— Назначена награда любому, кто поможет нам найти местоположение Логовища. Эта сумма для начала очень поможет тебе и Саре Энн. Ты сможешь снять где-нибудь меблированные комнаты или…
Он замолчал, увидев выражение ее лица.
— Ты думаешь, я смогу взять деньги за предательство? — Ее глаза засверкали от ярости и разочарования. Разочарования в нем.
— Ты ведь не говорила им обо мне, — произнес он.
— Это совсем другое, — ответила она. Она и так уже слишком много сказала. И он слишком много услышал.
— И что теперь?
— Я не скажу им о тебе больше того, что я сказала тебе о них, — ее голос снова оборвался. — Я не возьму твоих грязных денег.
Бен стоял, ужасно пристыженный. Он уже привык использовать людей в собственных целях. Разве не так он поступил с О'Брайеном? Когда же он стал таким непробиваемым, таким бесчувственным? Наверное, когда увидел, как много людей соглашаются на то, от чего Мери Мэй категорически отказалась. Предавать своих друзей, своих родственников ради пригоршни золотых монет. Лишь О'Брайен согласился не из-за денег и даже не для того, чтобы спасти свою жизнь. Он пошел на предложение Бена только ради своего друга. И вот теперь эта девушка из салуна отказывается от простого выхода из своей сложнейшей ситуации. Кем же он был сам, когда использовал всех этих людей?
— Прости меня, — запинаясь, произнес он.
— Не извиняйся, — с горечью сказала она. — Почему бы тебе думать обо мне иначе? Ты ведь нашел меня в салуне. — Та доверительность, которая появилась между ними за последние несколько часов, полностью исчезла. В ее голосе звучала только горечь.
Он положил руку на ее плечо, и она отпрянула. Но он не позволил ей уйти. Он схватил ее руку и обнял ее. Он увидел боль в ее глазах и понял, как сильно разочаровал ее своим предложением. Он наклонил голову и дотронулся до ее губ, губ, которые с такой радостью встречались с его губами последние несколько недель. Сначала они были холодные и жесткие, но постепенно стали отвечать ему, как и все ее тело.
— Черт тебя побери, — прошептала она.
Он поднял руку и вытер ей слезы.
— Прости, — сказал он. — Я пытался найти способ помочь тебе. Я не думал…
— Я знаю, — ответила она. — Понятно, что ты не можешь думать обо мне хорошо.
— Но я хорошо о тебе думаю, — прошептал он. — Ты самая честная, действительно самая честная женщина, которую я когда-либо встречал.
Она с недоверием посмотрела на него.
Его загрубевшая мозолистая рука нежно дотронулась до ее щеки.
— Нам пора ехать.
— Да, — согласилась она, но не сделала в сторону лошади ни малейшего движения. Вместо этого их губы встретились, и их обоих охватил огонь. И они оказались на земле, забыв о боли, гневе и обо всем, что волновало их еще пять минут назад.
* * *
Ники не знала, почему она не дала Кейну карту, которая у нее была. Она доверяла ему, но какой-то инстинкт, та осторожность, к которой она была приучена с детства, удержали ее от этого шага. Еще она знала, что, если у него будет эта карта, она, Ники, станет не нужна ему и он попытается отослать ее обратно в Логовище. Поэтому она просто называла по одному ориентиры, о которых говорил дядя, так, будто бы припоминала их. Он ни о чем не расспрашивал, и из-за этого она чувствовала себя виноватой. Кейну было очень тяжело, и ее присутствие совсем не радовало его. Она сказала ему, что решила вернуться в Логовище, как только это станет возможным. Она не могла не беспокоиться о дяде и Робине. Кейн сохранял молчание. Обычно он всегда умел держать себя в руках, но теперь на его лице появилось какое-то напряженное, потерянное выражение. Ники не знала, что и думать.
На ночь они остановились у полувысохшего ручейка. По мутному руслу текла узенькая полоска воды. Ее было недостаточно, чтобы помыться, но лошадям воды хватило. Ники было не по себе: она устала от грязи и чувствовала, что теперь совсем не привлекательна.
А ей так хотелось быть привлекательной, хотелось вновь пережить то удивительное ощущение близости, которое возникало у нее, когда Кейн ее обнимал. Она чувствовала, что он все больше и больше отдаляется от нее. Он редко смотрел в ее сторону, ни разу ей не улыбнулся, ни разу не посмеялся вместе с ней. Он ничем не делился с ней и, казалось, возводил между ними невидимый, но весьма ощутимый барьер.
Его отстраненность пугала ее, и, может быть, именно поэтому она не сказала ни слова о том, что у нее есть карта.
Остановившись на ночь, они внимательно изучили содержимое седельных сумок, принадлежавших Ситцевому и Хильдебранду. Они нашли бутылку виски, немного кофе, вяленое мясо и сухари. Все это ни в коей мере нельзя было назвать аппетитным, но на крайний случай могло им пригодиться.
Напоив четырех лошадей и стреножив их, Кейн предложил Ники выбрать что-нибудь из еды, затем расстелил одеяла, сознательно сделав так, чтобы они не касались друг друга. После предыдущих двух ночей, полных страсти, это показалось ей крайне нелепым. Но она продолжала достаточно спокойно наблюдать за тем, как Кейн поглощает неаппетитную еду, стараясь изо всех сил не встречаться с ней взглядом.
Ветер разогнал облака, и на небе появились звезды и луна. Ники очень устала, так устала, что даже не могла заснуть. Ей ужасно хотелось, чтобы Кейн обнял ее, ей хотелось заснуть в его объятиях. Ей хотелось загадать множество желаний и быть уверенной в том, что Кейн О'Брайен их выполнит.
А ему, по-видимому, хотелось только одного — быть подальше от нее.
Ники придвинулась к нему. Ей показалось, что он хочет убежать. Но он не убежал. Он просто очень грустно и устало взглянул на нее. Теперь, когда они оказались достаточно далеко от Логовища, он приделал себе бороду и усы, и стало еще труднее понять его мысли и чувства. Ей очень захотелось дотронуться до его лица.
Она подвинулась еще немного и протянула руку к бутылке виски:
— Можно я попробую?
Он будто бы окаменел:
— Ты не пьешь.
Да, это правда, она не пьет. По крайней мере, никогда раньше не пила. Ее дядя всегда запрещал ей это. Пьяные женщины, частенько повторял он, ужасно не привлекательны. Но с того времени, как она впервые встретила Кейна О'Брайена, она сделала уже очень многое из того, чего раньше не делала. Она занималась любовью; она впервые надела платье; она убила человека; она покинула Логовище без разрешения, она спасла Кейну жизнь, хотя он никак не проявлял своей благодарности. Она даже немного солгала, по крайней мере, не сказала того, что знала. И виски теперь не казалось ей уж таким большим шагом на пути ее падения.
— Откуда ты знаешь, что я не пью? — с вызовом спросила Ники.
Кейн помедлил. Она наблюдала за тем, как он обдумывает ее вопрос. Затем он протянул ей фляжку.
