там равносильна объявлению войны…
Принц пожал плечами.
— Я уже имел честь встречаться с господином Джефферсоном, он мудрый и уравновешенный человек, он вряд ли будет защищать сумасшедшего только потому, что этот сумасшедший его земляк.
— Вы говорите так, совершенно не зная нас, американцев, — закричал моряк, гордо выпрямляясь во весь свой маленький рост. — Мы солидарны, и это дало нам возможность отстоять свободу и победить! А господин Джефферсон станет защищать любого из нас, пусть он будет хоть сто, хоть тысячу раз не прав, как капитан Воган сегодня. То, что вы сделали, — обратился Поль-Джонс к Жилю, — возмущает меня сверх всякой меры. Я ввел вас в этот дом, вы покрыли меня позором, оскорбив госпожу де Керноа. Я тщетно пытаюсь понять причину вашего странного поведения.
— Причина касается только меня, — ответил шевалье с вызовом. — Оказалось, что я, к несчастью, слишком хорошо знаю эту женщину. Больше я ничего не буду объяснять. Я сожалею только, что вы впутались в историю, до которой вам нет никакого дела. Через несколько часов вы навсегда покинете Париж, уезжайте, адмирал, и забудьте обо мне…
— Нет, я вас не оставлю. Если уж эта дуэль должна состояться, то я стану вашим секундантом, не по убеждению, а только потому, что мы соотечественники.
Жилю очень хотелось послать куда подальше и адмирала, и его нравоучения. В какой-то момент он даже решил открыть свое настоящее имя, но опасение оказаться в смешной роли обманутого мужа остановило его.
— Благодарю вас, — сказал шевалье. — Раз наша дуэль грозит перерасти в международный конфликт, давайте сразимся здесь, в этом доме.
— Нет, — отрезал принц. — Королевский посол не может драться в саду притона.
— Ах, какие сложности! Тогда пойдем куда угодно: в Булонский лес, на пустырь, на улицу, но покончим с этим.
— Общественное место не подходит, там наша дуэль может оскорбить короля Франции…
— Вы бы об этом раньше подумали, прежде чем хвататься за шпагу и вмешиваться в чужие дела! — закричал Жиль, теряя терпение. — Теперь уже я требую…
— Если мой дом подойдет вам, господа, — сказал с порога мягкий и теплый женский голос, — я буду счастлива вывести вас из затруднения. Я графиня де Бальби.
И на пороге появилась Анна, в синем шелковом платье с глубоким декольте и со свежими розами в высокой прическе.
— Вы здесь, сударыня? — строго спросил Жиль, в душе которого проснулись все его старые подозрения. — Что вы делаете в этом доме?
Анна встретила его взгляд очаровательной улыбкой.
— Не будьте уж слишком строгим пуританином, дорогой Джон. Вы же знаете, я неисправимый игрок и люблю все, что выходит за рамки обыденного. Один друг, граф д'Орсей, он принадлежит к сторонникам мосье, очень хвалил мне дом госпожи Керноа и много рассказывал о его очаровательной хозяйке. Из любопытства я попросила графа отвезти меня к Королеве Ночи…
Вот видите, мой милый Катон, все просто, и не стоит сердиться… Добавлю только, что я ни о чем не жалею и не считаю свой поступок предосудительным…
Глаза любовников встретились, и Жиль, который теперь хорошо разбирался в ее интонациях и улыбках, понял, что Анна не лжет. Он знал, какая страсть к игре вообще, а к картам, в частности, жила в душе графини де Бальби. Не было ни одного игорного дома в Париже, где она не побывала хотя бы один раз. Даже в ее собственном особняке был подвал, специально приспособленный для карточных игр.
— Что касается меня, — произнес важно Караманико, — я с признательностью принимаю ваше великодушное предложение и выражаю глубокую благодарность. Итак, сударь, — повернулся он к Жилю, — нам больше не о чем говорить и ничто не мешает нам завершить ссору честным поединком. Вот граф Кавальканти, он будет моим секундантом. Я прошу только вашего разрешения заехать на секунду ко мне домой, чтобы взять врача…
— Не стоит! — возразила графиня де Бальби. — У меня есть отличный врач, он следит за здоровьем мужа…
Принц поклонился.
— В таком случае… А! Чуть не забыл. Ведь вы оскорблены, капитан Воган. Какое оружие вы выбираете?
— У нас у каждого по шпаге. Зачем искать что-то другое?
— Поехали, господа, поехали, — холодно сказала графиня. — Я подвезу вас, капитан, равно как и вашего секунданта…
— Не трудитесь, сударыня, — возразил Поль-Джонс, — я поеду в своем экипаже…
Улыбка, с которой Анна встретила слова адмирала, говорила о том удовольствии, какое доставит ей короткое свидание в карете. Она попросила подождать ее, предупредила графа д'Орсея, что уезжает и, возглавив кортеж, повела всех к выходу.
Усаживаясь рядом с графиней на синие бархатные подушки ее кареты. Жиль не мог не взглянуть на затемненные окна второго этажа. Он представил Жюдит, лежащую на смятых простынях в блестящем веере рассыпавшихся волос. Возможно, она уже пришла в себя и теперь с недоумением пытается понять, почему неизвестный иностранец обошелся с ней так грубо. А может?.. Может, это был не обморок и Жюдит, его Жюдит, умерла?..
Внезапная боль пронзила сердце Жиля, его переполняли гнев, горечь и сожаление. Впервые в его душе шевельнулись сомнения: знал ли он свою жену, понимал ли ее? Какие мысли прятались в красивой головке Жюдит? Неужели была права королева, говоря, что Жюдит не любит и никогда не любила его, что только страх заставил ее согласиться на брак с Турнемином?..
— Прошу, не считайте меня своим врагом, — шепнула ему на ухо Анна. — Клянусь честью матери, я оказалась там совершенно случайно…
— Извини, но я думал не о тебе, — с горечью ответил Жиль. — Мне кажется, что я сплю и вижу кошмарный сон, я пытаюсь проснуться, но тщетно… По крайней мере, посещение Сен-Дени мне не приснилось…
— Ты ездил в Сен-Дени? Когда?
— Сегодня ночью. Как только я увидел ее почти обнаженную, окруженную толпой восхищенных мужчин, я сразу же бросился в Сен-Дени. Я хотел удостовериться, что глаза мне не лгут.
— Я знаю, я испытала то же самое, когда Жюдит вышла нам навстречу. Но мне не нужно было искать подтверждения, по ее улыбке я поняла, что она узнала меня.
— Меня она не видела, поэтому не узнала. Я взял напрокат лошадь, поскакал в Кармель, обратился к принцессе Луизе, и она мне все рассказала.
